Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр
Общий смысл изречения, который несомненен, состоит в том, что тот, кто делает даже самое малое дело или имеет возможность сделать даже самое малое дело, может быть великим, может сделать все, что делает его достойным Царства Небесного, если он делает это только во имя Иисуса. Но тогда нельзя отрицать, что приведение дитя очень формально, очень заморочено, очень принуждено, и весь смысл поговорки даже портится, когда приходится думать о том, как неловко стоит в ней дитя, которое должно было служить средством для наставления этих взрослых детей.
Мы сказали, что изречение о достоинстве самого малого доброго дела, сделанного ученикам, непосредственно следует за изречением о приеме одного из этих детей в писании Марка: ибо мы согласны с метким замечанием Вильке, что промежуток вставлен позднейшей рукой из писания Луки. Поскольку Иисус говорит: кто примет одного из таких детей «во имя Мое», Иоанну вдруг приходит в голову «воспользоваться» этим и «ответить»: «Учитель, мы видели одного, который изгоняет бесов Твоим именем и не идет за нами. Поэтому мы воспротивились ему». Но Иисус отвечает: «Не препятствуй ему, ибо кто не против нас, тот за нас». Человек, который так туго натягивает струны экспозиции, как Марк, написал один за другим три соуса: кто примет одного из таких детей; кто даст вам пить воду; кто раздражит одного из малых, верующих в Меня, и не смог так бессвязно втиснуть сюда этот эпизод. Только Лука, который не знает, что сказать о семидесяти и о них, кроме того, что им подчинялись и бесы, смог вставить сюда этот эпизод ради одного только слова: «во имя Иисуса». Если, подобно тому как дух Моисея сошел на семьдесят человек в ВЗ, так и дух Иисуса сошел на семьдесят человек в НЗ, и они изгнали бесов во имя своего Учителя, то параллель идет еще дальше. Там, в ВЗ, юноша жалуется, что двое других, оставшихся в стане и не вышедших к скинии, тоже пророчествуют, и просит Моисея запретить им это. Но Моисей ответил: «Бог даст, они все пророчествуют». Это история, прообраз которой мы видим в Евангелии от Луки 9:49, 50. В Евангелии от Луки 11:23 также подчеркивается изгнание дьявола и представляется как нечто, вызывающее интерес. Приведенное здесь высказывание Иисуса «Кто не со Мною, и т. д.» также сходно с тем, что выражено в С. 50. сходно с тем, что выражено здесь С. 9, 50: кто не против нас, тот за нас. Таким образом, этот фрагмент принадлежит только Луке. У Луки нет стихов Мк. 9, 41 и далее. Ибо он переходит с интерполированным эпизодом «к чему-то другому, с чем фактическим порядком связано последующее повествование о ревности Иоанна против незаконных самаритян и за своего Господа и Учителя».
Марк еще не знал этого эпизода. Матфей, который также еще не читал его в писании первоевангелиста, сразу после изречения о принятии такого дитя переходит к другому — о беде, которая бывает с одним из уверовавших малых сих; Лука мог включить это изречение только позже, и включил его не только очень поздно, но и совершенно некстати, дав в качестве основания пустоту (Лк. 17, 1–2.).
4. Досада.
После предупреждения Иисуса о том, что не стоит причинять неприятности кому-либо из малых, верующих в Него, ибо самое суровое наказание постигнет того, кто забывает себя до сих пор, в Мф. 18, 7 следует изречение: горе миру от бед, ибо необходимо, чтобы беда приходила; горе только тому, через кого беда приходит. Не нужно даже напоминать, что следующие изречения о члене, который, если он обижен, должен быть вырван или отрезан и выброшен, обязательно связаны с изречением о наказании того, кто обижает одного из верных, — величина и строгость наказания составляет средний элемент, и переход от первого ко второму обусловлен рефреном, что если досада, причиненная другим, заслуживает сурового наказания, то и против досады, причиненной своим собственным членам, следует действовать неумолимо сурово. Даже без этого рефлекса нам будет ясно, что мысль о необходимости досады вставлена здесь крайне неуместно. Об этой необходимости можно думать в любое время, но только не там, где единственной целью речи является предостережение от всякого рода раздражения. Марк развил это предостережение; Лука воспользовался этим изречением предшественника только для того, чтобы развить рефлексию о необходимости беды и о несчастье того, кто ее причиняет, и благоразумно опустил изречение предшественника. Матфей объединил труды двух своих предшественников.
5. Высокая ценность малых и заблудших.
Когда о членах Церкви, доставляющих неприятности, говорится так подробно, как это сделано, в частности, в сочинении Марка, а также у Матфея, о малых забывают. По этой причине и они давно забыты, потому что первоначальный субстрат образа уже отодвинут в сторону в высказывании о беде, когда говорится, что никто из малых сих, верующих в Иисуса, не должен быть раздражен. Ведь разве дети — это те, о ком можно сказать, что они верят в Иисуса? Поэтому крайне странно и неуместно, когда Матфей вдруг снова заговорил о настоящих детях, а то, как он говорит о них, делает путаницу еще более колоссальной. «Берегитесь, — должен заметить Иисус в ст. 10, 11, — чтобы не презреть одного из малых сих, ибо сказываю вам, что Ангелы их на небесах непрестанно видят славу Отца Моего Небесного. Ибо Сын Человеческий пришел спасти погибшее». Далее следует притча о потерянной овце, а в конце — замечание: «Так и Отец ваш Небесный хочет, чтобы никто из малых сих не погиб».
Какая путаница! Из упоминания ангелов ясно, что речь идет о детях: это ангелы-хранители, которые следят за слабостью и беспомощностью детей! Но можно ли «назвать детей ложью? Каждое слово о них было бы потеряно и растрачено с усердием и мужеством. Матфей скопировал притчу о потерянной овце у Луки и не скопировал одновременно следующую притчу о потерянных копейке и сыне, потому что иначе он не смог бы бросить неуместную ретроспекцию на малышей.
Матфей даже притупил остроту иронии, заложенной в этой притче о потерянном: конечно! ведь прежде всего ему пришлось сильно
