Символическая жизнь. Том 2. Работы разных лет - Карл Густав Юнг
1767 Честно говоря, тщательный анализ убедил меня в том, что какие-либо исключительные состояния возможно отделить от творческого процесса, ведь сама жизнь есть по преимуществу творчество.
6. Очень хотелось бы получить подробное описание творческого процесса.
1768 Я мог бы дать такое описание, но не буду этого делать, потому что для меня все это выглядит слишком загадочно. Я преклоняюсь перед великим тайнами, о которых не могу говорить. В любом случае внимательное изучение любой последовательности сновидений предоставит вам прекрасные примеры.
Предисловие к книге Серрано «Визиты царицы Савской»
1769 Эта книга представляет собой выдающееся произведение. Это сны внутри снов, я бы сказал, в высшей степени поэтичные и совершенно не похожие на спонтанные продукты бессознательного, к которым я привык, хотя хорошо известные архетипические фигуры ясно в них различимы. Поэтический гений превратил этот первозданный материал в почти музыкальные формы; напомню, что Шопенгауэр, наоборот, понимал музыку как движение архетипических идей. Главным и определяющим фактором здесь, по-видимому, выступает сильная эстетическая составляющая. Читатель попадает в бесконечно разрастающееся сновидение, в постоянно расширяющееся пространство и неизмеримые глубины времени. С другой стороны, когнитивный элемент не играет существенной роли – он даже отходит куда-то назад, но живет в богатстве красочных образов. Бессознательное, или то, что мы обозначаем этим словом, предстает перед автором в своем поэтическом выражении, тогда как я рассматриваю его преимущественно в выражении научно-философском или, точнее, в религиозном. Бессознательное, несомненно, является Pammeter[554], Матерью всего сущего (то есть всей психической жизни), средоточием, фоном и основой всех дифференцированных явлений, которые мы называем психическими, – религии, науки, философии, искусства. Опыт бессознательного, какую бы форму он ни принимал, – это приближение к целостности, единственный опыт, которого недостает нашей современной цивилизации. Это via regia (царская дорога. – Ред.) к Unus Mundus (единому миру. – Ред.).
Возможно ли истинное двуязычие?[555]
1770 Вы задали мне вопрос, на который я не могу ответить однозначно, поскольку не в состоянии установить, что вы понимаете под «двуязычием».
1771 Конечно, есть люди, живущие за границей, которые настолько привыкли к новому языку, что не только думают, но даже видят сны на языке этой страны. Лично я испытал это ощущение после довольно длительного пребывания в Англии. Я вдруг поймал себя на том, что определенно думаю по-английски.
1772 Такого никогда не случалось с французским языком, но я заметил, что после сравнительно недолгого пребывания во Франции мой словарный запас неожиданно увеличился. Это было вызвано не столько активным чтением по-французски или общением с французами, сколько влиянием общей атмосферы, если такое выражение допустимо. Вообще подобное наблюдается довольно часто. Но едва человек возвращается в свою страну, это спонтанное богатство обыкновенно исчезает.
1773 Я целиком и полностью убежден в том, что во многих случаях второй язык может быть усвоен таким вот образом – даже за счет урона исходному, родному языку. Но поскольку память человека не безгранична, двуязычное или трехязычное состояние заканчивается ущербом для словарного запаса, а также для максимального потенциального использования каждого языка.
XV. Практика психотерапии
(к тому 16 собрания сочинений автора)
Рецензия на книгу Хейера «Организм психики»[556]
1774 Автор этой книги оказал нам всем немалую услугу, дав исчерпывающее описание того хаоса – вряд ли это преувеличение, – который царит в области психотерапии. Не могу назвать ни одну другую книгу, которая освещала бы важнейшие проблемы современной терапии и ее противоречия столь же полно, непредвзято и совершенно беспристрастно. К сожалению, большинство других книг такого рода отличает заведомая пристрастность, и потому все они страдают той печальной теоретической узостью мышления, которая граничит порой с сектантским фанатизмом. Многие авторы как будто забывают, что психология среди всех наук требует постоянной самокритики. Каждый психолог должен прежде всего осознавать, что его точка зрения есть личное и субъективное предубеждение. Это конкретное предубеждение, безусловно, не хуже любого другого; более того, совсем нельзя исключать того, что оно станет основополагающим для множества других людей. Следовательно, обычно психолог старается отстаивать свою точку зрения, насколько это вообще возможно, и такое поведение, несомненно, приносит свои плоды. Но ни при каких обстоятельствах нельзя предаваться тому ненаучному заблуждению, что собственные субъективные предрассудки представляют собой универсальную и фундаментальную психологическую истину. Отсюда не может возникнуть ни одна истинная наука, отсюда возникает лишь вера, оборотной стороной которой выступают нетерпимость и фанатизм. Противоречивые взгляды необходимы для развития любой науки; их не следует противопоставлять друг другу, зато необходимо как можно скорее осуществить синтезу. Таких книг, как работа Хейера, не публиковалось давно, однако без них не обойтись, если мы хотим рано или поздно создать объективную психологию, ибо последняя не может быть делом одного человека – ее создадут только согласованные усилия многих людей. Книга Хейера предлагает обзор основных современных учений – теорий Фрейда, Адлера и моей. Разрозненные сведения об этих теориях, возможно, известны читателю, но до сих пор они, как правило, не увязывались друг с другом, так что каждая составляла отдельную замкнутую систему. Поэтому книга Хейера удовлетворяет давно назревшую потребность в обобщении. Она написана живым языком и изобилует примерами из практического опыта автора. Пожалуй, это лучшая книга по данной теме, которая мне известна.
Рецензия на книгу Хейера «Практика психотерапии»[557]
1775 Нередко сталкиваешься с искушением допустить, будто роковой ошибкой медицинской психологии на заре ее становления было предположение, что неврозы суть довольно простые явления, которые возможно объяснить посредством какой-то одной гипотезы. По всей видимости, этот оптимизм был неизбежен; ведь иначе, думаю, никто вообще не набрался бы смелости выдвинуть какую-либо теорию по поводу человеческой психики. Те затруднения, которые вынуждена преодолевать психология неврозов, нигде не очевидны более, чем в огромном разнообразии возможных методов лечения. Последних так много, что непрофессионал легко впадает в отчаяние, очутившись перед необходимостью выбора метода, подходящего не только для лечения невроза, но и для лечащего врача. В настоящее время мы вполне усвоили, что физические заболевания проистекают из самых разных причин и зависят от самых разных условий, а потому обыкновенно их лечат совокупными усилиями; при этом почему-то считается само собой разумеющимся, что среди обилия физических болезней невроз выступает как очередная их разновидность – либо, в лучшем случае, как другая категория заболеваний. Это предубеждение объясняется тем фактом, что современная медицина лишь недавно открыла для себя «психологическую сторону» болезней и придерживается ныне мнения, что эта «сторона»
