Внутренний СССР - Сравнительное Богословие. Книга 2, часть 3
Молитва - обращение к Богу. Молитва всегда обращена к Богу за сверхъестественной помощью людям. Поэтому молитва - неотъемлемая часть религии в её понимании как обоюдосторонней связи человека с Богом непосредственно. Получить от молитвы человек может только то, что укладывается в нормы праведности, установленные самим Богом для Себя и для людей. Но ответ Свыше на молитву может быть и не лицеприятным для молящихся, поскольку этот ответ обязывает молящихся и их окружение пересмотреть имеющиеся у них нормы жизни в соответствие с полученным ответом на конкретное обращение к Богу. В этом смысле ответ Свыше (если он правильно понят) - всегда является истиной, которой нужно следовать во избежании нарастания будущей катастрофичности жизни.
Так, например, если после обращения Наверх за «хорошей погодой» следует «плохой результат», это может означать, что «хорошей погоды» люди недостойны, пока не пересмотрят ряд своих основополагающих жизненных принципов и намерений на будущее. Каких именно? - В «ответе» Свыше подобная «дополнительная» информация вместе с «отказом в хорошей погоде» обязательно содержится: её надо только ощутить, “разглядеть”, осмыслить и сделать правильные выводы на будущее. При изменении людьми своих намерений на будущее в соответствии с полученными Свыше «рекомендациями», в следующий раз просьбы о погоде могут быть более успешными.
Конечно, это тоже разновидность магии, но если в этой “магии” задействован обоюдосторонний диалог с Богом, то её следует считать молитвой. В том случае, когда Бог не вмешивается в результат сверхъестественного взаимодействия людей с фрагментами коллективного бессознательного, любое такое взаимодействие можно считать магией.
Последнее требует пояснения. Мы уже знаем, что Бог предопределил магические возможности людей (заложены в потенциал развития) и последние не могут выйти за предел установленный Богом. Если люди желают магически воздействовать друг на друга (либо племя на племя, либо род на род, клан на клан и так далее), то им эта возможность предоставляется Свыше автоматически на уровне эгрегориальной магии - с помощью тех эгрегоров, которые сами эти люди и создали своей мыследеятельностью - конечно же в соответствии с общими законами Мироздания. Такая эгрегориальная магия мало влияет на изменение нравственных ориентиров в жизни племён, родов, общин. Взаимодействуют они на одном и том же духовно-эгрегориальном уровне, учатся магии, не затрагивая высшие духовные “инстанции” - даже если и называют свои эгрегоры богами.
Когда же люди вспоминают о высших (по отношению к уровню их “тотемных” эгрегоров) силах? - В основном тогда, когда у них не получается справиться самим с такими силами, как, например, со стихией. Поэтому метерологическая магия это пример той магии, в рамках которых люди чаще всего вспоминали о том, что есть силы, которые не подчиняются ни эгрегору тотема, ни даже какому либо общеродовому эгрегору. В своём магическом обращении «за погодой» люди вполне могли затрагивать те духовные фрагменты общего коллективного бессознательного, изменения которых касались не только их племён, общин и родов, и даже не только их крупных объединений, а гораздо шире - ведь изменение погоды влияет на многие роды, общины и племена сразу. Это надвидовые, общевидовые эгрегоры, в работу которых Бог может периодически вмешиваться по Его усмотрению, давая при этом определённую мораль людям на Языке Жизни.
Здесь-то Бог и мог непосредственно вмешаться для того, чтобы результатом «ответа» Свыше дать людям очередную мораль в своей «ответной магии» с целью указать на ошибки и поддержать праведность жизни людей. Поэтому элементы молитвы вполне могли были быть даже бессознательно вплетёнными в древние магические обряды. А Бог отвечает лишь на то, что Сам считает молитвой, и ответ на которую считает полезным для людей.
При достаточно высокой религиозности древних, немалую роль всё же играла элементарная система сдержек и запретов. Эту систему можно назвать первобытным кодексом законов. То есть, в совокупности с духовными запретами и сдержками древние успешно применяли системы табу.
Табу - система сверхъестественным образом объясняемых запретов и предписаний, функционирование которой (наложение, снятие, наказание) осуществлялось в основном по определённому ритуалу. Единого перечня объектов табу как правило не существовало: им могли становиться отдельные материальные предметы, деревья, животные, люди, производственные процессы, участки местности и прочее. Длительность действия табу также не была фиксированной: временной или постоянной.
Накладывание табу считалось специфической функцией племенных вождей и старейшин (иногда выступающих в одном лице). Источники системы табу нужно искать в особенностях социальной организации первобытного общества, когда повседневная борьба за выживание требовала от каждого члена общины безоговорочного соотнесения своих собственных действий с общей организацией жизни и быта. При этом такая “авторитарная” форма жизни первобытного коллектива опиралась на безусловное доверие друг к другу и к старейшинам, устанавливающим систему табу. В зависимости от степени важности и «священности», нарушителей табу ждали различные наказания: от морального порицания до изгнания из племени и смертной казни. “Авторитаризм” системы табу проявлялся в том, что у древних интересы общества ставились во всех случаях выше интересов личности - если речь шла хоть о малейшей опасности общественным интересам.
При этом если вынести за скобки “авторитаризм” системы табу, общественные отношения в первобытном обществе были в основном справедливыми, а табу было как правило эффективным средством поддержки выживаемости коллектива.
Так, пищевое табу строго регулировало характер пищи, которая предназначалась вождю, воинам, женщинам, детям и т. п. Ряд других табу призван был гарантировать неприкосновенность жилища или очага, регулировать правила погребения, фиксировать права и обязанности отдельных категорий членов общины. Все эти табу бывали необычайно строгими. Так, в периоды инициации, т. е. приобщения юношей и девушек к числу взрослых мужчин и женщин, табу запрещало женщинам присутствовать при мужских обрядах, а мужчинам - при женских. Некоторые вещи, принадлежавшие вождю, в том числе и пища, также подчас бывали табуированы [34]. Исследователи приводят примеры того, как воспринималось нарушение табу.
Так, например, уже в сравнительно недавнее время, один из племенных вождей в Новой Зеландии оставил остатки обеда, которые подобрал и съел член его племени. Когда последний узнал, что он употребил в пищу остатки трапезы вождя, что было табуировано, он стал корчиться в мучительных судорогах и вскоре умер. Свершилась магия психологических запретов: нарушение запрета активизировало в психике нарушителя алгоритм на самоуничтожение. Его психика была к этому готова (психика восприняла сигнал как руководство к смерти: ведь он знал, что еда вождя под табу), а поскольку всеми жизненными функциями организма управляет психика, то и возмездие свершилось [35]. Примеры подобного рода далеко не единичны, причём все они свидетельствуют о том, что закреплённые в табу запреты почитались первобытным человеком в качестве священных и непреложных, нарушение которых неизбежно серьёзно каралось. Сам факт осознания нарушения табу парализовал волю нарушителя, способность его организма к жизнедеятельности.
Вместе с тем действие систем табу гармонично сочеталось с древними религиозными порядками. Ведь система табу это всего лишь система запретов и подавления. Она может вызвать лишь страх, предостеречь от опасности, но не в состоянии пробудить в людях созидательный нравственно-психологический потенциал. Последнее может лишь религия - вера в поддержку сверхъестественных сил, вера Богу.
При переходе от общины кровнородственного коллектива к раннеклассовому обществу те, кто занимался укрупнением и узурпацией религиозной власти над родами и общинами, одновременно узурпировал и “права” на табу, превратив логическую и полезную систему табу древних - в своды законов, поддерживающих своекорыстие иерархов.
3.1.7 Шаманизм
Традиционно специалистами-религиоведами шаманизм рассматривается последним, когда речь идёт о древних религиозных системах. Наверное в этом есть своя логика, поскольку именно в культуре шаманизма появляется чёткое выделение одного или нескольких людей (шаманов), которым “делегируется” общение с духами. Во всех остальных первобытных культурах подобные «духовные» фигуры не получили такого ярко выраженного внутриплеменного статуса, как в шаманизме. В то же время, управление племенем (родом, общиной) издевле, конечно же предполагало объединение усилий и в духовной сфере, что обязательно приводило к “делегированию” особо выдающимся людям функций «договариваться с духами» - также как кому-то “делегировали” быть вождём [36].
