Барт Эрман - Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию
Реконструкция текстов Нового Завета
Разумеется, подобные трудности возникают при изучении всей раннехристианской литературы, как входящей, так и не входящей в Новый Завет — евангелий, деяний, посланий, апокалипсисов и других видов. Задача текстолога — определить, какая текстовая форма самая ранняя для всей этой литературы. Как мы увидим, существуют четкие принципы, которыми следует пользоваться при таком определении, способы решить, какие расхождения между рукописями представляют собой ошибки, какие — намеренные изменения, а какие можно приписать автору оригинала. Но это — нелегкий труд.
Вместе с тем результаты такой исследовательской работы просвещают, вызывают интерес и даже волнение. Текстологам удалось сравнительно точно выявить в уцелевших рукописях ряд мест, которые не являются оригинальным текстом Нового Завета. Тем, кто не знаком с этой сферой, но хорошо знает Новый Завет (по переводам на современные языки), некоторые из полученных результатов могут показаться удивительными. В конце этой главы мы поговорим о двух таких отрывках из евангелий, которые, как мы теперь уверены, не входили в Новый Завет изначально, хотя и популярны у христиан на протяжении веков и по сей день.
Женщина, взятая в прелюбодеянии
Библейское предание об Иисусе и женщине, взятой в прелюбодеянии, — бесспорно, одно из самых известных, неизменно оказывающееся ключевым эпизодом в голливудских фильмах о Христе. Оно фигурирует даже в «Страстях Христовых» Мэла Гибсона, хотя в этом фильме основное внимание уделено последним часам жизни Христа (упомянутое предание в нем — одно из редких обращений к прошлому). Несмотря на такую популярность, кроме Ин 7:53-8:11 эти события больше нигде не описаны, и даже у Иоанна не производят впечатления неотъемлемой части оригинала.
Сюжет всем известен. Иисус учит народ в храме, когда книжники и фарисеи, его заклятые враги, приводят к нему женщину, «взятую в прелюбодеянии». Ее ставят перед Иисусом, искушая и желая испытать его. Ему напоминают: в законе Моисеевом сказано, что таких надо побивать камнями, а что скажет об этом Иисус? Как им поступить — забить ее камнями до смерти или пощадить? Конечно, это западня. Если Иисус велит отпустить женщину, его обвинят в нарушении закона Божьего, если скажет, что ее надо побить камнями, ему напомнят, что он же сам учит любви, милосердию и прощению.
Иисус отвечает не сразу: вместо этого он, наклонившись, пишет пальцем на земле. Но расспросы продолжаются, и он предлагает: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (8:7). После этого он снова пишет на земле, а те, кто привел женщину, расходятся, явно замученные совестью. Вскоре Иисус остается наедине с женщиной. Подняв голову, Иисус восклицает: «Женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя?» (8:10). На что она отвечает: «Никто, Господи!» Тогда он заключает: «И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (8:11).
Это блистательный рассказ, исполненный пафоса, с ловким поворотом, в котором Иисус мудро обходит расставленную ловушку — не говоря уже о том, что спасает несчастную женщину. Разумеется, при прочтении этого текста у внимательного читателя возникнет множество вопросов. Например: если женщину схватили прямо во время прелюбодеяния, где мужчина, с которым она его совершала? Согласно закону Моисея, забить камнями полагалось обоих (см. Лев 20:10). Более того, когда Иисус писал на земле, что именно он писал? (Согласно одному древнему толкованию, он перечислял грехи обвинителей, которые увидели, что их собственные прегрешения известны, и с позором удалились!) И даже если Иисус учил своих последователей любви, неужели он и вправду считал, что закон Божий, данный Моисею, уже потерял силу и соблюдать его не следует? Неужели он считал, что за грехи вообще не полагается наказания?
Несмотря на все достоинства этой истории, ее увлекательность и присущую ей интригу, она представляет серьезную проблему. Оказывается, в оригинальном тексте Евангелия от Иоанна ее не было, как не было и в оригиналах остальных евангелий. Этот фрагмент добавили переписчики последующих периодов.
Откуда нам известно об этом? Ученые, изучающие манускрипты, в данном конкретном случае ничуть не сомневаются в своей правоте. Далее в этой книге мы подробно поговорим о доказательствах, которые приводят ученые в подкрепление подобных суждений. Здесь же я просто перечислю несколько основных фактов, убедивших практически всех ученых, независимо от их первоначального мнения: этого рассказа нет в самых ранних, особенно хорошо сохранившихся рукописях Евангелия от Иоанна[40]; слог, которым он написан, сильно отличается от слога всего остального текста Евангелия от Иоанна (в том числе от фрагментов, предшествующих и последующих данному); в этом отрывке содержится много слов и выражений, несвойственных остальному тексту евангелия. Вывод неизбежен: в оригинальной версии евангелия этот фрагмент отсутствовал.
Каким образом он был добавлен в текст? По этому вопросу существует целый ряд теорий. Большинство ученых считает, что данный фрагмент представляет собой широко известную историю, передававшуюся из уст в уста вместе с другими рассказами об Иисусе и в какой‑то момент изложенную на полях рукописи. Затем переписчик или кто‑то другой решил, что заметка на полях предполагалась как часть текста, и вставил ее сразу после событий, описанных в Ин 7:52. Примечательно, что другие писцы вставляли этот фрагмент в другие главы Нового Завета — например, после Ин 21:25, а некоторые, что еще интереснее, помещали его после Лк 21:38. Так или иначе, кто бы ни вписал его в евангелие, это сделал не Иоанн.
Естественно, читатель сталкивается с дилеммой: если этот рассказ изначально не входил в Евангелие от Иоанна, надо ли считать его частью Библии? Мнения на этот счет расходятся, но для большинства текстологов ответ однозначен: нет.
Последние двенадцать стихов Евангелия от Марка
Второй пример, который мы рассмотрим, в меньшей степени знаком неискушенным читателям Библии, тем не менее он оказал значительное влияние на историю библейских толкований и представляет собой сравнимую с предыдущей проблему для специалистов по текстологии Нового Завета. Этот пример взят из Евангелия от Марка, а именно — из окончания текста.
Из этого евангелия мы узнаем, что Иисус был распят, а затем погребен Иосифом из Аримафеи в день пред субботой (15:42–47). По прошествии субботы Мария Магдалина с двумя другими женщинами пришли к гробу, чтобы помазать тело, как полагалось по обычаю (16:1–2). Прибыв на место, они обнаружили, что камень отвален от входа в гробницу, заглянули в нее и увидели юношу в белой одежде, который сказал им: «Не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен». Затем он велит женщинам сказать ученикам, что Иисус опередил их и что они увидят его в Галилее, «как Он сказал вам». Но женщины убежали от гроба и никому ничего не сказали, «потому что боялись» (16:4–8).
Затем во многих современных переводах следуют последние двенадцать стихов Евангелия от Марка — стихи, продолжающие тот же рассказ. Сам Иисус является Марии Магдалине, которая извещает об этом учеников, но они ей не верят (стихи 9-11). Тогда Иисус является к «двум из них» (стихи 12–14) и, наконец, к одиннадцати (то есть ко всем апостолам, кроме Иуды Искариота), «возлежавшим на вечери». Иисус упрекает их за неверие, а затем повелевает идти и проповедовать его Благую весть «всей твари». Тот, кто поверит и примет крещение, «спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет». После этого следуют два самых загадочных стиха во всем отрывке:
Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы (стихи 17–18).
Иисус возносится на небо и восседает по правую руку от Бога. А ученики отправляются в путь по свету, проповедуя Благую весть, и знамения подкрепляют их слова (стихи 19–20).
Это потрясающий отрывок — таинственный, волнующий и яркий. Пятидесятники обращаются к нему, чтобы доказать, что последователи Иисуса способны говорить неизвестными «языками», как бывает у них на богослужении. Этим отрывком в первую очередь руководствуются секты «аппалачских змеедержателей», которые по сей день берут в руки ядовитых змей, демонстрируя свою веру в слова Иисуса о том, что змеи не причинят им вреда.
Но и здесь не обошлось без каверз. Этого отрывка тоже не было в оригинале Евангелия от Марка. Его включил в текст более поздний переписчик.
В некоторых отношениях данная текстологическая проблема представляется более спорной, нежели отрывок о женщине, взятой в прелюбодеянии, — потому что без последних стихов финал Евангелия от Марка выглядит совсем иначе и понять его гораздо труднее. Но как мы вскоре увидим, это не значит, что ученые готовы смириться с данными стихами. Причины, по которым они были добавлены, ясны и почти не вызывают споров. Однако ученые ведут полемику о том, каким было подлинное окончание Евангелия от Марка, если допустить, что финал большинства современных переводов (как правило, имеющий пометку «недостоверный») и поздних греческих рукописей оригинальным не является.
