Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко
Первая Улу-джами в османской архитектуре появилась в Бурсе к 1400 г. и строилась по обету54 одновременно с мемориальным комплексом Баязида I – куллие Йилдырым, что впервые демонстрирует четкое различие функций и риторики двух монарших заказов.
А. Куран однозначно отнес Улу-джами Бурсы к планировочному типу мечетей, пространство которых составлено из одинаковых ячеек (multi-unit mosque with similar units)55; при этом 20-купольная мечеть Бурсы оказалась в одном ряду с двухкупольными Абдал Мехмед-джами в Бурсе, Сарачхане в Амасье, Гедик Ахмед-паша-джами в Афьоне, шестикупольной Зинджирликуйю в Стамбуле, девятикупольной Эски-джами в Эдирне, создавая впечатление, что османская архитектура пошла по пути механического увеличения количества перекрытых куполами ячеек зального интерьера. На самом деле предшественников у Улу-джами Бурсы в этом типологическом ряду нет – все перечисленные памятники датируются уже XV в. (причем большинство – второй половиной), и данный тип будет развиваться в направлении сокращения количества пространственных ячеек.
Архитектор Улу-джами обратился к композиции сельджукских зальных мечетей, составив план зала из 20 одинаковых квадратов -5 в поперечных нефах, 4 в продольных. Принципиальным новшеством оказалось перекрытие огромного (более чем 60 х 50 метров) зала 20 одинаковыми куполами диаметром около 11 м на парусах, опирающимися на 12 крещатых столбов, 14 выступающих из стен пилонов и укрепленные устои в углах, – итого 30 опорных точек, между которыми переброшены мощные стрельчатые подпружные арки56. Хотя размеры куполов и пролетов арок не превысили конструктивных возможностей сельджукского зодчества, османский мастер создал каркас, позволивший разгрузить стены и разместить два яруса световых проемов, осветив с двух сторон угловые ячейки. Основания куполов закрыты восьмигранными световыми барабанами, причем барабаны среднего нефа оказываются выше, – этот прием обеспечивает доминанту центрального нефа, ведущего к михрабу.
Улу-джами, Бурса. План (по Курану)
В отличие от «официальных сельджукских мечетей» в Улу-джами Бурсы акцентировано пересечение осей – боковые входы расположены симметрично, а купол над пересечением осей сделан световым, отсылая как к редуцированным ячейкам-сохнам в интерьерах построек Данишмендидов и Сельджуков Рума, так и к окулюсам раннеосманских культовых зданий (Худавендигар-джами в Бурсе, имарет Нилуфер Хатун в Изнике). Таким образом, в первой османской зальной мечети сделаны важные шаги не только к увеличению внутреннего пространства, но и к его структуризации, выявлению маршрутов движения в интерьере и обеспечению его освещенности. Размеры молитвенного зала позволили отказаться от предваряющего портика как «места последней общины»: знаковая функция Улу-джами анатолийской столицы явно преобладала над культовой; возможно, отсутствие дополнительного пространства для совершения молитвы объясняется и архаизирующим подражанием «большим сельджукским мечетям», не имевшим внешних дворов и портиков.
Улу-джами, Бурса. Вид с северо-запада
Улу-джами, Бурса. Интерьер. Вид с востока
Новаторство мечети Бурсы оказалось настолько очевидным, а вместимость – столь впечатляющей, что этот памятник сразу стал образцом для подражания. Безусловно, поход Тимура и поражение Баязида I в Ангорской битве (1402), приведшие к десятилетнему «османскому междуцарствию» и реставрации ряда бейликов, ранее подчиненных Османами, сократили строительную активность в Западной Анатолии; однако и правители княжеств, и претенденты на османский престол по-прежнему воспринимали закладку городских мечетей как политический акт, должный засвидетельствовать легитимность, прочность и могущество власти: мусульманское культовое здание по-прежнему оставалось действенным инструментом пропаганды.
Старший сын Молниеносного Баязида, Сулейман Челеби, после битвы при Анкаре укрепившийся в Румелии, в 1403 г. начал строительство большой мечети в центре Эдирне. В закладке сразу после крушения Османской державы в ее европейской столице мечети, ориентированной на знаковую постройку в столице анатолийской, следует видеть недвусмысленную политическую претензию, и показательно, что завершил строительство более удачливый Мехмед I: окончание «долгостроя» (1414) совпало с окончанием междуцарствия. Первоначально мечеть носила имя Сулеймание-джами, закончена была уже как Улу-джами, а после появления в Эдирне в середине XV в. новой большой Юч Шерефели-джами стала просто «Старой мечетью» – Эски-джами57.
Сравнение Эски-джами в Эдирне и Улу-джами в Бурсе показывает уже и иные возможности мастеров, и иные амбиции заказчиков: интерьер квадратного (со стороной 49,5 м) в плане здания разделен на девять одинаковых ячеек, и хотя купола подняты выше, это конструктивное достижение не отражается на восприятии интерьера: достигнутый в Улу-джами Бурсы эффект единого зального пространства не находит продолжения. Интерьер Эски-джами распадается на совокупность отдельных огромных пространственных ячеек, каждая из которых, правда, превышает размеры первых османских мечетей: если 20 куполов Бурсы имели диаметр 10,6 м, то в Эдирне мастера поднимают на мощные пилоны купола диаметром в 13,5 м – сразу на четверть больше. Однако следование прототипу проявляется в доминанте центрального нефа, повышенного за счет отрезков стен, подведенных под основания куполов.
План Старой мечети Эдирне легко может быть получен из плана Улу-джами в Бурсе путем «сокращения» последнего за счет отсекания северного и крайних боковых нефов – своего рода П-образного окружения сохраненных девяти ячеек центрального ядра. Это сходство подчеркивается и размещением оси боковых входов в крайних северных ячейках, и выделением пересечения осей, над которым возведен восьмигранный лотковый свод с окулюсом, закрытым фонарем58.
Подобно мечети в Бурсе Эски-джами обходится без двора. К ее северному фасаду пристроен портик с повышенными крыльями, но это «место последней общины» появилось уже после того, как большая мечеть румелийской столицы передала свой статус улу-джами мечети Юч Шерефели59.
Оценивая мечеть в Эдирне как «последнюю настоящую улу-джами»60, Г. Гудвин ограничивался лишь османским материалом, игнорируя строительную активность бейликов, возросшую в период «османского междуцарствия»; кроме того, автор оставил вне рассмотрения и Большую мечеть (Буюк джамия) в болгарской Софии (1451–1494), возведенную по образцу именно Эски-джами61, что демонстрирует распространение нормативной типологии из румелийской столицы в балканские провинции Османской империи.
Эски-джами, Эдирне. План (по Курану)
Синхронно со строительством мечети в Эдирне Улу-джами появилась в Аксарае, принадлежавшем бейлику Караман – главному политическому конкуренту османов в Анатолии62. Здание было заложено в 1409 г. беем Мехмедом II на месте сельджукского здания и строилось до начала 1430-х гг. С одной стороны, в аксарайской постройке оказались воспроизведены конструктивные достижения мастеров Конийского султаната, позволяющие рассматривать ее как продолжение типологии «официальной сельджукской мечети» (что вполне ожидаемо для архитектуры Карамана); с другой – очевидным прототипом для данного сооружения, более близким географически и более важным с точки зрения политической риторики Караманидов, стала османская Улу-джами в Бурсе. После поражения Османов под Анкарой Мехмед II Караманоглу воспользовался междуусобицей наследников Баязида, совершил набег на Бурсу, сжег и разграбил город; очевидно, это важное для военной истории Карамана событие и стало поводом для возведения улу-джами как своеобразного «трофея», цитирующего уже знаменитый памятник анатолийской столицы Османов.
Эски-джами, Эдирне. Вид с востока
Эски-джами, Эдирне. Интерьер. Центральный неф. Вид
