Киприан Керн - Литургика
Часто при составлении какой-либо службы прибегают к перечислению имен в случае, если прославляется несколько святых. Это наблюдается даже в Октоихе, где иногда в службе апостолов (четверг) перечисляются имена всех их. Так, правда, верующие привыкают и запоминают эти дорогие всем имена. Тоже бывает часто и в Минеях при перечислении имен 7 отроков, 40 мучеников или в стихире всем сербским святым. Иногда, особенно в русских службах, прибегают к географическим именам [52]. Как пример малого, почти ничтожного богословского содержания можно привести службу Всем Святым в земле русской просиявшим. Кроме имен, очень близких русскому сердцу, и географических названий [53], нельзя найти мыслей ни догматического, ни аскетического, ни нравственного содержания.
Еще можно привести пример. Тропарь святому Савве Сербскому послужил образцом при написании тропаря прел. Трифону Печенгскому:
Св. Савее, гл… 3:
“Пути, вводящего в жизнь, наставник и первопрестольник и учитель был еси: первое бо пришед, святителю Савво, отечество твое просветил еси, породив тое Духом Святым: яко древа маслинная в мысленнем раи насадил еси всеосвященныя твоя чада. Тем, яко апостолом и святителем сопрестольна, чтуще тя молим: моли Христа Бога, даровати нам велию милость.”
Св. Трифону, гл. 8:
Пути, вводящаго в жизнь, наставник и учитель был еси: первее бо, преподобие отче наш Трифоне, пришел еси в часть Норвегския земли и в последних концех северныя страны языки просветил еси, породив водою и Духом Святым, и священная твоя чада в бесплодней пустыни, яко древа масличная насадил еси, велию обитель святыя и живоначальныя, единосущныя и нераздельныя Троицы создал еси и монахов множество собрав. Тем яко апостолом и пустынножителем равночестна чтуще тя, прилежно припадающе вопием: моли всех Бога за Императора и за область твою, и за вся люди, почитающия память твою.”
Да и в отношении общего духа содержания нашего богослужения заметны сильные изменения. То, к чему стремились в первые века, что создавали ученики апостолов и первые мученики, что вообще носило на себе отпечаток пафоса первохристианства, — было проникнуто горячим стремлением непосредственного воссоединения с Богом, приближением к Нему, проведением в жизнь тех благодатных даров Духа, которыми жила первохристианская Церковь. Харизматичность господствовала в то время в жизни христианской общины и в ее литургическом творчестве. Поэты поэтизировали тогда вдохновенно и “сколько было у них силы,” — по свидетельству первохристианских писателей. Потом это заменилось стремлением к отвлеченному богословствованию в стихах и музыке, красках и формах. Это время дало нам наши догматики, “анатолиевы стихиры,” творчество Павла Аморейского, Рома; на, Андрея, Косьмы, Дамаскина. Наконец, в последующий период пошло подражание в смысле форм и содержания; оскудение богословского пафоса, а подчас и богословские провалы; в смысле нравственно-аскетическом все начинает окрашиваться оттенком боязливого предощущения адских мук, вечного наказания и т. д. Характерным должен быть признан стих: “Господь грядет грешники мучити…”
Закончим словами архиеп. Антония Храповицкого, богословский авторитет, литургическая грамотность и безошибочное ощущение церковности которого не подлежит, кажется, никакому сомнению. Он пишет [54]: “Известно, что в первые века христианства молящаяся церковь стремилась все стороны жизни личной и общественной проникнуть духом благодати; таково содержание молитв, вошедших в Служебник и Требник. Затем, после V века, преимущественным содержанием молитв сделалось толкование слов св. Библии и догматизм [55]; это вторая, низшая ступень богослужебного творчества, хотя все еще исполненная высоких созерцаний и духовного восторга. Наконец, в дальнейший византийский период церковной истории в религиозном сознании начинает преобладать более мрачный, исполненный рабского страха характер, и содержанием молитв становится исповедание ужаса загробных мучений и моления к Богу и особенно к Богородице об избавлении от них.”
Отдел Второй: Эортология
Эортология есть часть литургики, которая занимается церковными праздниками. Έορτή — по-гречески: “праздник.” Отсюда “эортология,” это — праздниковедение. Этот отдел науки о богослужении занимается целым рядом вопросов. Прежде всего, ученого интересует возникновение праздников в христианском религиозном сознании и в быту первохристианской общины; с этим стоит в связи влияние ветхозаветного богослужения. Отсюда вытекает вопрос о постепенном развитии каждого праздника, расширении его объема и рост числа праздников. Весьма важным является вопрос так сказ. формальный, о документах и памятниках праздниковедения, то есть о постепенном возникновении календаря и о типах календарей. В непосредственной связи с этой темой стоит и вопрос о развитии Типикона, как регулятора повседневной и праздничной церковной жизни: сюда входит вопрос о возникновении древне-монашеских типиков, о кристаллизации руководящих образцов Устава [56]. Для этого отдела науки небезынтересен и вопрос о датах праздников, то есть о тех причинах, которые побуждали церковное сознание фиксировать те или иные воспоминания церковного года к определенным датам календаря.
1. Постепенное Развитие Праздников
Современное состояние церковного года говорит нам об исключительном богатстве праздников и большой развитости литургического сознания и литургической культуры Церкви. При этом же не может не возникать контраст современного положения с той примитивностью, которая отличала первохристианское сознание. С одной стороны, Христос, Который не установил ни одного праздника, с другой же — современный календарь и Типик с их уставными подробностями, Марковыми главами о сочетании праздников и пр. С одной стороны, Христос, Который дал Своим ученикам только одну Молитву Господню, а с другой — наша теперешняя богатейшая библиотека богослужебных книг с неисчерпаемым сокровищем церковной поэзии. С одной стороны, абсолютная простота апостольского ритуала, примитивность литургии, описанной в Дидахи или у Иустина Философа, с другой — пышность современного нам чина, разработанность нашей литургии, богатство наших ризниц.
Этот чарующий всякого примитив Первохристианства часто рисует нам апостольские и катакомбные подробности литургической жизни того времени. Есть большая опасность впадать в такую “апостольскую,” “евангельскую” стилизацию первохристианского быта. Реставрировать прошедшие нельзя и не нужно, почему все баптистские, протестантские и прочие попытки что-то воссоздать и не принять исторического наследия церковного опыта суть ни что иное, как попытки театральных инсценировок того, что, может быть, и очень дорого каждому любящему Евангелие, но что, само по себе, есть только один из этапов этого исторического развития.
Надо всегда помнить, что Церковь есть Бого-человеческое мистическое Тело. Будучи неизменной и вечной в своей Божественной сущности, она подвержена всем историческим изменениям, которым подвергается все живое на этой планете. Как Бого-человек прошел через все стадии развития человеческого роста, оставаясь неизменным по Своему вечному Божественному, так и Церковь проходит свои этапы и свое историческое развитие. Растет человеческое сознание Церкви; открываются церковному сознанию новые догматические истины, меняются человеческие установления, канонические нормы, растет и развивается и мистический, и молитвенный опыт Церкви. Составляются новые молитвы, применяясь к новым этапам жизни Церкви и к отдельным ее нуждам. Церковь обогащается своим молитвенным опытом; прославляются новые святые, являются новые иконы Божией Матери, творятся новые чудеса, — все это Церковь запечатлевает в своем литургическом сознании. Церковь облекается в новые пышные ризы и украшается ими. Праздники Церкви — это грани самоцветного камня. Поэтому от абсолютной простоты апостольского быта Церковь через века прошла большой путь сложного развития, который не только не является каким-то засорением “евангельской чистоты,” как того бы хотел Ренан, Толстой и тюбингенский критицизм, а, наоборот, свидетельствует об огромном богатстве опыта, о насыщенности мистическим и молитвенным духом. Утешитель, Дух Истины продолжает вдохновлять Церковь, харизматическая природа ее не изменилась, творческая ее деятельность продолжается и будет продолжаться во все дни до скончания века.
Надо повторить сказанное уже раньше, а именно, что христианство родилось в еврейской, ветхозаветной обстановке. Без этого нельзя себе многого уяснить в развитии нашего литургического быта и понимания. И даже отвернувшись от Синагоги и Храма и пойдя на “путь язык,” христианство понесло с собою туда все унаследованное в своем иудейском раннем детстве. Говоря об историческом развитии праздничного сознания Церкви, удобнее всего будет разделить исследование согласно принятому в нашем богослужебном уставе делению нашего богослужения на три цикла:
