Почему мы убиваем? Злость, ненависть, агрессия и так называемое «зло» - Конрад Захариас Лоренц
Мой собственный обзор литературы, посвященной проблемам траура и депривации, полностью подтверждает наблюдение Изарда. Читатель может быть удивлен, обнаружив, как часто люди, оплакивающие потерю кого-либо из близких, испытывают в то же время и чувство гнева. В одном из исследований описывается, как учащиеся приходской школы стали непослушными и агрессивными после того, как двое их соучеников были случайно убиты во время летних каникул. Даже учителя переживали чувства гнева, вины и печали, когда думали о смерти детей. Другие исследователи получили количественно выраженные доказательства этой часто наблюдающейся связи между печалью и гневом, позволившие им утверждать, что нет ничего необычного в том, что люди, подвергающиеся депривации, реагируют на нее гневом и даже совершают насильственные действия. Во многих случаях люди, переживающие потерю близких, не имеют оснований связывать смерть с чьими-то неправильными действиями или обвинять кого-то в этой смерти. И все-таки они испытывают чувство гнева.
Анализируя эту проблему, Термине (Termine) и Изард в последнее время пошли еще дальше. Они не только отметили, что условия, вызывающие печаль, нередко возбуждают также и гнев, но и продемонстрировали, что дети часто реагируют на страдания и сепарацию выражениями лица, которые ясно отражают как печаль, так и гнев23.
Ситуации, которые вызывали у этих детей печаль, пробуждали у них, по всей вероятности, и гнев.
По моему мнению, смешение гнева и печали обусловлено не просто неспособностью страдающего индивида распознать, что же именно он чувствует. Вместе с Изардом я считаю, что во многих случаях (по крайней мере, за пределами раннего детства) люди знают, что они испытывают дистресс (и/или печальны и/или боятся), но они также осознают, что переживают чувство гнева. Необходимо, однако, иметь в виду, что люди могут различать и часто дифференцируют свои эмоциональные состояния. Они могут сказать, что переживают чувство печали или что чувствуют себя несчастными, ничего не сообщая о чувстве гнева. В свете предлагаемой мной теории этот вид эмоционального дифференцирования начинается вскоре после того, как реализуется первичная эмоциональная реакция на неприятный инцидент, когда люди задумываются о неприятном событии, пытаются попять, почему оно произошло, и определяют, как они должны себя чувствовать в данных обстоятельствах.
Всегда ли гнев с необходимостью фокусируется на определенной конкретной мишени? Люди обычно рассматривают гнев как эмоцию, направленную на специфическую, конкретную мишень. Они говорят, что бывают рассержены на кого-то или на что-то. Изард (наряду со многими другими авторами) разделяет эту точку зрения здравого смысла, утверждая, что гнев сопровождает другие негативные эмоции, потому что на кого-то возлагается вина за несчастливое положение дел. Обсуждая связь между гневом и дистрессом, переживаемым в результате разлуки с любимым человеком, Изард пришел к следующему мнению: «Гнев может также возникать вследствие того, что индивид обвиняет отсутствующего или утраченного любимого человека в том, что тот покинул его или ее, или же возлагает вину за разлуку еще на кого-то другого» (Izard, 1977, р. 308).
Моя теоретическая позиция отличается от этого подхода. Не приходится сомневаться в том, что обычно мы связываем неприятные инциденты с определенными причинами. Мы полагаем, что некто или нечто явилось причиной события, и направляем наш гнев на воспринимаемый источник неудовольствия. Это, однако, не означает, что результирующие агрессивные тенденции и переживаемый гнев с необходимостью направлены всегда и только на эту определенную причину. Ранее я отмечал, что люди, подвергающиеся воздействию аверсивной стимуляции, такой, как ненормальная жара, очень холодная вода, гнилостные запахи и т. п., проявляют тенденцию становиться враждебными и агрессивными по отношению к случайным свидетелям, которых они не имеют никаких оснований обвинять и фактически не обвиняют в своем дискомфорте. Если бы их об этом спросили, то страдающие люди могли бы сказать, что они были раздражены (я определяю раздраженность как низкий уровень испытываемого чувства гнева). Не приходилось ли вам чувствовать себя раздраженными, когда у вас болела голова или когда вам было жарко и вы обливались потом во время затянувшейся жары? Этот вид раздраженности, досады или гнева – вполне обычное явление и может представляться чем-то вроде свободноплавающего психического состояния. Оно не обязательно фокусируется па определенном лице или предмете. Агрессивные тенденции и чувство гнева, порождаемые негативным аффектом, также могут быть свободноплавающими24.
В тех случаях, когда мы чувствуем дискомфорт, у нас могут появляться враждебные мысли, адресованные случайно оказавшимся рядом людям. Мы начинаем вспоминать неприятные вещи, касающиеся этих людей, думать о них плохо, вспоминать что-то дурное, что они нам когда-то сделали, и даже в какой-то степени обвинять их в наших несчастьях25. Эти обвинения могут быть следствием враждебно-агрессивного процесса, активированного негативным аффектом, а не причиной враждебно-агрессивных склонностей.
Депрессия и гнев
Значительное число сообщений, отмечающих связь между депрессией и агрессией, также свидетельствует в поддержку предлагаемой мной интерпретации. Эта связь не может удивить читателя, ибо она уже обсуждалась множеством психиатров и психологов со времен Фрейда и до наших дней. Специалисты в области психического здоровья многократно наблюдали, что и дети, и взрослые в состоянии депрессии склонны к враждебности и могут быть подвержены интенсивным вспышкам гнева26.
Некоторые ссылки на исследования, демонстрирующие эту связь между депрессией и агрессией, можно найти в моей работе, посвященной агрессии, вызванной аверсивными стимулами (Berkowitz, 1983)
Познански (Poznanski) и Зрулл (Zrull) наблюдали комбинацию депрессии и агрессии, исследуя детей, страдающих выраженными депрессивными состояниями. Для большинства подростков, которых они наблюдали, был характерен столь высокий уровень агрессивности, что именно их агрессивное поведение скорее, чем депрессия, вызывало самую большую озабоченность у их родителей и учителей (Poznanski & Zrull, 1970). У детей с менее выраженными нарушениями также может наблюдаться как депрессия, так и агрессия. Сходное исследование подростков в возрасте до двенадцати лет показало, что дети, незадолго до того пережившие депрессивные состояния, также были склонны к агрессивному поведению27.
Отличия от других концепций
Представляется ясным, что депрессия часто сопровождается агрессивными тенденциями. Значительно меньше определенности в отношении причин этой связи. Весьма влиятельная когнитивная теория депрессии Мартина Селигмана (Seligman, 1975) предполагает, что в состоянии депрессии люди не должны быть агрессивными. Депрессивные люди чаще всего настолько апатичны и пассивны, подчеркивает эта теория, что обычно они крайне неохотно предпринимают какие бы то ни было требующие усилий действия. Таким образом, казалось бы, трудно ожидать от них намеренных агрессивных проявлений. По всей видимости, они не хотели бы излишне утруждать себя.
Однако, утверждая, что депрессивные люди не хотят предпринимать усилий, необходимых для совершения намеренной прямой атаки, нельзя отрицать, что им
