Меир Шалев - Впервые в Библии
И так получилось, что в благодарность за измену своему городу Раав и все члены ее семьи были спасены от смерти, «и она живет среди Израиля до сего дня: потому что она укрыла посланных, которых посылал Иисус для высмотрения Иерихона». Так что вполне возможно, что немалое число сегодняшних граждан Израиля, а быть может, даже некоторые из читателей и как бы не сам пишущий эти строки являются потомками блудницы Раав. Лично я не вижу в этом ничего зазорного. Напротив — ведь речь идет об умной и смелой женщине, а наши мудрецы к тому же хвалили ее красоту, причем в таких выражениях, которые свидетельствуют, что она пробудила не только их уважение, но и некоторые основные инстинкты. Не случайно они утверждали даже, будто она перешла в иудаизм и стала женой Иисуса Навина и что пророки Иеремия и Иезекииль и пророчица Олдама (4 Цар. 22) были ее потомками.
«Совет Ахитофела»
Шпионы и тайные агенты появляются также во время мятежа Авессалома. Здесь они не только собирают информацию, но и весьма активно вмешиваются в происходящее. Читая 15–ю и последующие главы 2–й книги Царств, читатель видит, что свой мятеж Авессалом готовил тщательно и долго. Вначале он постарался оговорить отца и вкрасться в сердца его подданных. Потом послал тайных агентов во все колена Израиля. Но не затем, чтобы собирать информацию, а дабы ждать его сигнала и тогда объявить, каждый на своем месте, что Авессалом сверг отца и занял его трон. Кроме того, мятежный сын тайком мобилизовал многочисленных сторонников и среди них — главного и самого важного из советников Давида, Ахитофела Гилонянина, который славился своим беспримерным умом и совет которого в те дни почитался словом Божьим.
Организация и подготовка мятежа увенчались успехом, и, когда он начался, Давид оказался в таком жалком положении, что вынужден был бежать из Иерусалима. Он оставил в городе десять наложниц — охранять дворец, и нескольких мужчин: священнослужителей Садока и Авиафара, их сыновей Ахимааса и Ионафана и еще одного человека по имени Хусий Архитянин. Хотя возле его имени не стоит пояснение «шпион» или «разведчик», этот Хусий был самым удачным секретным агентом во всей Библии. Он руководил куда более серьезной шпионской сетью, чем любая другая в Библии, проник в верхушку новой власти и в конечном счете разрушил планы мятежников. Кроме того, он собирал информацию для Давида и посылал ему сообщения со своими посыльными.
Давид очень опасался присоединения Ахитофела к Авессалому. Он велел Хусию притвориться одним из сторонников мятежного сына и возложил на него два задания. Первое — расстроить «совет Ахитофела». Второе: «Всякое слово, какое услышишь из дома царя, пересказывай Садоку и Авиафару, священникам. Там с ними и два сына их: Ахимаас, сын Садока, и Ионафан, сын Авиафара; через них посылайте ко мне всякое известие, какое услышите» (2 Цар. 15, 35–36).
Хусий был известен как друг Давида. Тем не менее он появился перед Авессаломом с возгласом: «Да живет царь!»
Авессалом заподозрил его: «Таково-то усердие твое к твоему другу! Отчего ты не пошел с другом твоим?»
Хусий сказал, что предпочитает идти за тем, кого выбрали Бог и весь народ. Он знал Авессалома и знал, как действуют на него почести и восхваления. И действительно, вождю мятежников понравилась эта лесть, и он разрешил Хусию остаться в Иерусалиме.
Тем временем Ахитофел стал главным советником Авессалома. Первым делом он посоветовал ему возлечь с наложницами, которых Давид оставил во дворце. Благодаря этому весь народ поймет, что разрыв между сыном и отцом окончателен и обратного пути нет, а это сильнее сплотит людей вокруг нового вождя. Авессалом последовал совету и даже превысил его: он не просто переспал с наложницами отца — он возлег с ними прямо на крыше царского дома, «пред глазами всего Израиля», чтобы ни у кого уже не осталось сомнений (2 Цар. 16, 22).
Затем Ахитофел дал Авессалому второй совет: поторопиться и начать преследование Давида, прежде чем тот успеет собрать новые силы. «Выберу я двенадцать тысяч человек, — предложил он, — и встану и пойду в погоню за Давидом в эту ночь». Это, сказал он, позволит настичь Давида, пока «он утомлен и с опущенными руками», и убить только его одного. Тогда все приверженцы Давида несомненно присоединятся к мятежу.
Если бы Авессалом послушался совета Ахитофела, мятеж наверняка закончился бы успешно. Но Авессалом захотел услышать также мнение Хусия, а тот сказал: «Не хорош на этот раз совет, который дал Ахитофел». И высказал свое мнение: Давид и его люди сейчас раздосадованы и потому будут сражаться до последнего, поэтому отряд Ахитофела вполне может потерпеть поражение, а при вести об этом сторонники Авессалома падут духом. Напугав Авессалома такой перспективой, Хусий предложил взамен объявить всеобщую мобилизацию, собрать «весь Израиль […] как песок при море» и самому пойти во главе его полномасштабной войной против Давида.
Хусий не превосходил Ахитофела в качестве стратега и тактика, но у него было более глубокое понимание человеческой психологии и душевных стимулов, которые побуждают людей к тем или иным действиям. Он знал, что Авессалом, этот избалованный и не имеющий боевого опыта царский сын, побоится отца и его силы. Он знал, что Авессалом, для которого очень важны почет и слава, предпочтет сам появиться во главе огромной армии, а не посылать против отца Ахитофела с его небольшим специальным отрядом. Так Хусий обеспечил Давиду жизненно важную передышку, ибо всеобщая мобилизация и подготовка большой армии — дело нескольких недель, а не дней или часов.
Но продолжение его речей свидетельствует еще об одном: Хусий знал также, что Авессалом ко всему еще и глуп. Поэтому он позволил себе добавить совсем уж нелепую идею: если Давид укроется в каком-нибудь городе, защищенном стеной, сказал он, «то весь Израиль принесет к тому городу веревки, и мы стащим его в реку, так что не останется ни одного камешка» (2 Цар. 17, 13).
Это был не просто нелепый совет. Это был гениально глупый совет. Такому совету мог бы позавидовать сам автор «Хелмских мудрецов»[52].
Предлагая этот вздор, Хусий хотел не только дезавуировать рекомендации Ахитофела, но заодно показать сторонникам самого Авессалома, какого болвана они готовы возвести на свой престол. Как ни странно, Авессалом принял и этот его совет. И не он один, но вместе с ним — все сыны Израиля. Это было настолько удивительно, что автор рассказа счел нужным объяснить, что так повернул дело сам Господь, желавший, чтобы Авессалом был побежден своим отцом.
Хусий немедленно сообщил о результатах своих интриг Садоку и Авиафару, которые, в свою очередь, немедленно переслали эту весть с одной из служанок двум своим сыновьям, Ионафану и Ахимаасу, ожидавшим за стенами города, чтобы те доставили эту информацию Давиду вместе с настоятельной рекомендацией самого Хусия: не задерживаться в пути, а в ту же ночь перейти Иордан и расположиться на его восточном берегу.
Хотя агенты Давида приняли все меры предосторожности, уход посыльных все же был замечен. Авессалом послал за ними преследователей, но, как и в истории с двумя лазутчиками, спрятавшимися у Раав, двух посланных к Давиду людей тоже спасла некая женщина, которая спрятала их от преследователей, а потом отправила дальше. Давид получил сообщение и еще до зари сумел переправить всю свою армию через Иордан.
В отличие от Авессалома, Ахитофел был человек умный. Когда его совет был отклонен, он тотчас понял, что Авессалом глуп, а потому обречен на поражение, что мятеж будет подавлен, а он сам подвергнется страшному наказанию. Он «собрался, и пошел в дом свой, в город свой, и сделал завещание дому своему, и удавился, и умер, и был погребен в гробе отца своего» (2 Цар. 17, 23). Так он избежал мучений, постыдной смерти и позорного погребения. Он был наказан иным способом: его совет Авессалому, «совет Ахитофела», стал, без всякой на то причины и оправдания, символом дурного совета.
Так Ахитофел получил наказание, которого даже он, при всем его уме, не предвидел. Но история не пощадила и Хусия. Его имя было забыто. И не по прошествии времени, не в наши дни, но уже тогда. В своем предсмертном наказе Соломону Давид упомянул разных людей, принимавших участие в событиях времен мятежа Авессалома. Своего верного военачальника Иоава, который прикончил Авессалома, он завещал убить, хотя сделал вид, что не по этой причине. Сыновьям Верзеллия Галаадского, который принимал и снабжал его за Иорданом, он наказал «оказать милость». Семея, сына Геры, который поносил его, когда он бежал от своего сына, и которого он позже простил, теперь он велел умертвить. А что с Хусием? С тем, который, подвергая себя смертельной опасности, спас его от мятежного сына? Как ни странно, Хусий вообще не упоминается в завещании Давида. Впрочем, несколько позже какой-то человек по имени «Баана сын Хусиин» упоминается как один из дюжины военачальников Соломона. Кто знает, может быть, это был сын того самого Хусия Архитянина. Это означало бы, что сын Давида все-таки вознаградил Хусия — через его сына — за верную службу и неоценимую помощь своему отцу
