Провославие в Пруссии. Век ХVIII - Георгий Олегович Бирюков
На второй странице только два столбца: в первом – католические святцы, во втором же – подробная таблица достопамятных событий из священной истории обоих Заветов и из истории гражданской и ученой. Здесь собрано много любопытного и полезного для справок. Старые и новые санкт-петербургские календари иногда следовали такому прекрасному образцу, собирая события в особенные таблицы. Наконец, в каждом месяце под описанными столбцами помещены домашние лекарства под названием „аптека домова". Тут видим много весьма странных средств. Выписываем некоторый:
„Без болю зуб вырвати. Наклади втигель моравеи зяицами их, спали напепел, потры болячи зуб, выпадет".
„Чары отгонит. Носи зелие святаго Иоанна есть добра презерватива".
„Угре злечишь. Щаевый (?) корень коло шеи носи дивно лечит".
„Жена родяча дабы безболю родила. Буквицу и василки на порох потрети и давати питии часто".
„Жена дабы круглые перси мела. Листки з Ефеу (?) потри и приложи доперси".
В прибавлениях помещено „Общее Астрологическое мнение", разделенное на три главы, в которых в первой основательно объяснены года тропический, звездный и лунный, и различия между старым и новым стилями, во второй – четыре времени года, с примесью астрологических предсказаний о состоянии погоды, но с увещеванием более полагаться на Бога, нежели на астрологию; и в третьей – затмения.
Календарь оканчивается уведомлением о пяти затмениях в 1736 года и о прохождении Меркурия чрез солнце»[29].
Мы видим, что кёнигсбергский календарь 1727 года создан по подобию черниговского календаря 1719 года, но значительно усовершенствован. Любопытно мнение академика Перевощикова о том, что кёнигсбергский календарь в свою очередь послужил образцом для календарей, печатавшихся в течение XVIII века в Санкт-Петербурге.
Квасовский был не простым человеком. Он не только печатал книги. Курт Форстройтер особо отметил, что вместе с придворным советником Витором Квасовский вербовал на территории Великого княжества Литовского солдат для службы в прусской армии. Именно это занятие дало Квасовскому обширные связи при прусском королевском дворе и фактическое назначение на пост тайного советника с исключительной привилегией быть официальным переводчиком с русского и польского языков.
Вместе с тем Квасовский проявил большую заботу о православной общине Кёнигсберга. Для проведения регулярных богослужений он предоставил свой собственный дом. До этого православные богослужения проводились в постоялом дворе Пальмбаум кнайпхофского Форштадта. Пользуясь связями при дворе, Квасовский в 1726 году добился разрешения властей на оборудование отдельной молельной комнаты, а в 1727 году – разрешения на строительство православной часовни. Из Брестского монастыря, по утверждению того же Форстройтера, он привёз трёх священников, которые совершали регулярные богослужения в Кёнигсберге[30].
Виленский профессор Онацевич, работавший летом 1827 года в кёнигсбергском тайном архиве, обнаружил следующее:
«В 1727 году января 29 прислано из Берлина позволение Россиянам построить в Кёнигсберге церковь, в следствие чего они соорудили каплицу в предместье Klapperwiese. Заложил сию церковь Тайный Секретарь Магистер Василий Корвин-Квасовский, которому предоставлено было правительством основать Русскую типографию…»[31]
Квасовский имел далеко идущие замыслы относительно будущего Православия в Пруссии. В Российском Государственном Историческом Архиве (РГИА) сохранилось прошение причта и прихожан Кёнигсбергской православной церкви на высочайшее имя Императора Всероссийского от 17 мая 1728 года:
«… В Прусском государстве в столичном городе Кенигсберхи обретается церковь нашего восточного исповедания… прошением и старанием тайного секретаря и придворного книгопечатника Василия Квасовского, а указом его королевского величества Прусского дано на церковь место и позволено свободно и публично вся церковные службы по исповеданию и чину греко-российскому отправлять. И не только колокольный звон иметь, но ещё и лепшими верхами храм Господень украсить велено. Чего римского исповедания церковь доселе не вольно. И немалое как из России приходящих, так и тамо обретающих (наипаче солдатского чина) благочестивых людей в оной церкви бывает собрание. Для церковного служения посланные ко оной церкве из благочестивых монастырей в Литовском княжении обретающихся иеромонахи и иеродиаконы и понеже на содержании их, как окладного трактамента, тако ж и места ко пребыванию не было доселе, того ради помянутый тайный секретарь по ревности своей ко благочестию, оных церковных служителей елико могл угощевая в дому своем до сего времени снабдевал…»
Далее причт и прихожане, жалуясь на экономические трудности, просят принять кёнигсбергскую православную церковь под «протекцию» российского государства, помочь построить здание храма, снабдить приход церковной утварью, а клир – жалованием. Подписали прошение:
«… Вашего Величества нижайшия раби и неусыпные богомольцы иеромонах и игумен Гервасий Рудвицкий, иеромонах Серафим Радышевич правитель церкви Кёнигсбергской, Федот Федотович староста церкви Кёнигсбергской, Василий Корвен Квасовский Е. К. В. Л. той секретарь именем своим и всего православного собрания руку приложил. Из Кенигсберска Прусскаго майя 17-го 1728 г.»[32]
Прошение рассмотрено в Святейшем Синоде з июня 1728 года и отправлено 20 июня в Коллегию Иностранных дел для надлежащего рассмотрения и решения. На этом его следы теряются. Просимых покровительства и помощи православная община Кёнигсберга от российского правительства не получила. Это обстоятельство, а также (по утверждению Форстройтера) какие-то разногласия с Квасовским вынудили трёх священников, приглашённых им из Бреста, вернуться обратно. Впрочем, Квасовский уговорил иеромонаха того же монастыря Антония (Пашковского) приехать в Кёнигсберг на смену своим собратьям[33]. Отец Антоний проводил богослужения и после смерти в 1736 году самого Квасовского, оставшись в Пруссии навсегда.
Очень интересно наличие под прошением подписи игумена Гервасия Рудницкого. Она сразу говорит нам о том, что монахи были приглашены Квасовским из знаменитого Брестского во имя преподобного Симеона Столпника мужского монастыря – оплота Православия в Западной Руси. Первым известным игуменом этого монастыря был преподобномученик Афанасий (Филиппович), управлявший обителью с 1640 года. По какой причине монахи брестского монастыря решили оставить свою обитель и обосноваться в Кёнигсберге? Одной из возможных причин было тяжелое положение Православной церкви в Речи Посполитой. В начале XVIII века господствующая в Польше римско-католическая церковь усилила гонения на православных. Так, в 1717 году законодательно было запрещено строить новые православные храмы и починять ветхие. В 1720 году Замойский униатский собор принял решения по перемене униатских обрядов на католические. Тяжёлое положение православных характеризует жалоба Петру Первому епископа Сильвестра, приехавшего из Белоруссии в 1722 году в Москву, на шляхтича Свяцкого. Свяцкий, принуждая православного священника своей вотчины в Оршанском повете к переходу в унию, подверг его ужасному наказанию несколькими сотнями палочных ударов. Когда владыка Сильвестр, встретив Свяцкого на дороге около Могилёва, стал говорить ему об обидах священника, шляхтич нанёс епископу два сабельных удара и ранил руку[34].
Положение Брестского монастыря в те годы стало особо тяжёлым. Во
