Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион
Идейным противником иконоборчества стал преподобный Иоанн Дамаскин, который вскоре после появления эдикта 726 года составил три трактата против иконоборцев. В них он доказывал, что ветхозаветная традиция не допускала изображение Бога, поскольку Бог невидим: когда же Бог сделался видимым, восприняв человеческую плоть, Его можно и должно изображать. Поклонение иконам не имеет ничего общего с идолопоклонством, так как материальному образу воздается лишь поклонение (προσκύνησις), тогда как богослужебное почитание (λατρεία) можно воздавать только Первообразу. Святой Иоанн писал:
Бестелесный и не имеющий формы Бог никогда не был изображаем никак. Теперь же, когда Бог явился во плоти и обитал среди людей, я изображаю видимую сторону Бога. Не поклоняюсь материи, но поклоняюсь Творцу материи, сделавшемуся ради меня материальным, соблаговолившему поселиться в материи и через посредство материи осуществившему мое спасение, и не перестану почитать материю, чрез которую осуществлено мое спасение[1014].
Учение Иоанна Дамаскина легло в основу догматического определения VII Вселенского Собора, созванного в 787 году в Никее в царствование императрицы Ирины (775–802). Собор, во-первых, подтвердил неизменность церковной доктрины, утвержденной предшествующими Вселенскими Соборами, и повторил осуждение прежних ересей:
Мы гнушаемся и анафематствуем Ария и единомышленников его… Исповедуем также и Владычицу нашу Святую Марию, Которая действительно и поистине есть Богородица, так как Она родила по плоти Единого от Святой Троицы, Христа Бога нашего, согласно тому, как изложил это учение Собор, бывший в Ефесе и отлучивший от Церкви нечестивого Нестория и его последователей, так как они вводили двойственность лиц [во Христе]. Но вместе с ними мы исповедуем два естества в Воплотившемся ради нас от непорочной Богородицы и Приснодевы Марии, признавая Его и совершенным Богом и совершенным Человеком, как провозгласил это Собор, бывший в Халкидоне, изгнавший из божественного притвора богохульников Евтихия и Диоскора… Проповедуем далее две воли и два действия во Христе, согласно с особенными свойствами естеств, как провозгласил это Шестой Собор, бывший в Константинополе… Кратко сказать: мы неприкосновенно сохраняем все церковные Предания, утвержденные письменно или неписьменно[1015].
Преподобный Иоанн Дамаскин. Фреска XIV в. Лесновский монастырь, Македония
Во-вторых, Собор в том же определении утвердил иконопочитание, постановив,
чтобы святые и честные иконы предлагались [для поклонения] точно так же, как и изображение Честного и Животворящего Креста, будут ли они сделаны из красок или [мозаичных] плиточек или из какого-либо другого вещества, только бы сделаны были приличным образом, и будут ли находиться в святых церквах Божиих на священных сосудах и одеждах, на стенах и на дощечках, или в домах и при дорогах, а равно будут ли это иконы Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, или непорочной Владычицы нашей святой Богородицы, или честных ангелов и всех святых и праведных мужей. Чем чаще при помощи икон они делаются предметом нашего созерцания, тем более взирающие на эти иконы возбуждаются к воспоминанию о самих первообразах, приобретают более любви к ним и получают более побуждений воздавать им лобызание, почитание и поклонение, но никак не то истинное служение, которое, по вере нашей, приличествует одному только Божественному естеству. Они возбуждаются приносить иконам фимиам в честь их и освящать их, подобно тому, как делают это и в честь изображения Честного и Животворящего Креста, святых ангелов и других священных приношений и как, по благочестивому стремлению, делалось это обыкновенно и в древности: потому что честь, воздаваемая иконе, относится к ее первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней[1016].
Таким образом, догмат об иконопочитании утвержден в качестве неотъемлемой части церковного Предания, последовательно переходившего от одного Вселенского Собора к другому.
После VII Вселенского Собора гонения на иконопочитателей возобновились при императоре Льве V Армянине (813–820), который в 815 году добился низложения Патриарха Константинопольского Никифора и замены его на патриарха-иконоборца Феодора Каситера. Был созван собор епископов для осуждения VII Вселенского Собора и признания вселенским собора 754 года, осудившего иконопочитание. После этого гонение на иконопочитателей приобрело еще больший размах, чем при Константине Копрониме. Главным оппонентом иконоборцев после низложения Патриарха Никифора стал игумен Студийского монастыря в Константинополе преподобный Феодор Студит, устроивший на праздник Входа Господня в Иерусалим 815 года крестный ход с иконами: в шествии приняло участие около тысячи монахов. Феодор Студит был отправлен в ссылку, десятки епископов и монахов были сосланы, замучены или казнены. Гонения продолжились при императорах Михаиле II (820–829) и Феофиле (829–842).
Встреча императрицы Феодоры с иконописцем Лазарем, пострадавшим при императоре Феофиле. Миниатюра. Хроника Иоанна Скилицы. XII в.
Эпоха иконоборчества закончилась со смертью императора Феофила. В 843 году его жена Феодора прекратила гонение и вернула из ссылки исповедников иконопочитания. Патриаршую кафедру в Константинополе занял святой Мефодий (†847), пострадавший во время гонения. В первое воскресенье Великого поста, 11 марта 843 года, восстановление иконопочитания было торжественно провозглашено в Соборе Святой Софии. С тех пор вплоть до настоящего времени Православная Церковь отмечает этот день как Торжество Православия.
Иконоборческий спор, завершившийся Торжеством Православия, был не просто спором о декоративной стороне церковной жизни, это не был обрядовый спор. Иконоборчество посягнуло на весь сложившийся в течение семи веков духовный строй христианской Церкви на Востоке. По словам известного исследователя древней иконописи, «иконоборчество было связано с общим обмирщением Церкви, с расцерковлением всех сторон ее жизни. Внутренний ее строй был насильственно нарушен вторжением светской власти, храмы были наводнены мирскими изображениями, богослужение было искажено мирской музыкой и поэзией. Поэтому, защищая икону, Церковь тем самым защищала не только самую основу христианской веры — Боговоплощение, но и самый смысл своего бытия, боролась против своего растворения в стихиях мира»[1017]. Потому и победа Церкви над иконоборчеством означала не победу над отдельной ересью, а победу Православия как такового[1018].
Каким
