Почему мы убиваем? Злость, ненависть, агрессия и так называемое «зло» - Конрад Захариас Лоренц
Число наград и наказаний «работницы» как функция аверсивности ситуации и того, вредит или помогает наказание «работнице» (Berkowitz, Cochran & Embree, 1981). Примечание: для каждого из условий максимально возможное число реакций равнялось 50. Измерения даны для всех частей эксперимента.
Переживая относительно небольшой дискомфорт, они не испытывали сильного желания причинять вред другим. Напротив, студентки, которые испытывали неприятные ощущения из-за холодной воды и которые думали, что наказание вредит «работнице», обычно чаще наказывали и меньше награждали. Собственное страдание, вероятно, усиливало у них желание причинять ущерб, и они пользовались возможностью навредить сокурснице. Не забудем, что страдания испытуемых никак не зависели от «работницы», она ничем не могла никого раздражать, а открытая враждебность испытуемых не помогала им быстрее избавиться от холодной воды22.
Негативные аффекты, агрессивные тенденции и гнев
Теперь мы переходим к центральной идее предлагаемой мной к рассмотрению концепции эмоциональной агрессии: агрессивная стимуляция активируется скорее неприятными чувствами, нежели сильными воздействиями, вызывающими стресс.
Негативный аффект, но не стресс
Некоторые исследователи отмечали, что стрессообразующие факторы среды могут возбуждать эмоциональную агрессию. Упоминавшееся выше исследование Ландау показывает, что стрессы, связанные с национальной принадлежностью, могут способствовать возникновению насильственных преступлений. Новако предполагает, что «гнев можно понимать как аффективную реакцию на стресс» (см.: Landau & Raveh, 1987; Landau, 1988; Novaco, 1986, p. 57). Главная мысль этих авторов состоит в том, что люди становятся разгневанными и склонными к агрессии, когда сталкиваются с крайне неприятным положением дел.
Мой анализ, однако, идет несколько дальше. Я считаю, что агрессивные тенденции продуцирует не стресс сам по себе, а вызванный им негативный аффект. Эту формулировку можно рассматривать как рабочее предположение: практически любой вид негативного аффекта, любой тип неприятного чувства является основным подстрекателем эмоциональной агрессии. Негативный аффект не обязательно должен быть интенсивен, но чем сильнее переживаемое неудовольствие, тем сильнее будет результирующее подстрекательство к агрессии.
В этих терминах легко может быть интерпретировано воздействие на человека оскорблений или угроз его самооценке. Всем нам случалось наблюдать, как люди становились явно агрессивными (вербально, если не физически), и видеть, как они в ярости набрасывались с кулаками на свою жертву, если думали, что им нанесли оскорбление, или когда страдала их самооценка. Крайним случаем являются очень агрессивные личности, для которых, как правило, характерна высокая чувствительность к обидам или оскорблениям. Они часто приходят в бешенство, когда им кажется, что их представление о самих себе находится под угрозой. Я считаю, что подобные вызовы благоприятному образу «я» человека имеют особенно высокие шансы продуцировать агрессивные реакции, потому что вызывают крайне неприятные переживания. Не ущерб, причиненный гордости, сам по себе генерирует побуждение напасть на обидчика, а аверсивная природа психологического оскорбления. Кроме того, каков бы ни был возникающий негативный аффект, агрессивное побуждение может не выявляться открыто, маскируясь или сдерживаясь более сильными тенденциями. В любом случае люди, испытывающие дискомфорт, так или иначе склонны быть агрессивными.
Краткое резюме представленной теоретической модели
Тезис о том, что люди, чувствующие себя плохо, склонны к реакциям гнева и агрессивности, может показаться не совсем очевидным, и действительно, связь между аффектом и открытой агрессией довольно сложна.
Негативный аффект генерирует как тенденцию к борьбе, так и тенденцию к бегству
Как негативные чувства могут продуцировать гнев.
Как видно на рисунке, после того как личность столкнулась с аверсивным событием, предполагается несколько стадий формирования эмоциональных состояний и поведенческих проявлений. Само событие, очевидно, возбуждает негативный аффект, и теоретически, вероятно вследствие нашей биологической «запрограммированности», неприятное переживание автоматически продуцирует разнообразные экспрессивно-моторные реакции, чувства, мысли и воспоминания. Некоторые из этих психических процессов ассоциированы с побуждением бороться, атаковать кого-то (предпочтительно, но не только, воспринимаемый источник переживаемого неудовольствия), в то время как другие реакции, возникающие в то же самое время, связаны с желанием бегства – стремлением избежать аверсивной ситуации.
Другими словами, негативный аффект генерирует как тенденцию к борьбе, так и тенденцию к бегству, но не какую-то одну. Это лишь результат спекулятивного построения, но я подозреваю, что многие виды животных биологически предрасположены реагировать на вредные стимуляции двумя способами: бегством из опасной или неприятной ситуации (тенденция к бегству), а также уничтожением источника неудовольствия (тенденция к борьбе). Разумеется, существует большое разнообразие факторов, определяющих относительную силу этих тенденций. Одна из них может быть сильнее другой из-за генетических влияний, прошлого опыта и/или вследствие восприятия непосредственной ситуации как безопасной или опасной для нападения.
Мой следующий тезис может показаться еще более неправдоподобным. Тенденция к бегству может состоять из двух компонентов:
стремление наброситься и ударить доступную жертву (которое в основном является причиной моторных реакций, связанных с агрессией) и 2) побуждение причинить ущерб кому-либо. Таким образом, с моей точки зрения, когда люди переживают довольно сильное неудовольствие, многие из них (в зависимости от генетически обусловленных особенностей и предшествующего научения) испытывают побуждение к осуществлению моторных реакций, связанных с агрессией (сжатые кулаки, плотно сомкнутые челюсти и т. д.). Как исследования роли болевых сигналов, упоминавшиеся начале, так и описанный выше эксперимент Берковица, Кохран и Эмбри свидетельствуют о существовании побуждения причинять ущерб кому-то или чему-то.
Чувства, развивающиеся из этих первичных реакций
Теоретически примитивное, или рудиментарное, переживание гнева возникает из осознания первичных телесных, мыслительных и мнемонических реакций, в то время как рудиментарный страх сопровождает тенденции к бегству и, предположительно, развивается из первичных идей, образов памяти, экспрессивно-моторных реакций, связанных с побуждением к бегству из неприятной ситуации.
На следующей стадии, как мы видим на рисунке, более сформировавшиеся чувства возникают как следствие дополнительной мыслительной обработки. Возбужденные субъекты приписывают свои чувства определенным конкретным источникам, учитывают вероятный исход события, принимают в расчет свой предшествующий опыт переживаний и социальные правила, определяющие соответствующую ситуации эмоцию, и соотносят свои ощущения и идеи с имеющимся у них представлением того вида эмоций, который с достаточной вероятностью должен возникать в подобных ситуациях. Полное эмоциональное переживание, таким образом, не просто возникает, но «конструируется». Идет
