Сергей Рубинштейн - Бытие и сознание
Таким образом, и музыкальные способности, чуть ли не самые, казалось, специализированные, обособленные, как бы «закапсулированные», раскрываются в своих связях с общечеловеческими свойствами и их развитием: отправной точкой их развития является общее свойство человеческого слуха воспринимать музыкальные звучания; их конечный жизненный смысл оказывается в том, чтобы средствами звучаний и их соотношений выражать отношение человека к жизни. Для разрешения этой задачи музыкант пользуется тем, что слух его отбирает из сокровищницы интонаций, которые открыли и запечатлели в песне, в музыке, в речи народ, человечество. Это менее всего значит, что способность большого музыканта не есть личная , иногда неповторимая и ни с чем не сравнимая способность именно этого человека – Бетховена или Баха, Глинки или Римского-Корсакова; это значит только, что способность каждого человека, как бы велика и своеобразна она ни была, есть человеческая способность: она взращена всей историей человечества и является его достоянием.
Основные способы действий, которыми в своей повседневной практической и теоретической деятельности пользуются люди, вырабатываются всем человечеством и осваиваются индивидом в процессе общения, обучения и воспитания. Эти общественно выработанные способы действия включаются в природные способности индивида, по мере того как они стереотипизируются и превращаются в закрепленную в мозгу генерализованную систему рефлекторных связей. Сами природные способности человека выступают, таким образом, совсем конкретно – как продукт общественного развития.
Из этого основного факта, характеризующего человека как общественное существо, для учения о способностях следуют важнейшие выводы. В силу этого факта духовная, как и физическая, мощь человека и уровень его деятельности в значительной мере зависят не только непосредственно от анатомо-физиологических качеств его мозга, но в высокой степени и от уровня, достигнутого человечеством в процессе общественно-исторического развития. По мере продвижения последнего изменяются, совершенствуются и вышеуказанным образом формирующиеся в ходе индивидуального онтогенетического развития природные способности человека.
В результате освоения этих общественно выработанных способов действия – техники как физической, так и умственной деятельности – выполнение всех массовых видов человеческой деятельности становится практически доступным для всех людей , не страдающих какими-нибудь органическими дефектами. Когда существуют легко приводимые в действие подъемные краны величайшей мощности, не требуется атлетической физической силы для перемещения тяжести; точно так же не обязательно быть Араго или Диаманди (знаменитые вычислители) для того, чтобы производить более или менее сложные подсчеты, если в ходе исторического развития математики выработаны необходимые для этих подсчетов способы исчисления; достаточно их знать, чтобы эти подсчеты произвести.
Однако на основании зависимости возможностей человека от осваиваемых им общественных способов его деятельности никак нельзя заключить о независимости его способностей от его природных данных, от свойств корковой деятельности его мозга . Допустить такой вывод значило бы совершить грубейшую ошибку. Качества слухового анализатора – даже самые высокие – сами по себе еще не создают выдающегося музыканта (хотя и могут побудить человека к тому, чтобы признать музыкальную деятельность своим призванием); качества слухового анализатора – не достаточная , но необходимая предпосылка становления музыканта. Можно, располагая ими, не стать выдающимся музыкантом, но нельзя стать выдающимся музыкантом, вовсе ими не располагая. Недооценивать то, что дает нам сама природа, значит недооценивать и самого человека. Человек не может отрываться от природы и начисто противопоставлять себя ей. Он не должен забывать, что сам он – природное существо, сам – продукт ее развития.
Какие совершенные способы действия, какую совершенную технику не только физического, но и умственного труда ни выработало бы человечество, каждый человек все же должен сам ею овладеть. От его личных данных будет зависеть, как он их освоит – в смысле темпов и уровня этого освоения; от его личных качеств будет зависеть, как – насколько творчески – он их будет применять и тем более то, какой вклад внесет он сам в дальнейший ход исторического развития культуры, техники, науки, искусства, какие новые способы (методы) в той или иной сфере человеческой деятельности, способные войти в общечеловеческий фонд, сам он создаст.
Вопрос о способностях – это вопрос о личных, природных свойствах. Верно, что способности человека изменяются в ходе общественно -исторического развития, но не верно противопоставлять их общественную обусловленность природному и личному характеру, так же как не верно противопоставлять их личный и природный характер общественной природе: сама природа человека – продукт истории. В представлении о способностях как об общественно выработанных способах практической и теоретической деятельности, которые, генерализируясь, отвлекаясь от содержания, в котором они объективно отложились, и стереотипизируясь, превращаются в рефлекторно функционирующие природные способности человека, это положение выступает в совсем конкретной, непосредственно осязаемой форме.
Надо помнить, что: а) природное не сводится к структурно-морфологическим особенностям мозга, безотносительно к рефлекторной деятельности мозга, а включает и эту последнюю; б) условно-рефлекторная деятельность мозга формируется в процессе индивидуального развития, детерминируясь объектами практической и теоретической деятельности человека, которые он осваивает в процессе своей деятельности.
В связи с этим преодолевается мистификация, которой обычно окружено представление о способностях. В силу того что образование и включение в действие способностей осуществляется посредством механизмов рефлекторной деятельности мозга, которая не выступает видимым образом в сознании, они естественно, представляются природными свойствами человека. Пока природное – в духе старой психоморфологической концепции – сводится к строению организма, к структурным свойствам нервной системы, мозга, представление о способностях как о природных свойствах человека выступает в мистифицированной форме – как представление о таких заложенных в задатках свойствах, которые не поддаются развитию, формированию, воспитанию. Таким образом, неправомерным оказывается внешнее противопоставление не только природного и общественного, так же как личного и общественного, но и противопоставление природного и воспитываемого, формируемого в процессе жизни: самая природа человека, его природные способности, развиваясь в процессе онтогенеза, формируются в результате воспитания и собственной деятельности.
«Природные способности» человека обусловлены, как мы видели, общественно-историческими условиями. В условиях эксплуататорского классового общества формирование способностей у эксплуатируемых классов всячески тормозится. Затем результат этой классовой политики выдается за ее основание : самое существование классового общества и положение в нем эксплуатируемых классов «обосновывается» отсутствием у представителей последних высокосформированных способностей. Таким образом, только что вскрытая теоретическая мистификация, связанная с представлением о природных способностях, превращается в чудовищную политическую мистификацию. Порочное теоретическое положение становится идеологическим средством для оправдания эксплуатации человека человеком.
Психоморфологической концепцией, проецирующей, как мы видели, способности, делающие человека пригодным к той или иной профессиональной деятельности, в задатки, в морфологические особенности его организма, человек представлялся редназначенным самой своей организацией к определенной профессии. Так создавались теоретические предпосылки для того, чтобы, отбросив заботу о формировании людей, о развитии у них способностей, сосредоточить внимание на отборе людей, которые в силу тех или иных стихийно сложившихся условий оказались годными для данной профессии. В таком отборе и состоит главная общественная функция психолога в условиях капиталистического общества. Такая практика оказывается возможной в силу наличия в условиях капиталистического общества постоянной армии безработных. Человек превращается таким образом в своего рода сырье для производства, цель которого – извлечение максимальной прибыли. [311]
Порочная теоретическая концепция способностей, основанная на психоморфологических корреляциях, превращающих способности, их задатки в «духовные гены», и практика эксплуататорского капиталистического строя оказываются неразрывно связанными друг с другом.
