Основы экзистенциального анализа - Альфрид Лэнгле
Переживание внутренней связанности с тем, что делается на основе внутреннего согласия, – это внутреннее последствие; самоотдача – это внешнее, по направлению к миру, последствие внутреннего согласия.
Рис. 1. Внутренний и внешний аспекты жизни с внутренним согласием. На схеме отражены внутренний и внешний аспекты, на которые направлено внутреннее согласие. Здесь раскрывается только внутренний аспект: согласие с собственным Я через три измерения – тело, психика и бытие собой, а также временное измерение истории жизни (биографии). Аспект же внутреннего согласия с внешним миром (смысл, ценности) только намечен
Готовность к самоотдаче. Давая внутреннее согласие, человек приобретает способность к самоотдаче в смысле полной включенности, «отдачи» самого себя. Тем самым мы снова приходим к практическому определению экзистенции («мочь жить с самоотдачей»): акт дачи персонального внутреннего согласия тому, что ты делаешь, напрямую вводит человека в самую сердцевину экзистенции.
В самоотдаче есть движение и риск. В любой самоотдаче содержится движение, она всегда означает двигаться по направлению к какому-то месту, иметь адресата. Самоотдача означает также «давать»: активное действие и отдавание себя, «подчинение-себя-условиям-ситуации» (что в первоначальном смысле указывает на бытие-субъектом: subjicere означает «подчинять себя»). Самоотдача, конечно же, сопровождается и риском: риском ошибочного видения вещей, разочарования в отношениях, опасности, быть персонально раненым, бессмысленности усилий[16].
Отличие между самоотдачей и «отдаться». Здесь следует указать на опасность возможного смешения понятий, учитывая тот факт, что понятие самоотдачи имеет центральное значение для экзистенциального анализа. Самоотдачу (Hingabe) не следует путать с «отдаться» в смысле «сдаться» (Hergabe), которое означает «перестать-быть-у-самого-себя-в-руках». Это значит, что мои действия начинают определяться кем-то или чем-то другим. Я позволяю чему-то или кому-то превращать себя в инструмент, определять себя извне, делать что-то, внутренне не участвуя в этом. Когда кто-то сдается, он позволяет забрать у себя что-то (важное) и прежде всего самого себя, перестает быть сам у себя. Дело, в котором человек внутренне не участвует, не наполняет его, не дает ощущения исполненности, а лишь опустошает[17].
В основе самоотдачи лежит собственная воля; когда мы отдаемся, мы чувствуем, что нас определяют извне.
Базовое положение экзистенциального анализа. Если в какой-то сфере жизни у человека нет исполненности, значит, в этой сфере недостаточно самоотдачи. Тем самым мы можем сформулировать базовое положение экзистенциального анализа:
Без самоотдачи нет исполненности.
Практическое влияние внутреннего согласия. Какое практическое влияние имеет внутреннее согласие, можно проследить на примере курения, неправильного питания и т. д. Давая внутреннее согласие на что-то, человек снова и снова встает перед принятием решения, спрашивая себя: «Я действительно хочу выкурить эту сигарету?», «Хочу ли я докурить ее до конца или уже достаточно?», так постепенно в нем возникает больше осознанности, он начинает лучше чувствовать, что он делает и что он по-настоящему хотел бы делать. Если человек снова и снова будет задавать себе этот вопрос перед принятием решения, то в большинстве случаев это приведет к изменению поведения или по крайней мере подготовит почву для этого.
Благодаря постоянному запрашиванию внутреннего согласия человек начинает чувствовать, чего он действительно хочет.
Описание случая. Следующий пример приводится для описания применения внутреннего согласия в терапии.
27-летняя Бетти[18] пришла на терапию с паническими атаками и депрессией. Эти проблемы возникли у нее в течение месяца после смерти отца. С тех пор пациентка чувствовала себя полностью беспомощной и утратившей всякие ориентиры.
Бетти со своими родителями жила в загородном доме. У нее было три старших брата, которые уже жили отдельно. Как младший ребенок и единственная девочка Бетти была любимицей отца. Он с детства окружал ее роскошью: покупал дорогую одежду, оплачивал дорогие увлечения, путешествия, выделял солидные суммы на карманные расходы. Любое желание Бетти удовлетворялось. Однако за всю эту роскошь отец требовал от нее определенной платы: Бетти должна была полностью подчиниться его представлениям о жизни. И она позволила себя «купить». Так, ей пришлось отказаться от того, чтобы развивать свои таланты в области искусства, поскольку отец хотел, чтобы она получила экономическое образование. Бетти ушла из гимназии, открывавшей дорогу в школу искусств, и поступила в коммерческое училище, однако аттестат о его окончании из-за многочисленных пропусков (связанных с проблемами мотивации и трудностями учения) получила только в 23 года. Вначале терапии она сказала, оправдываясь: «Мне кажется, у меня уже тогда была депрессия, поэтому я и не смогла вовремя окончить это училище». После училища она стала получать медицинское образование. Интереса к медицине у нее не было, она просто в очередной раз хотела угодить отцу. Она по-прежнему жила, ни в чем себе не отказывая: придавала большое значение красивой одежде и украшениям, за два года терапии не было случая, чтобы она дважды пришла в одном и том же наряде! Ее занимали такие, например, вопросы: купить ли ей новую машину или лошадь.
Когда отец внезапно умер от инфаркта, у Бетти начались панические атаки и депрессия. До сих пор Бетти не жила своей жизнью, а лишь пыталась соответствовать представлениям отца о ее жизни. Она все время пыталась нравиться отцу и не отваживалась спрашивать саму себя, есть ли у нее внутреннее согласие на то, чем она занималась. В самом начале терапии и при наличии ярко выраженных симптомов у нее еще не было никаких чувств по поводу самой себя. Она считала, что в ее жизни до сих пор все было в порядке.
После начальной фазы печали в связи с утратой отца мы начали подымать в беседах тему ее внутреннего согласия со своими действиями: «Соответствует ли вам то, как вы живете и жили?» После проживания печали ее чувствительность повысилась и она смогла почувствовать печаль по поводу того, что до сих пор не жила своей собственной жизнью. Это привело к временному усилению симптоматики.
Страдание усилилось, но оно помогло ей пересмотреть свою жизнь, чтобы обнаружить то, чего по-настоящему хотелось ей самой.
Для Бетти оказалось очень болезненным признать, что у нее нет внутреннего согласия на получение выбранного ею медицинского образования, что она никогда этого не хотела. Взглянув правде в глаза, она поняла, что ей бы хотелось стать либо секретаршей, либо поваром, либо тренером по конному спорту. После некоторых раздумий она приняла решение в пользу последнего. Теперь она смогла осознать также, что многими из своих дорогих хобби, такими как
