Игнатий Лойола - Рассказ паломника о своей жизни
Многие постоянно приходили послушать его etiam <сам> его брат (§ 88).
89. Из-за этого обычая возникает немало зла. Паломник убедил губернатора издать закон, по которому всех тех женщин, которые покрыли голову для того или иного мужчины, не будучи их жёнами, правосудие должно карать; и таким образом этот обычаи начал сходить на нет. Он добился <также>, чтобы отдали распоряжение заботиться о нищих публично и регулярно [201], и чтобы трижды в день звучало «Аве, Мария», то есть утром, в полдень и вечером, дабы народ творил молитву, как в Риме [202]. Но, хотя поначалу он чувствовал себя хорошо, в дальнейшем он тяжко захворал. А затем, выздоровев, он решил отправиться в путь, чтобы уладить дела, порученные ему товарищами, причём отправиться без куатринов. Это привело в сильное раздражение его брата, который стыдился того, что он хотел идти пешком [203]. И вечером паломник решил уступить в этом: проехать до границы Провинции на лошади вместе со своим братом и своими родственниками.
90. Но, выехав за пределы Провинции, он спешился, не взяв с собой ничего, и пошёл по направлению к Памплоне, а оттуда — в Альмасан, <родной> край о. Лаинеса; а затем — в Сигуэнсу и Толедо [204], а из Толедо — в Валенсию. И во всех этих <родных> краях своих товарищей он не захотел брать ничего, хотя ему очень настоятельно предлагали многое.
В Валенсии он говорил с Кастро [205], который был картузианским монахом. И, когда он хотел сесть на корабль, чтобы отправиться в Геную, благочестивые люди в Валенсии просили его не делать этого, поскольку говорили, что в море <рыщет> Рыжая Борода (Barba Rossa) [206] со множеством галер и т. д. И, хотя ему наговорили много такого, чего хватило бы, чтобы нагнать страху, тем не менее ничто не могло поколебать его.
91. И, сев на корабль, он пережил сильную бурю, о которой упоминалось выше[207] когда говорилось, что он трижды был на грани смерти.
Прибыв в Геную, он отправился в путь в Болонью, и на этом пути перенёс немало, особенно однажды, когда заблудился и пошёл вдоль реки, которая текла глубоко внизу, а дорога шла по верху, причём, чем дальше он по ней шёл, тем уже она становилась. <Наконец> она сузилась настолько, что он уже не мог ни идти вперёд, ни вернуться назад. Поэтому ему пришлось ползти на четвереньках, и так он полз довольно долго, испытывая жуткий страх, поскольку при каждом движении ему казалось, что он вот- вот свалится в реку. И это была самая утомительная телесная мука, которую он когда-либо испытал; но в конце концов он выбрался. Затем, желая войти в Болонью, он должен был пройти по деревянному мостику и свалился с этого моста. И вот, поднявшись <из воды>, весь в тине и насквозь мокрый, он рассмешил всех, кто при этом присутствовал.
Войдя в Болонью, он стал просить милостыню, но не получил ни единого куатрина, хотя обошёл весь город [208].
Некоторое время он провёл в Болонье больным, а потом отправился в Венецию, всё таким же образом.
Глава X В Венеции <паломник> даёт Упражнения
92. В Венеции <паломник> даёт Упражнения. — 93. Его преследуют, но в конце концов признают невиновным. С ним воссоединяются <его> товарищи, прибывшие из Парижа. Прождав несколько месяцев, они отправляются в Рим, чтобы получить разрешение предпринять паломничество в Палестину. По возвращении из Рима принимают рукоположение те, кто не были священниками. — 94–95. Дожидаясь возможности сесть на корабль, они расходятся по разным городам, входившим во владения Венеции. Святой Игнатий навещает Симона Родригеса, заболевшего в Бассано. — 96–97. Товарищи снова разделяются по различным городам Италии. Идут в Рим. В пути святого Игнатия посещает знаменитое видение
.
92. В Венеции в то время он занимался преподанием упражнений и другими духовными беседами. Наиболее примечательными людьми, которым он их давал, были г-н Пьетро Контарини [209], г-н Гаспарро де Доктис [210] и один испанец по фамилии Росас [211]. Был там и ещё один испанец, которого звали бакалавр Осес [212] и который
много беседовал с паломником, а также с епископом Четте [213]. 11 хотя у него было некоторое желание проделать упражнения, тем не менее он не воплощал его на деле. Наконец он решился проделать их; и после того, как он их проделал, дня через три — четыре он открылся паломнику, сказав ему, что из-за того, что ему наговорил один человек, он опасался, как бы в упражнениях его не научили чему-нибудь дурному. По этой причине он взял с собой несколько книг, чтобы обратиться к ним, если его вдруг захотят обмануть. В упражнениях он очень старался, и в конце концов решил следовать жизни паломника. Он был тем, кто умер первым <из товарищей паломника>.
93. В Венеции паломник пережил и другое преследование: много было таких, кто говорил, что его статую сожгли в Испании и в Париже [214]. И дело зашло настолько далеко, что был возбуждён процесс и было издано судебное решение в пользу паломника [215].
Девять товарищей <паломника> прибыли в Венецию в начале тридцать седьмого года. Там они разделились, чтобы служить в различных «госпиталях». Через два-три месяца все они отправились в Рим просить благословения на поездку в Иерусалим Паломник не пошёл из-за доктора Ортиса, а также из-за нового
В Венеции на Мессе приняли рукоположение те, кто <ещё> не был рукоположен (§ 93).
кардинала Театинского [216]. Товарищи вернулись из Рима с <кредитной> распиской (police) на 200 или 300 эскудо, которые были даны им в качестве милостыни на поездку в Иерусалим. Они не хотели брать этих денег иначе, как в виде <кредитной> расписки. Впоследствии, не сумев поехать в Иерусалим, они возврати ли эти деньги тем, кто их дал [217].
Товарищи <паломника> вернулись в Венецию точно так же, как и вышли из неё, то есть пешком и собирая подаяние. Но при этом они разделились на три части таким образом, чтобы они всегда состояли из <людей> разных национальностей. Там, в Венеции, на Мессе приняли рукоположение те, кто <ещё> не был рукоположен, и им дал лицензию нунций, который был тогда в Венеции, ставший впоследствии кардиналом Вералло. Они были рукоположены во священники ad titulum paupertatis6 и все принесли обеты целомудрия и бедности [218].
94. В том году корабли в Левант не ходили, поскольку венецианцы порвали с турками. Поэтому <товарищи паломника>, видя, что надежда на путешествие всё откладывается, разошлись по венецианской <земле>, намереваясь прождать год, как они решили, а затем, по его завершении, если путешествие не удастся — отправиться в Рим.
Паломнику выпало идти с Фавром и Лаинесом в Виченцу. Там они нашли некий дом за чертой города, в котором не было ни окон, ми дверей и где они ночевали на скромной охапке принесённой ими соломы [219]. Двое из них всё время, дважды в день, выходили собирать милостыню в городе, но приносили настолько мало, что прокормиться им едва удавалось. Обычно они ели немного хлеба <собственной> выпечки, когда он у них был; тот, кто оставался дома, заботился о том, чтобы его испечь. Так они провели сорок дней, не нанимаясь ничем, кроме молитв.
95. Когда прошло сорок дней, пришёл г-н Хуан Кодури, и все четверо решили начать проповедовать. И вот все четверо разошлись по разным площадям и в один и тот же день, в один и тот же час начали свою проповедь, для начала громко закричав и созывая народ бонетом (bonete). Эти проповеди наделали много шуму в городе, многие люди подвигнулись на благочестие, а у <товарищей теперь> в большем изобилии было всё необходимое для жизни.
В то время, когда <паломник> был в Виченце, его посещало много духовных видений и он много раз (почти регулярно) испытывал утешение — в противоположность тому, как было в Париже. Особенно тогда, когда он начал готовиться стать священником в Венеции, когда готовился служить первую Мессу, <а так же> во всех этих путешествиях он пережил великие сверхъестественные «посещения» того рода, которые он обычно переживал, находясь в Манресе. Находясь в той же Виченце, он узнал о том, что один из товарищей, находившийся в Бассано [220], заболел и <теперь> при смерти (а паломник etiam (тоже (лат.). — А.К.) был тогда болен лихорадкой). Тем не менее он пустился в путь, и шёл так быстро, что Фавр, его товарищ, не мог за ним угнаться. И в этом путешествии Бог внушил ему уверенность (и он сказал об этом Фавру) в том, что <их> товарищ не умрёт от этого недуга. Когда они прибыли в Бассано, больной сильно утешился и вскорости выздоровел [221].
