Игнатий Лойола - Рассказ паломника о своей жизни
В это время курса его не преследовали, как раньше, и вот как-то раз доктор Фраго [187] сказал ему по этому поводу, что <все> удивляются тому, насколько спокойно он продвигается вперёд, и никто его не донимает. А он ответил: «Причина в том, что я не говорю ни с кем о вещах Божественных; но, закончив курс, мы снова поведём себя, как обычно».
83. Тут, пока они вдвоём разговаривали, пришёл один монах просить доктора Фраго, чтобы тот соизволил приискать себе какой-нибудь дом, поскольку в том, где у него была комната, многие умерли — как думали, от чумы, так как тогда в Париже начиналась чума. Доктор Фраго с паломником решили пойти посмотреть один дом и взяли с собой женщину, которая в этом хорошо разбиралась; войдя внутрь, она заявила, что там чума. Паломник тоже пожелал войти <туда>; и, обнаружив там больного, он утешил его, дотронувшись рукой до его язвы. Затем, немного утешив и приободрив его, он ушёл один; тут рука у него заболела, и ему показалось, что это от чумы. Эта фантазия была настолько яркой, что он не мог с ней справиться и в конце концов в сильном порыве вложил себе руку в рот, многократно повертел ею внутри и сказал: «Если у тебя чума на руке, то она будет и тебя во рту». И вот, когда он так сделал, эта фантазия оставила его вместе с болью в руке.
84. Но, когда он вернулся в Коллегию святой Варвары, где у него тогда была комната и где он слушал курс, те <студенты> Коллегии, которые узнали, что он входил в дом, где была чума, убежали от него и не хотели впускать его, так что он вынужден был провести несколько дней в другом месте.
В Париже есть такой обычай: те, кто изучает <свободные> искусства, на третий год, чтобы сделаться бакалавром, «берут камень», как <там> говорят. И, поскольку при этом тратят один эскудо, некоторые очень бедные <студенты> не могут этого сделать.
Паломник стал сомневаться, стоит ли ему «брать камень». И вот, поскольку он никак не мог разрешить это сильное сомнение, в котором находился, он решил поведать об этом своему магистру. Тот посоветовал ему «взять камень», и он его «взял». Тем не менее дело не обошлось без сплетников — по крайней мере, одного, испанца, который это заметил [188].
В Париже в то время у него уже было очень плохо с желудком так что каждые пятнадцать дней его мучала боль в желудке, продолжавшаяся целыми часами, из-за которой у него начиналась лихорадка. Однажды боль в желудке продолжалась у него шестнадцать или семнадцать часов кряду. К тому времени он уже прошёл курс <свободных> искусств, несколько лет изучал теологию [189] и при обрёл товарищей, а болезнь заходила всё дальше, и он не мог найти никакого лекарства <от неё>, хотя и перепробовал многие.
85. Врачи говорили лишь одно: не оставалось ничего иного, что могло бы помочь ему, кроме родного воздуха. Товарищи также советовали ему то же самое, причём весьма настоятельно. И уже в то время все решили, что им делать <дальше>, а именно: отправиться в Венецию и Иерусалим и потратить свою жизнь на пользу душам; если же им не дадут разрешения остаться в Иерусалиме — вернуться в
И уже в то время все решили, что им делать <дальше> (§ 85).
Рим и предстать перед Викарием Христа, чтобы он использовал их там, где, по его суждению, это послужит к вящей славе Божиейд и на пользу душам. Они также задумали в течение одного года дожидаться в Венеции посадки на корабль; и, если в том году не будет корабля в Левант, они освобождаются от обета <отправиться в> Иерусалим и пойдут к Папе, и т. д. [190]
В конце концов товарищам удалось убедить паломника — ещё и потому, что тем <из них>, кто были испанцами, нужно было устроить кое-какие дела, которые он мог уладить [191]. Договорились они так после того, как он почувствует себя хорошо, он отправится улаживать их дела, а потом переберётся в Венецию и там будет дожидаться <своих> товарищей.
86.Это было в тридцать пятом году, и по уговору товарищи должны были отправится в путь в тридцать седьмом году, в день обращения святого Павла [192], хотя потом из-за шедших <тогда> войн они отправились в тридцать шестом году, в ноябре [193]. Когда паломник собирался пуститься в путь, он услышал о том, что его обвинили перед инквизитором и против него возбуждён процесс. Услышав об этом и видя, что его не вызывают, он пошёл к инквизитору и сказал ему о том, что слышал, а также о том, что он собирается в Испанию, что у него есть товарищи и что он просит о том, чтобы соизволили вынести судебное решение. Инквизитор сказал, что относительно обвинения всё верно, но это дело не показалось ему важным. Он только хотел увидеть его записи Упражнений; и, увидев их, он крепко их похвалил и попросил паломника оставить ему копию, что тот и сделал. Тем не менее <паломник> стал снова настаинать на том, чтобы <инквизитор> продолжал процесс дальше, вплоть до судебного решения. Когда инквизитор отказался от этого, <паломник> пришёл к нему домой с общественным нотариусом и свидетелями и заверил всё это <документально> [194].
Глава IX Паломник отправляется к себе на родину
87. <Паломник> отправляется к себе на родину. — 88–89. Устраивается в одном «госпитале». Ревностно совершает благие дела в Аспейтии. — 90. Посещает Памплону, Алъмасан, Сигуэнсу, Толедо, Валенсию. Навещает доктора Кастро. — 91. Садится на корабль до Генуи, куда прибывает после сильной бури. После тяжких треволнений прибывает в Болонью. Оттуда идёт в Венецию
.
87. Сделав это, он сел на небольшую лошадку, которую ему купили товарищи, и отправился на родину один, почувствовав себя по пути гораздо лучше. Добравшись до Провинции [195], он оставил столбовую дорогу и свернул на горную тропу, которая была более уединённой. Немного по ней проехав, он встретил двоих вооружённых людей, шедших ему навстречу (а эта тропа пользуется несколько дурной славой из-за разбойников). Эти люди, немного миновав его, вернулись назад, весьма поспешно его преследуя, так что он слегка испугался. Тем не менее он заговорил с ними и понял, что это слуги его брата [196], который поручил им найти его. Видимо, из Байонны во Франции, где паломника знали, <его брат> получил известие о его приезде. <Слуги> пошли вперёд, а он продолжил путь по той же <тропе>. Потом, перед тем как добраться до <родной> земли, он встретил вышеозначенных [197] <слуг>, вышедших ему навстречу. Они очень настойчиво просили проследовать за ними в дом его брата, но не смогли заставить его <сделать это>. Так что он направился в «госпиталь» [198], а затем, когда настало подходящее время, пошёл по стране собирать подаяние.
Перед тем как добраться до <родной> земли, он встретил вышеозначенных <слуг>, вышедших ему навстречу. Они очень настойчиво просили проследовать за ними в дом его брата, но не смогли заставить его <сделать это> (§ 87).
88. В этом «госпитале» он стал говорить со многими, кто при ходил навестить его, о делах Бога, по милости Которого был обретён немалый плод. С самого начала, только что прибыв, он решил каждый день наставлять в христианском вероучении детей. Но его брат стал решительно этому противиться, утверждая, что никто не придёт. Он отвечал, что достаточно будет и одного. Однако после того, как он приступил к этому, многие постоянно приходили по слушать его— etiam [199] <сам> его брат.
Кроме <преподания> христианского вероучения, он также проповедовал по воскресеньям и праздникам, принося пользу и помогая душам, так что <люди, жившие> за много миль, приходили послушать его. Он постарался также прекратить некоторые безобразия, и с Божией помощью навёл кое в чём порядок: verbi gratia [200] в <азартной> игре; он добился того, чтобы её запретили под страхом судебного наказания, убедив того, кто отвечал за правосудие. Там творилось ещё одно безобразие, а именно: девушки в тех краях ходят всегда с непокрытой головой и покрывают её, лишь выйдя замуж. Но есть много таких, которые становятся любовницами священников и других мужчин и хранят им верность, как будто они их жёны. И это настолько обычно, что такие любовницы ничуть не стыдятся сказать, что они покрыли голову ради такого-то; и в этом качестве они известны <всем>.
Многие постоянно приходили послушать его etiam <сам> его брат (§ 88).
89. Из-за этого обычая возникает немало зла. Паломник убедил губернатора издать закон, по которому всех тех женщин, которые покрыли голову для того или иного мужчины, не будучи их жёнами, правосудие должно карать; и таким образом этот обычаи начал сходить на нет. Он добился <также>, чтобы отдали распоряжение заботиться о нищих публично и регулярно [201], и чтобы трижды в день звучало «Аве, Мария», то есть утром, в полдень и вечером, дабы народ творил молитву, как в Риме [202]. Но, хотя поначалу он чувствовал себя хорошо, в дальнейшем он тяжко захворал. А затем, выздоровев, он решил отправиться в путь, чтобы уладить дела, порученные ему товарищами, причём отправиться без куатринов. Это привело в сильное раздражение его брата, который стыдился того, что он хотел идти пешком [203]. И вечером паломник решил уступить в этом: проехать до границы Провинции на лошади вместе со своим братом и своими родственниками.
