Дмитрий Урушев - Святая Русь. Подлинная история старообрядчества
В 1689 году кочевники-калмыки, которых царская власть использовала для борьбы с «раскольниками», зажгли степь, отчего погорел и Чирский монастырь. Когда разбежавшиеся иноки вернулись на пепелище, то с радостью обнаружили, что в сгоревшей дотла церкви осталась совершенно целой гробница Иова.
Было решено вскрыть могилу и освидетельствовать мощи старца. И хотя прошло восемь лет со дня его кончины, тело Иова, схима и ризы обрелись совершенно целыми и чудесно благоухающими. Только не доставало одного пальца на руке и одного на ноге – «свойственно бо есть земли свою часть взяти».
Спустя много лет, в 1731–1733 годах, по доношению Военной коллегии Синод расследовал дело о «раскольниках старой веры святого Иова, мощи которого лежат нетленны на Чиру»[102].
На Чир были посланы казаки и священники «для осмотра нетленных мощей». Местные атаманы «объявили» гробницу подвижника, которая была открыта, но «мощей нетленных не явилось, только лежали мощи сухие голые», то есть кости.
Надо полагать, затем останки старца были сожжены. Так обычно поступали власти со старообрядческими святынями в XVIII веке.
Но память об Иове укрепляла казаков в верности старообрядчеству: три века Область Войска Донского была оплотом старой веры. Не угасала на Дону и иноческая жизнь.
Большевицкое расказачивание нанесло страшный урон донскому старообрядчеству, от которого оно не оправилось до сих пор. Многие священники и иноки были репрессированы, многие храмы закрыты, все монастыри разрушены.
Последняя донская инокиня – столетняя схимница Еликонида – умерла в наши дни. С ее кончиной прервалась подвижническая традиция, основанная преподобным Иовом.
Глава 7
Соловецкое разорение
В 1636 году на Соловецкие острова прибыл из Москвы молодой священник Никита Минин. Невзгоды мирской жизни вынудили его искать успокоения в прославленной северной обители, и, едва уговорив супругу постричься в одном из столичных монастырей, он отправился на Соловки.
Местом своего подвижничества Никита избрал Троицкий скит на Анзерском острове, основанный старцем Елеазаром († 1656). Скит этот был славен строгим уставом и суровым житием пустынников. На Анзере московский священник принял постриг и был наречен Никоном.
С отеческой любовью Елеазар отнесся к новоначальному иноку, скоро ставшему одним из лучших его учеников. Никон старался во всем подражать подвижнику. Как и старец, он предавался посту и воздержанию, занимался иконописью и резьбой по дереву. В июне 1638 года Елеазар и Никон отправились в Москву собирать деньги на строительство каменной скитской церкви.
Но собранных денег было недостаточно для строительства. Поэтому Елеазар не спешил начинать работы, и деньги лежали без движения. Это злило Никона, заподозрившего наставника в сребролюбии.
Подозрения переросли в открытую ссору, кончившуюся тем, что в 1639 году Никон бежал на рыбачьей лодке с Анзера на «большую землю», унося в сердце неизбывную ненависть к Соловкам.
Никон бежал, а островная братия еще долго обсуждала видение, бывшее Елеазару. Однажды во время литургии старец увидел огромного черного змия, обвившегося вокруг шеи Никона, и в ужасе воскликнул:
– Яко великое зло Росия себе сего израсти![103]
Прошли годы, инок Никон стал архимандритом столичного Новоспасского монастыря, родовой усыпальницы Романовых, и «собинным» другом Алексея Михайловича. В 1648 году по настоянию царя Никон был назначен митрополитом Великого Новгорода вместо еще живого митрополита Афония.
Оскорбленный Афоний удалился на покой в Хутынский монастырь, где скончался в 1652 году. Чувствуя приближение смерти, он просил призвать на свое погребение не нового митрополита, а какого-нибудь другого архиерея, «занеже Никон враг Божий есть»[104].
К Соловецкому монастырю, входившему в Новгородскую епархию, митрополит Никон испытывал стойкую неприязнь, старался всячески ущемить в правах и унизить прославленную обитель, издавна пользовавшуюся самоуправлением и обширными льготами.
Но горшая беда пришла на острова весной 1652 года, когда Никон по государеву велению приехал в монастырь за мощами святого Филиппа (Колычева), московского митрополита, убиенного в 1569 году жестоким опричником Малютой Скуратовым. Соловецкая братия с огромным риском и трудностями разыскала тело мученика и похоронила в обители, настоятелем которой Филипп был в 1548–1566 годах.
От мощей совершались чудесные исцеления, прославившие монастырь и привлекавшие многочисленных паломников. И вот Никон забирал святыню в столицу! Ни угощение от царского имени, ни раздача ста рублей милостыни не могли утешить братию, со слезами провожавшую мощи. Но митрополит увозил с Соловков не только святыню.
На Соловках, в монастырской тюрьме томился уроженец Салоников, инок Арсений Грек. Получив образование в Италии, Арсений изрядно поездил по свету, сменил несколько стран проживания и несколько вер: успел побывать и православным, и униатом, и католиком, и даже мусульманином.
В январе 1649 года Арсений приехал в Москву в свите иерусалимского патриарха Паисия. Но на Руси грек был уличен в вероотступничестве и «за многие ереси» сослан на Соловки.
В монастырской тюрьме Арсений провел три года. Никон, приехавший за мощами Филиппа, имел несчастие познакомиться с узником, очароваться его европейской образованностью и забрать с собой в Москву.
Пока Никон ездил на Север за чудотворными мощами в столице скоропостижно скончался престарелый патриарх Иосиф. На освободившийся архипастырский престол царским изволением был назначен новгородский митрополит Никон.
В 1653 году новый патриарх начал справу русских богослужебных книг по греческим образцам. Главным справщиком на московском Печатном дворе стал пресловутый Арсений.
Со слезами восприняли на Соловках известие о том, что вчерашний еретик и вероотступник Арсен ныне правит божественные книги:
– Братия, братия! Увы, увы! Горе, горе! Пала вера Христова, яко же и в прочих землях, в земли руской двема врагами Христовыми, Никоном и Арсеном[105].
Скорбь соловецких иноков была небезосновательна: справа, возглавляемая Арсением, привела к порче и искажению богослужебных книг, о чем писал Каптерев: «Несомненно, что Арсений как иностранец-грек не настолько однако владел русским языком, чтобы постичь все его тонкости, понимать все его особенности и оттенки, уметь всегда подыскать нужное слово, нужный оборот речи, чтобы точно, ясно выразить ту или другую мысль, точно и верно по строю речи формулировать известное учение. Многое и, конечно, очень многое для Арсения как иностранца оставалось в русском языке непонятным и закрытым, почему его переводы естественно во многом отличались от старых, нередко уступали им в ясности, точности, в уместности того или другого выражения, казались иногда двусмысленными и соблазнительными»[106].
Сам Арсений Грек и возглавляемая им справа казались русским людям чем-то демоническим. Когда в 1654 году в Москве свирепствовала чума, молва объясняла эпидемию тем, что «держит-де у себя патриарх ведомово еретика, старца Арсения. И во всем-де ему дал волю, и велел быть у справки печатных книг. И тот чернец многие книги перепортил»[107].
Новые перепорченные богослужебные книги привезли на Соловки лишь в октябре 1657 года. Архимандрит Илия сложил их под замок в оружейную палату и указал продолжать службу по старым.
Правда, не все в обители были готовы к сопротивлению властям. Священник Герман и архидиакон Евфимий дерзнули служить по новым книгам, за что были наказаны плетьми.
Перед Пасхой 1658 года все священники подписали отказ от новых служебников. А 8 июня того же года этот отказ был закреплен в приговоре общего монастырского собора.
Так начался открытый протест против церковной реформы, продолжавшийся около двадцати лет. Но все эти годы соловецкая братия жила в относительном спокойствии – Москва не досаждала отдаленным островам.
В 1659 году, по смерти архимандрита Илии, настоятелем монастыря по выбору братии стал старец Варфоломей. При нем в 1660 году на Соловки возвратился на покой оставивший настоятельство в подмосковном Саввино-Сторожевском монастыре архимандрит Никанор, царский духовник, соловецкий постриженик, многие годы исполнявший в обители должность книгохранителя.
В 1666–1667 годах в столице проходили два церковных собора, обычно объединяемых историками в один большой Московский собор. Он низложил реформатора Никона, но вместе с тем проклял старые церковные обряды и их приверженцев.
На собор были вызваны архимандриты Варфоломей и Никанор. Причем Варфоломей счел за лучшее отказаться от старообрядчества и принести покаяние.
Узнав об этом, соловецкая братия стала упорно ходатайствовать перед Москвой о смене настоятеля, прося поставить на это место Никанора. Но правительство только отчасти удовлетворило их просьбу. Новым архимандритом был поставлен не Никанор, а Иосиф – начальник Соловецкого подворья в Москве. Он, как и Варфоломей, отрекся от старообрядчества на том же соборе.
