Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий
Возникающие в разные исторические периоды понятия о смерти и ее обличьях в поверьях XIX–XX вв. находятся в сложном, с трудом поддающемся «расчленению и классификации» взаимодействии. Они могут воплощаться в одном многозначном, полифункциональном образе (белая женщина, Бог) или проявляться во множественных образах «воплощенных смертей», то есть многочисленных существ-губителей, похитителей, искусителей, предвестников.
Граничащая с неуловимостью обликов многозначность связана с отмеченной выше взаимопронизанностью жизни и смерти в народных воззрениях, где одни и те же силы, существа (властвующие над всеми областями бытия — и земного, и «иного») могут выступать распорядителями и жизни, и смерти людей. Ср. общераспространенное до наших дней выражение о кончине кого-либо — «Господь прибрал». Неопределенность обличий Смерти обусловлена и неизбывной для всех времен непознаваемостью явления смерти «до конца».
СМИРЕНЕЦ, СМИРЕНЧИК — детская болезнь, родимец; тихонький; дух, вызывающий болезнь, или персонификация болезни (см. РОДИМЕЦ, ТИХОНЬКИЙ).
СМУТИТЕЛЬ — смущающий других соблазнами, рассказами, наущением черт; Дьявол, Сатана.
СОЛДАТИКИ — мелкие нечистые духи, помощники колдуна (см. ПОМОЩНИКИ, КОЛДУН).
«И они с крыльца спускаются, сорок, все маленькие, одинаковые, в темных костюмах… Их, солдатиков, кормить надо. Так же едят, они все кушают» (Печ.).
СОЛНЕЧНИК — трава, способная, по поверьям, делать людей неустрашимыми.
Согласно сообщению из Калужской губернии, солнечник «растет при водах и при больших реках, вышиною в аршин и имеет двенадцать различных цветов. Эту траву полезно иметь при себе всякому воину: от нее он делается храбр и неустрашим в битвах. Копать ее должно в мае месяце в двенадцать часов пополудни». Добыть эту траву трудно, так как ее сторожит змей; свойства ее будто бы открыты людям летающим змеем. «Говорят, что очень немногие имели при себе этот талисман и возвращались домой увешанными орденами и прочими отличиями. Они, приступая к выкапыванию солнечника, ограждали себя крестным знамением, читали три раза Символ Веры и молитву ко Пресвятой Богородице» <Ляметри, 1862>.
СОТРУДНИКИ — помогающие колдуну нечистые духи (см. ПОМОЩНИКИ, КОЛДУН).
«Тут один из нас умирал, никто не берет у него сотрудников» (Печ.).
СТЕНЬ (ТЕНЬ) — призрак, привидение; двойник; «живая» тень (на стене); тень, являющаяся в зеркале при гадании; домовой, который наваливается на человека во сне, болезнь, сопровождающаяся сильным исхуданием (сушец, собачья старость), персонификация болезни.
«Кто свою стень увидит, скоро помрет»; «Она жениха своего доныне сроду в глаза не видывала, а стень его в зеркале видела, и говорит, что человека, как глянула, узнала по стени» <Даль, 1882>.
В поверьях ряда губерний России представления о стени и о тени тождественны — это своеобразный двойник человека (призрак, тень, отражение в зеркале), иногда соотносимый с домовым духом. Стень можно вызвать при гадании, неожиданное появление стени-двойника (как и ее исчезновение у живого человека) — предвестье несчастья (см. ТЕНЬ, ПАСТЕНЬ, ДОМОВОЙ).
Кроме того, стень — болезнь, по преимуществу детская. Ср.: когда дитя очень худеет, про него говорят «сделался как стень» <Попов, 1903>. «Если ребенок заметно худеет, по народному выражению, „сохнет весь“, будь это от рахита, хронической бугорчатки, плохого кроветворения или от другой подобной причины, простолюдинки видят в таких случаях особенную болезнь — „стень“, или „собачью старость“, от которой в деревнях употребляется множество любопытных, суеверных средств; некоторые из них в большом ходу почти повсеместно. Во многих местностях стенью называется сухотка детей (Atrophia infantum). Дитя, страдающее ею, считается не земным жильцом» <Демич, 1891>.
Бытовали гадания, посредством которых старались узнать об участи страдающего стенью: «…положить на четыре края корыта четыре кучки золы. Затем постирать что-то из детских вещей и смахнуть золу. Процедить воду и рассмотреть: если в золе есть волокно, то это собственно стень, нет — „сухая стень“» (Тульск.) <Покровский, 1884>.
«Сухая стень» считалась высшей, наиболее опасной степенью сухотки. Тем не менее и это, почитавшееся смертельным, заболевание пытались лечить, нередко радикальными суеверными средствами, соответствующими опасному характеру заболевания: «Знахарь или „дока“ несет больного в лес и там продевает его сквозь раздвоенное дерево. <…> Сорочка ребенка вешается на дереве, потом ее вынимают и ходят три по девять раз вокруг дерева. Затем несут ребенка домой, купают в воде, собранной из девяти рек или колодцев, обсыпают золой из семи печей и кладут на печь. Если дитя после этого засыпает, значит — оно поправится, если кричит, то должно умереть» <Демич, 1891>.
Распространенные способы лечения стени — передача болезни, ее «запекание», сопровождающееся «перепеканием», «перерождением» больного: «В Тульской губернии лечат стень пареньем дитяти в натопленной печке, ударяя то по нем, то по щенку, или просовывают исхудавшего малютку сквозь расчепленный дубок, после чего дерево обвертывается рубашкой больного» (ребенка «допекают» три раза в передней части уже истопленной печи; это действо сопровождается диалогом: «Что печешь?» — «Стень пеку, сушец запекаю») <Демич, 1891>. «Перепекали» дитя (в Сибири) «в жарко натопленной печи, в которой только посадили хлебы» — его привязывали к хлебной лопате и «держали на несколько мгновений в печи над хлебами. Потом окачивали больного водой из бутылки, которая ночевала в тесте… следовательно, водой совершенно холодной» <Покровский, 1884>.
Стень (которая может ассоциироваться с живым существом, тенью на стене) иногда «выбирается из-под больного: „Знахарка ставит больного к стене, измеряет его рост ниткой и завязывает узелок, меряет суставы руки и ног больного и опять делает на нитке узелки. Сделав такие измерения, ставит посреди избы скамейку, с дырой посредине, подкладывает под нее черепок с горящими углями и садит на скамейку больного. После этого из каждого угла избы берет по щепотке мху, метет пол против матицы и собранный сор, вместе с вынутым мхом и ниткой, кладет в черепок и сжигает“» (если болеющий в это время кашлянет — он выздоровеет) <Попов, 1903>. В Тульской губернии, обмерив заболевшего суровой ниткой (после каждого обмера завязывается узел), кладут нитку на сковороду с горячим дымом и окуривают больного <Покровский, 1884>.
В Казанской губернии страдающего стенью ребенка «накалывали» печатью для тиснения просфор. Кроме того, больного — символически — «взвешивали и продавали». Последний способ лечения упоминается в связи с нарушением распространенного запрета купать детей по пятницам: «Если на ребенка нападает сушец, то женщина, относя это к своей оплошности, что когда-нибудь, забывши, купала ребенка в пятницу, прибегает к следующему обряду: отдает своего ребенка посторонней женщине, та подходит с ним к окну и продает его за грош матери; мать, взявши сквозь окно своего ребенка, платит деньги. Грош этот приносится св. Параскове» (Ворон.) <Селиванов, 1886>.
Сообщение из Орловской губернии также связывает запрет купания детей по пятницам («чтобы они не сохнули») с почитанием Парасковы-Пятницы, «ибо народ сохранил старинное, относящееся к временам язычества, почитание пятницы и верит, что она имеет влияние на человека и на все его благосостояние» <Демич, 1891>.
Согласно некоторым поверьям, источником стени (а по-видимому, и самой стенью) может быть тень. Так, в Воронежской губернии «ставят больного к стене, чтобы на ней означилась тень его. Тень окалывают булавками и обводят мелом. Собравши булавки, кладут их под порог, а мел перекидывают через голову больного, говоря: „Тень, тень! Возьми свою стень!“» <Селиванов, 1886>.
СТЕРЛЯЖИЙ ЦАРЬ — «хозяин» воды и рыбы, живущий в реке Суре.
В окрестностях Нижнего Новгорода рассказывают, что стерляжий царь (напоминающий водяного «хозяина» — см. ВОДЯНОЙ) поселился в Суре в стародавнюю пору «и уходить никуда не желает. Устоище стерляжьего царя находится в глубокой яме на самом дне Суры. Убрано оно дорогими самоцветными камнями да жемчугом. Там же и жена его живет — водяная русалка. В ясные лунные ночи выходит она на песчаный берег, садится на камень и золотым гребнем свои зеленые, как тина, волосы расчесывает. С ней и сударь-то — стерляжий царь — выплывает. Он и тут, знай свое, ершится, хвостом по воде похлопывает да о белу ногу ее трется. А если кто из рыбаков увидит эту ночную картину, то хоть совсем лов бросай: ни одной стерлядушки ему уж больше не попадется, ша!» <Морохин, 1971>.
