Психопатология обыденной жизни. О сновидении - Зигмунд Фрейд
135
А. Пик (1905) недавно свел воедино различные мнения авторов, признающих влияние аффективных факторов на память и готовых, более или менее охотно, считаться с воздействием отвращения на воспоминания. Впрочем, никому пока не удалось описать само явление и его психологическую основу столь же полно и емко, как это сделал Ницше в одном своем афоризме: «“Я это сделал”, – говорит моя память. ”Я не мог этого сделать”, – говорит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов память уступает» («По ту сторону добра и зла», перевод Н. Полилова. – Ред.). – Примеч. авт.
136
Эрнест Джонс (1911) привлек мое внимание к следующему отрывку из автобиографии Дарвина, который ясно отражает его научную честность и психологическую проницательность: «В течение многих лет я придерживался следующего золотого правила: каждый раз, как мне приходилось сталкиваться с каким-либо опубликованным фактом, новым наблюдением или мыслью, которые противоречили моим общим выводам, я обязательно и не откладывая делал краткую запись о них, ибо, как я убедился на опыте, такого рода факты и мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные [для тебя]» («Воспоминания о развитии моего ума и характера», перевод С. Соболя. – Ред.). – Примеч. авт.
137
Некоторое время назад один читатель прислал мне томик из серии «Библиотека для юношества Франца Гофмана», в котором сцена спасения едва ли не в точности повторяла мою собственную историю со сном наяву в Париже. Сходство доходило до того, что в обоих случаях использовались едва ли не те же самые выражения! Трудно не заподозрить, будто я когда-то прочитал эту детскую книжку, еще совсем юным. Библиотека в моей школе всегда была готова предлагать ученикам книги из подборки Гофмана в качестве замены иным, «ненужным» умственным усилиям. Фантазия, которую я будто бы припомнил в возрасте 43 лет как созданную кем-то другим и в которой в конце концов признал собственное творение в возрасте 28 лет, могла быть, следовательно, точным воспроизведением впечатления, полученного мною в промежутке между 11 и 13 годами. Ведь, если уж на то пошло, фантазия, приписанная мною бухгалтеру из «Набоба», призвана была всего-навсего подготовить фантазию о моем собственном спасении, осуществить мое стремление отыскать покровителя и патрона, не уязвив при этом мою гордость. Если все так, то любой, кто знаком с деятельностью человеческого ума, сообразит, что в своей сознательной жизни я упорно сопротивлялся мысли о зависимости от кого бы то ни было, а потому едва терпел те немногочисленные ситуации, когда происходило нечто подобное. Абрахам (1922) пролил свет на глубинное содержание подобных фантазий и предложил почти исчерпывающее объяснение их отличительных признаков. – Примеч. авт. Ф. Гофман – плодовитый немецкий писатель, автор множества книг для детей и юношества; в его честь была названа популярная книжная подборка из приключенческих и дидактических сочинений разных авторов. – Примеч. пер.
138
Это первая опубликованная книга О. Ранка. – Примеч. пер.
139
См. работу Бернхейма (1891). – Примеч. авт. И. Бернхейм – французский невропатолог, трактовавший гипноз как разновидность сна. – Примеч. пер.
140
Доброволец, зачисленный на годичный срок службы, с возможностью последующей сдачи офицерского экзамена. – Примеч. пер.
141
В пьесе Бернарда Шоу «Цезарь и Клеопатра» Цезарь, готовясь покинуть Египет, вдруг становится временно одержимым мыслью, что он хотел что-то сделать, но забыл о своем намерении. Наконец он вспоминает, что забыл попрощаться с Клеопатрой. Эта малая подробность призвана показать – причем в ярком противоречии с исторической истиной, – как мало Цезарь в действительности заботился о египетской принцессе. Подробнее см. Джонс (1911). – Примеч. авт.
142
Женщины с их тонким пониманием бессознательных душевных процессов более склонны, как правило, обижаться, когда кто-либо не узнает их на улице и не приветствует; обычно им не приходит в голову самое правдоподобное объяснение – что обидчик близорук или настолько погружен в собственные мысли, что вовсе ничего не замечает. Они же делают вывод, что их бы наверняка заметили, если бы «питали виды». – Примеч. авт.
143
Ференци сообщает, что сам однажды «проявил рассеянность», и некий знакомец укорил его за частоту и причудливость ошибок в повседневном поведении. Однако, по его словам, признаки рассеянности почти полностью исчезли, когда он начал лечить пациентов посредством психоанализа и понял, что обязан также использовать эти методы для изучения собственных поступков и порывов. Он полагает, что человек избавляется от ошибок, приучаясь к ответственности. Ференци справедливо утверждает, что рассеянность есть условие, зависящее от бессознательных комплексов и поддающееся излечению через психоанализ. Впрочем, однажды он осознал, что винит себя в технической ошибке, допущенной в ходе анализа. В тот день вообще все его привычки куда-то подевались, и он даже споткнулся несколько раз, шагая по улице (это признак так называемого «ложного шага» в лечении), забыл дома записную книжку, попытался заплатить меньше положенного за проезд в трамвае, неправильно застегнул пуговицы на одежде и т. д. – Примеч. авт.
144
В этой связи Эрнест Джонс (1911) замечает: «Часто сопротивление носит общий характер. Так, деловой человек забывает отправить письма, которые ему вручила – к его легкому недовольству – жена, и точно так же он может забыть ее поручения насчет покупок». – Примеч.
