Антонио Менегетти - Психосоматика
Известно, что возникающее изначально определенное соперничество матери и ребенка, который заявляет о своих биологических потребностях, в дальнейшем принимая или отвергая материнскую тактику, приводит к выработке у обоих личных точек сопротивления: сопротивление ребенка вызвано его биологическими потребностями, сопротивление матери, в свою очередь, обуславливается воспитательными потребностями. Таким образом, ребенок изначально находится в приоритетном положении, однако эта первоначальная самобытность со временем разрушается вследствие усиления регулировки инфантильных потребностей со стороны матери. Влияние же первичных потребностей ребенка идет по тому пути, на котором каждый последующий шаг предопределяется предыдущим. Поэтому любая социальная интроекция[19] представляет собой самосозидание, а социальная информация, проходящая через канал-мать, становится осадком, историческим сгустком, результатом, причиной, то есть влиянием новизны Бытия, в результате чего формируется материалистическая диалектика личности.
Опыт комбинированной деятельности предшествует осознанию противостояния двух различных позиций. Известно, что любой форме сознания предшествует уже пережитое, любое видение всегда следует за действием; добавим, что любому диалектическому самосознанию предшествует момент установления контакта с нашим организмом. То есть, когда мы осознаем диалектический момент, мы уже находимся во взаимодействии, в непрерывной энергии, которая образует, структурирует нас в этом контакте. Поэтому, когда ребенок осознает себя в контакте «он – мать» и «он – семья – общество», это означает, что как его свобода, так и его способ восприятия уже обусловлены определенным образом. Прежде чем осознать свое «Я», ребенок воспринимает себя как самостоятельный, независимый объект и говорит о себе, как о другом, в третьем лице; в дальнейшем, благодаря эгоическому процессу интериоризации, он начинает говорить правильно.
В подтверждение этого приведу отрывок из книги К. Леви-Стросса: «Маленькая обезьянка Люсинда, попав в родной лес, из которого ее взяли несколько месяцев назад, цепляется за щиколотку исследователя и не хочет идти на руки, терпеливо перенося уколы ежевичных кустов. Для этой обезьянки защитой, обеспечивающей ее выживание, становится левый ботинок исследователя – надежная опора в лесу, который за это время стал для нее чужим, как будто она родилась и выросла в утонченном мире цивилизации»[20].
Ребенок получает информацию от общества-матери посредством эмоционального энергетического опосредования, которое стимулирует его врожденную инстинктность. Постепенно малыш обучается опосредовать себя с помощью языка, особенно когда осознает, что слово является основным замещением его инстинктной реальности. Если изолировать группу детей, не научившихся никакому языку, они будут стремиться скорее к смерти, нежели к жизни, потому что природа наделяет нас потребностями, инстинктами, импульсами, предметными ориентирами, которые всегда отмечены базовой беспристрастностью. Обучение или идентификация со словом и предметом является ассоциацией, энергетическим синтезом и может послужить замещением точно так же, как зрительное восприятие конкретного предмета замещает нам прикосновение к нему. Осязание может замещать зрение, и наоборот, аналогичным образом слово замещает объект, только энергически более точно. Таким образом, речевые навыки – это не просто внешняя форма, но физиологическая и психологическая характеристика человека.
Это примитивное ядро создает идеопластическую ситуацию, то есть общество и индивид взаимно формируют друг друга, являясь взаимозаменяемыми, при этом общественное устройство формирует организм, а импульсные предпосылки организма обуславливают общество. В социальном контексте человеческий организм продолжает развиваться биологически, уже находясь в связи со своей средой. Другими словами, процесс формирования человека взаимосвязан со средой. Человек есть среда, а среда есть человек.
Поскольку человеку не свойственна априорность существования, то, возвращаясь к априорному «Я» в онтопсихологическом значении, можно сказать, что априорное «Я» – это реальность, которую мы осознаем только post factum как удачно свершившийся акт.
Психосоматика раскрывает всю меру социального вмешательства в эмоциональное и деятельностное поле (то есть как на органическом, так и на социальном уровне) человека. Общество давит на реальность до тех пор, пока она не станет социальной, ибо каждое социальное образование есть тело. Реальность определяет «здесь и сейчас», действие, которое превосходит появляющееся после знание, а определяются этой реальностью конкретные индивиды и группы индивидов. Реальность, не обладающая плотью, – нереальна.
Таким образом, формирование «Я» неизбежно понимается в связи с нарастающим развитием организма в среде. Мой язык, мои идеи, представляя собой более реальные формы, опосредуют и непосредственно связывают мою субъективность наиболее реалистическим образом с обществом и средой. Одно слово служит для объявления войны, одним словом можно превратить человека в богача или нищего или, согласно лингвистическим коннотациям[21], структурировать соматическую интенциональность, которая станет реалистическим определением.
Человек есть тело и обладает телом.
Информация – это материя, подобная физической энергии, поэтому можно сказать, что биология и медицина основываются на некоей совокупности информации, которая ставит будущее поведение в зависимость от прошлого опыта. Онтотерапия представляет собой поиск того первого информативного элемента, который обуславливает обратную связь.
Если мы отдадим себе отчет в том, что каждая клетка представляет собой информацию, а каждый орган – глобальную совокупность некой еще более глобализованной информации, то есть каждый орган находится под воздействием многих сложных факторов, а все жизнедеятельные части взаимосвязаны и функционируют как единый орган, то мы поймем необходимость структуризации и фундаментальной программы: все в нас подчинено некоей базовой информации. Определяющей информацией, выполняющей роль «гештальта» и информирующей формы, становится та, которая определяет итог или берет перевес среди многообразия намерений: семья, друзья, среда и т. д. Создается впечатление, что коммуникация или информация лежат в основе организации организма и, следовательно, являются общим определением нервной системы или системы человеческих организмов.
Например, болезнь Паркинсона, которую Винер определял как интенциональный тремор, обязана своим происхождением ошибке в передаче, возникающей при различных заболеваниях нервной системы. Однако эта ошибка не случайна, за ней всегда стоит интенциональность бессознательного комплекса, который формируется как информация – в энергетическом смысле – на биологической основе.
Точно так же все комплексы, неврозы, шизофрения, разнообразные симптомы являются следствием информационной ошибки; то есть тип информации, созданный данным организмом, приводит его к постоянной ошибке в отношениях со всем остальным. Заболевание индивида (психическое или соматическое) всегда является следствием информационной ошибки. Шизофренику не угрожают такие болезни, как опухоли, ревматизм, язва, поскольку ошибка, внутренний конфликт, разряжается уже на уровне более чистой, психической энергии, поэтому она не затрагивает того, что мы назвали биологическим разумом.
1.16. Личность как опытное переживание и телесное вложение
Любой тип персонализации всегда связан с чувством обитания в собственном теле, следовательно, она всегда рождается из опыта собственного тела. Мы могли бы даже определить личность как упорядоченную систему пространства.
Заболевание индивида всегда является следствием информационной ошибки
Личность всегда означает то, что имеется, знание того, что я есть. Если мы внимательно вглядимся в это «я есть» или «некто есть», то увидим, что наше «Я» всегда рождается из нечто, ему предшествующего, первичного еще до достижения любого сознательного состояния, обладающего собственной полнотой, которое онтопсихология определяет как Ин-се. Но в то же время это означает, что моя прямая стойка, мое самосознание, мое зрительное, слуховое, пространственное самовосприятие, осознание вещей, мое Бытие, моя телесность обладают своим смысловым богатством, о котором я знаю, от которого я завишу, в котором я структурирован, в котором я свершаюсь.
Часто при проведении психотерапии в случаях неврозов, психозов я замечал, что в зависимости от интенсивности или степени дисфункции личности обнаруживается нарушение физической размеренности, того, как мы воспринимаем, располагаем или распределяем собственное тело по отношению к самим себе, к другим или к собственным потребностям, предметам, пространству. В зависимости от того, насколько неорганично отношение тело– среда, настолько же неорганизованным является и «Я» в самом себе.
