Карен Армстронг - Библия: Биография книги
Как мы увидим, иудеи и христиане создали метод изучения Библии, который позволял связывать воедино тексты, не имевшие изначальной внутренней связи. Постоянно разрушая барьеры текстовых различий, они достигали свойственного состоянию экстаза coincidentia oppositorum, совпадения противоположностей, которое присутствует также в других традициях священного писания. Это существенно, например, для верного понимания Корана. С самых ранних периодов индийские арийцы учились постигать Брахму, мистическую силу, объединяющую мировые стихии, слушая парадоксы и загадки гимнов «Ригведы», которые соединяли то, что казалось несвязанным. Когда иудеи и христиане пытались найти единство в своих многогранных, полных парадоксов священных текстах, они также переживали божественные прозрения. Толкование священных текстов всегда было скорее духовной дисциплиной, нежели научным исследованием.
Изначально народ Израиля испытывал подобный экстаз в Иерусалимском храме, который создавался как символическое воспроизведение Эдемского сада[1]. В нём они испытывали шалом, — слово, которое обычно переводится как «мир», но более точно передается как «целостность, полнота, завершённость». Когда их храм был разрушен, им пришлось искать новый способ обрести шалом в мире, полном трагизма и насилия. Дважды их храм был сожжён до основания, и каждый раз его разрушение вело к всплеску письменной активности, так как они искали исцеления и гармонии в текстах, которые позднее стали Библией.
Глава I
Тора
В 597 г. до н. э. крошечное государство Иудея в горах Ханаана нарушило свой вассальный договор с Навуходоносором, правителем могущественного Вавилонского царства. Это было катастрофической ошибкой. Три месяца спустя вавилонская армия осадила Иерусалим, столицу Иудеи. Молодой царь сразу же сдался и был препровождён в Вавилон вместе с десятью тысячами своих подданных — теми, кто, обеспечивал жизнеспособность государства: священниками, военачальниками, ремесленниками и кузнецами. Покидая Иерусалим, изгнанники бросали последний взгляд на храм, построенный на горе Сион царём Соломоном (ок. 970–9300 гг. до н. э.), центр их национальной и духовной жизни, с печалью сознавая, что, скорее всего, уже никогда не увидят его вновь. Их страхи оправдались: в 586 г., после нового восстания в Иудее, Навуходоносор разрушил Иерусалим и сжёг храм Соломона дотла.
С пленниками в Вавилоне обращались не слишком жестоко. Царь и его окружение были с удобствами размещены в южной цитадели, а все прочие жили вместе в новых поселениях вблизи каналов, и им позволили заниматься своими собственными делами. Тем не менее, они утратили свою страну, политическую независимость и религию. Они принадлежали к народу Израиля и верили в обещание бога Яхве: если они будут поклоняться лишь ему одному, то будут жить на своей земле всегда. Иерусалимский храм, где Яхве жил среди своего народа, был неотъемлемой частью его культа. И вот теперь они в чужом краю, лишённые присутствия Яхве. Должно быть, это божья кара. Слишком часто народ Израиля нарушал условия своего договора с Яхве и поддавался соблазну других божеств. Некоторые из изгнанников признавали, что именно они, как вожди народа, должны исправить положение, но как могли они служить Яхве без храма, который был для них единственным средством общения с их богом?
Спустя пять лет после прибытия пленников в Вавилон молодому священнику Иезекиилю на берегу канала Ховар было явлено вселяющее ужас видение. Разглядеть что-либо ясно было невозможно, так как ничто в этом бурном вихре огня и шумных звуках не подходило под обычные человеческие категории, но Иезекииль знал, что он узрел кавод — «славу» Яхве, всегда пребывавшую на престоле в святая святых Иерусалимского храма[2]. Бог оставил Иерусалим и прибыл к изгнанникам в Вавилон на некоем подобии огромной боевой колесницы. К Иезекиилю простерлась рука, державшая свиток, исписанный словами «плач, и стон, и горе». «Съешь этот свиток, — приказал ему божественный голос. — Напитай чрево твоё и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе». Выполнив это, принимая горе и невзгоды своего изгнания, Иезекииль почувствовал, что свиток сладок «как мёд»[3].
То был пророческий момент. Изгнанники продолжали тосковать по своему утраченному храму, так как в тот период на Среднем Востоке невозможно было представить себе религию без такового[4]. Но придёт время, когда народ Израиля будет обретать своего Бога в священных писаниях, а не в святилище. Их святая книга будет нелегка для понимания. Подобно свитку Иезекииля, её содержание часто будет казаться тревожным и бессвязным. Но когда они сделают усилие, чтобы принять и усвоить этот запутанный текст, делая его частью своего внутреннего «я», они почувствуют, что находятся в присутствии Бога — точно так же, как они чувствовали это, приходя в его храм в Иерусалиме.
И всё же пройдёт ещё много лет прежде, чем культ Яхве станет религией книги. Изгнанники привезли с собой в Вавилон немало свитков из царского архива в Иерусалиме и занимались их изучением и редактированием. Если бы им было позволено вернуться домой, эти записи по истории и религии их народа могли бы сыграть важную роль в восстановлении жизни их нации. Но писцы не считали эти записи чем-то священным и неприкосновенным и без колебаний добавляли новые отрывки, изменяя тексты так, чтобы они соответствовали меняющимся обстоятельствам. В то время у них ещё не было понятия священного текста. Правда, на Среднем Востоке бытовало множество историй о небесных скрижалях, чудесным образом спустившихся на землю и содержащих тайное, божественное знание. И среди народа Израиля ходили легенды о каменных таблицах с высеченными на них письменами, которые Яхве вручил своему пророку Моисею, беседовавшему с ним с глазу на глаз[5]. Но свитки из архива Иудеи не были текстами такого рода и не играли никакой роли в культе Израиля.
Евреи, как и многие народы древнего мира, всегда передавали свои традиции изустно. В ранние периоды существования их нации, около 1200 г. до н. э., они жили горах Ханаана двенадцатью отдельными племенными союзами, но верили, что имеют общих предков и общую историю, значительные события которой они праздновали в святилищах, посвящённых какому-либо из их патриархов или какому-то важному событию. Барды пересказывали героические предания о священном прошлом, и люди формально возобновляли завет, который связывал их воедино, делая их ам Яхве, «семьёй Яхве». Уже тогда, в тот весьма ранний период, народ Израиля имел чёткую религиозную концепцию. Большинство народов, живших в этом регионе, создавали свою мифологию и религиозные ритуалы, в которых особое значение уделялось миру богов в древние времена, но для евреев важнее всего была жизнь с Яхве в этом мире. С самого начала они мыслили исторически, в терминах причины и следствия.
Судя по ранним фрагментам, лёгшим в основу позднейших библейских повествований, мы можем сделать вывод, что, по мнению евреев, их предки были кочевниками. Яхве привёл их в Ханаан и обещал, что однажды их потомки будут обладать этой землёй. Много лет они жили в рабстве под властью египтян, но Яхве освободил их, явив при этом великие чудеса и знамения, привёл обратно в землю обетованную под предводительством Моисея и помог отвоевать высокогорья у коренных жителей[6]. И всё же среди сказаний не было одного господствующего, каждое племя имело свою собственную версию истории, каждый регион — своих, местных героев. Так, например, священники из Дана на дальнем севере верили, что они произошли от Моисея; Авраам, прародитель всего народа, жил в Хевроне и был особенно популярен на юге. В Гилгале местные племена праздновали чудесное прибытие народа Израиля в землю обетованную, когда воды реки Иордан чудесным образом расступились, чтобы дать им проход. Народ Сихема ежегодно возобновлял завет, который заключил с Яхве Иисус Навин после завоевания Ханаана[7].
Однако около 1000 г. до н. э. эта племенная система уже распалась, и на её месте возникло два монархических государства в нагорьях Ханаана: царство Иудея на юге и более обширное и процветающее царство Израиль на севере. Старые празднования завета постепенно прекратились, на смену им пришли царские ритуалы, отправляемые в главных храмах государства, и основное внимание в этих ритуалах уделялось самому царю. В день коронования Яхве усыновлял будущего царя, и тот становился «сыном Божьим» и членом Божественного собрания небесных существ. Нам почти ничего не известно о культе северного царства, так как библейские историки питали пристрастие к Иудее, но многие псалмы, впоследствии включённые в Библию, использовались в иерусалимском богослужении[8] и свидетельствуют о том, что на жителей Иудеи повлиял культ Ваала из соседней Сирии, в котором было похожее обожествление царя[9]. Яхве заключил безусловный завет с царём Давидом, основателем Иудейской династии, и обещал, что его потомки будут править Иерусалимом вечно.
