Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко
Несмотря на ряд перестроек, интерьер мечети сохранил первоначальное деление на пять продольных нефов, перекрытых на высоте около 8 м крестовыми сводами на стрельчатых арках с пониженными перемычками, опирающимися на граненые столбы и выступающие из стен консоли, – композиция аксарайской мечети посильно воспроизвела османский прототип, однако лишь с двумя небольшими куполами: над михрабной ячейкой и над центральной секцией четвертой от стены киблы травеи. В таком акцентировании центрального нефа двумя куполами, характерном для магрибинских мечетей, можно видеть проявление связей Карамана с Мамлюками, хотя зодчие аксарайской Улу-джами не нарушили зального пространства повышением центрального нефа.
* * *Возникновение собственно османской архитектуры показывает, что архитекторы бейлика, располагавшегося на «диком Западе» мусульманского мира, мало ориентировались на сельджукское наследие и смело создавали собственные варианты функционально необходимых типов зданий, активно пользуясь при этом трудом византийских мастеров. Необходимость в квартальных мечетях удовлетворялась экспроприацией церковных зданий и возведением небольших месджитов, молитвенное пространство которых расширялось портиками; простая планировка таких зданий позволила сосредоточиться на развитии купольных конструкций, уже в первые десятилетия существования османской архитектуры дав зодчим возможность выбора способов перекрытия зального интерьера.
Уже к 1340-м гг. в зодчестве столичной Бурсы сформировалась особая модель мечети-завие, в которой роль центрального двора выполнялась ячейкой, перекрытой световым куполом, а молитвенный зал сводился к купольной же ячейке с поднятым полом. Боковые помещения, также открывавшиеся в центральную ячейку, служили табхана, но довольно быстрое развитие данного архитектурного типа привело к интеграции боковых комнат в общее пространство мечети и превращению их в глубокие айваны. На протяжении нескольких десятилетий османские мастера экспериментировали с композицией зданий «типа Бурсы», как усложняя ее за счет введения дополнительных помещений, выделения вестибюля, введения галерей и лоджий второго яруса, так и упрощая, стремясь к слиянию пространств айванов и центральной секции. Очевидными задачами архитекторов являлись, с одной стороны, увеличение доступного молящимся пространства мечети при сохранении функции завие, предполагавшей наличие изолированных или полуизолированных помещений, а с другой – объединение (конструктивное, композиционное, визуальное) планировочных ячеек в единое пространство. При этом культовые здания данного типа оказались лишены дворов: архитектурный объем мечети предваряется лишь фасадным портиком, приспособленным для совершения молитвы вне интерьера.
Улу-джами, Аксарай.
План (поАсланапа)
Улу-джами, Аксарай. Интерьер.
Вид с северо-запада
Однако выполнение мечетями «типа Бурсы» функции завие, прекрасно согласовывавшейся с заупокойно-мемориальным посвящением куллие, центром которых они являлись, не отвечало задачам строительства «соборных» культовых зданий. На рубеже XIV–XV вв. в османскую архитектуру была возвращенаулу-джалш – вместительная зальная городская мечеть. Важно, что возрождение улу-джами как особого типа мечетей сопровождалось закреплением их риторического значения, связанного с военными триумфами и представлением о победном мемориале. Эта идеологическая коннотация позже будет перенесена и на новый тип «большой османской мечети», заменивший улу-джами после завоевания османами Константинополя.
Композиция огромной Улу-джами в Бурсе, которая представляет собой мультипликацию одинаковых купольных ячеек, идеально соответствовала задачам создания вместительного зального пространства и уже в начале XV в. была посильно воспроизведена в османском Эдирне и караманидском Аксарае; при этом уменьшение масштаба построек сопровождалось развитием перекрытий – увеличением размера куполов в эдирнской Эски-джами и заменой куполов крестовыми сводами без выделения центрального нефа в караманской постройке. Общими характеристиками данного типа зданий оказывается отсутствие двора и фасадного портика (в Старой мечети Эдирне он является позднейшим добавлением) и введение в интерьер светового купола (в мечети Аксарая легко реконструируемого).
Эволюция раннеосманской культовой архитектуры демонстрирует последовательный отход от сельджукской типологии и разработку собственных моделей зданий, не только полнее отвечавших функциям, но и выражавших пропагандистские посылы. Выделение в зальных мечетях купольной михрабной ячейки стало началом активных экспериментов со сферическими перекрытиями. К началу XV в. в мусульманских культовых постройках использовались и тромпы, и паруса, и пояса «турецких треугольников», что позволяло не только разнообразить конструкции, но и добиваться особых декоративных эффектов. Купола диаметром до почти полутора десятков метров, опирающиеся на стены, на угловые устои, на четыре, шесть и восемь опор, использовались для акцентирования михрабных ячеек и трансептов, комбинировались в айванных мечетях и фасадных портиках с сомкнутыми, зеркальными, крестовыми, зонтичными сводами, становились и безусловными доминантами интерьера и частью целых систем перекрытий вплоть до 20 ячеек в Улу-джами Бурсы.
Таким образом, к середине XV в. в мусульманской архитектуре Анатолии появились все элементы композиции нового архитектурного типа (который далее будет определен как «большая османская мечеть»). Эти элементы оставалось совместить в одном здании, обеспечив доминанту центрального купола как в интерьере, так и в объеме здания, подчинить молитвенный зал подкупольному пространству, расширить место для совершения молитвы за счет двора (что уже было сделано в отдельных мечетях бейликов), но главное – превратить здание мечети не просто в архитектурное тело, а в очевидный градостроительный ориентир – как освободив прилегающую территорию, так и подчеркнув размеры самого здания с помощью минаретов, которые из «чистой функции» (возвышение для провозглашения азана) должны были стать частью архитектурной композиции. Памятником, в котором оказались сделаны эти шаги, стала построенная Мурадом II новая городская мечеть Эдирне – Юч Шерефели-джами.
В поисках нового типа: мечеть Юч Шерефели
К моменту появления новой огромной мечети фракийский Эдирне, с конца XIV в. являвшийся фактическим местом пребывания монарха и двора и безусловной румелийской столицей Империи, уже имел полноценную большую мечеть столичного масштаба (нынешняя Эски-джами) у подножия господствующего холма, на котором возвышался Старый дворец63. Спустя всего четверть века при Мураде II у того же подножия в нескольких сотнях метров от многокупольной улу-джами было начато строительство нового вместительного культового здания, и при любом обращении к этому памятнику сразу же возникает вопрос о его действительной необходимости. Еще одна огромная мечеть, появившаяся в центре не слишком-то большого города, явно превосходила обычные масштабы мечетей куллие, вокруг которых формировались новые кварталы64, и не соответствовала планировке дервишеских обителей – ее нерасчлененное пространство предназначено не для уединения, но именно для коллективной молитвы. Г. Гудвин предполагал, что на этом месте могла существовать более ранняя мечеть65, однако проигнорировал вопрос о причинах, по которым размеры новой постройки превзошли не только другие мечети Эдирне, но и все до того момента существовавшие анатолийские сооружения.
Вряд ли небольшой румелийский город испытывал серьезную потребность в новых городских мечетях, так что причину появления Новой мечети следует искать вне ритуальных нужд османской столицы. Необходимо оговорить, что у Новой мечети Эдирне были все основания «отнять» у Старой статус улу-джами как победного монумента – ко времени закладки Юч Шерефели-джами Мурад II мог похвастаться победами на Балканах, а к моменту окончания – разгромом объединенной крестоносной армии под Варной, завоеванием Морей и подавлением восстания в Албании66. Правда, новаторские «три балкона» оказались более значимым поводом для урбонима, но название «улу-джами» к Старой мечети не вернулось.
Юч Шерефели-джами, Эдирне.
План
