Психология - Петр Антонович Рудик
Создатель теории «проб и ошибок» американский психолог Торндайк утверждал, что человек, как и животное, усваивает тот или иной новый для него вид действий путём механического отбора и комбинирования уже известных движений. Вынужденное действовать в новых для него условиях, животное бессознательно применяет те или другие движения. Некоторые из этих движений оказываются неудачными и не приводят к успешному решению стоящей перед животным задачи.
Такие движения не закрепляются в двигательном опыте животного, начинают повторяться всё реже и реже и наконец совсем прекращаются. Иначе обстоит дело с теми движениями, которые чисто случайно оказались удачными: связанное с ними успешное решение задачи содействует тому, что они закрепляются в поведении животного, становятся всё более и более частыми и наконец единственными при данных условиях.
Например, кошка, запертая в клетку, из которой она может выйти только тогда, когда «научится» пользоваться механическим приспособлением (щеколдой), отпирающим дверцу клетки, вначале совершает много самых разнообразных движений: прыгает, трётся о стенки клетки, просовывает лапы между прутьями и т. д. Большинство этих действий оказывается неудачными и постепенно отпадают.
Но вот совершенно случайно кошка задевает лапой за щеколду, и дверца отворяется. Такая удачная «проба» имеет тенденцию повторяться и закрепляться в нервной системе кошки: постепенно число неудачных попыток сокращается, число успешных становится всё более частым, пока, наконец, этот успешный способ действия не станет единственным; будучи опять посажена в клетку, кошка сразу подходит к дверце, нажимает лапой на щеколду и получает свободу.
По теории «проб и ошибок» животное не усваивает в данном опыте никакого нового для него способа действия. Оно лишь механически, благодаря пробам и ошибкам, «отбирает» из большого запаса действий, которые могло совершать и совершало раньше, то, которое лучше всего подходит для решения поставленной перед ним и, конечно, совершенно несознаваемой задачи.
Это положение теории «проб и ошибок» американский психолог Уотсон формулирует следующим образом: «Не существует образования новых путей. Задача не в том, чтобы устанавливать новые связи, а в том, чтобы сделать выбор из существующих: бесцельные движения исчезают, а успешные выступают в правильной последовательности».
Способ, приводящий к успешному решению задачи, не опирается на установление закономерных связей между раздражением и действием, а возникает чисто случайно, причём некоторое значение в его возникновении и закреплении имеет эмоциональное состояние удовольствия, связанное с успешным решением задачи. Отрицательные эмоции, связанные с неудачными попытками, наоборот, постепенно затормаживают а прекращают эти попытки.
Ложность теории «проб и ошибок» подтверждается фактами, добытыми из тщательного изучения поведения животного, поставленного в описанные выше условия. Наблюдения показывают, что овладение новым способом поведения, раз оно оказалось удачным, протекает очень быстро и при таком небольшом числе повторений, которого явно недостаточно для механической тренировки. При этом животное, несколько раз удачно решив задачу, не механически усваивает данное определённое движение, лишь отшлифовывая его при последующих попытках, а овладевает новым для него способом действия, который может быть реализован с помощью совершенно различных движений.
Так, например, кошка, открывшая в первый раз дверцу клетки, нажав на щеколду лапой, при последующих попытках открывает дверцу, нажимая на щеколду не той же самой, а другой лапой и даже зубами. Это доказывает, что в основе усвоенного действия лежит образование совершенно новой связи (между нажимом на щеколду, который может быть произведён любым способом, и возможностью выйти из клетки через открывшуюся дверцу), а не закрепление одного из уже известных животному движений.
В противоположность этим механистическим теориям, И. М. Сеченов и И. П. Павлов раскрывают истинную природу произвольных действий и подлинные их физиологические механизмы, исходя при этом из объективных закономерностей высшей нервной деятельности.
Ни И. М. Сеченов, ни И. П. Павлов не отрицали роли сознания при выполнении человеком произвольных действий. Но они доказали его условно-рефлекторную, природу и детерминированность сложными раздражениями внешней среды. Совершаемые человеком произвольные действия являются сложными условными рефлексами. «Все без исключения психические акты, — писал И. М. Сеченов, — ...развиваются путем рефлекса. Стало быть и все сознательные движения, вытекающие из этих актов движения, называемые обыкновенно произвольными, суть в строгом смысле отраженные». О том же в следующих словах говорит И. П. Павлов: «...механизм волевого движения есть условный ассоциационныи процесс, подчиняющийся всем описанным законам высшей нервной деятельности».
Будучи по своей природе условными рефлексами очень большой сложности, все произвольные действия являются на самом деле детерминированными (причинно обусловленными) теми или другими внешними воздействиями на нашу нервную систему. Являясь регулятором мышечных движений, «инициатором» деятельности рабочих органов человеческого тела, сама «нервная система не может работать иначе, как на счет внешних сил».
Такими внешними силами всегда являются разнообразные раздражения, закономерно, по принципу условного рефлекса, связывающиеся с теми или другими движениями. Мы часто не замечаем непосредственных раздражителей, являющихся возбудителями наших действий, и ложно приписываем им якобы «спонтанный» характер (самопроизвольное возникновение).
Однако эти исходные раздражения существуют и оказывают своё детерминирующее (причинно определяющее) влияние на совершаемые нами действия. Часто эта неосознанность внешних импульсов, составляющая, как указывает И. М. Сеченов, «главный внешний характер произвольных движений», объясняется привычностью последних, тем, что они формируются в процессе длительного жизненного опыта.
Главной особенностью этих раздражителей при произвольных действиях является то, что они оживляют уже установившиеся и закрепившиеся в нервной системе временные связи, внутренно осознаваемые нами в виде тех или других понятий, представлений, мыслей, чувств, желаний и т. д. Этим и объясняется то, что при неосознанности внешних влияний мы принимаем именно наши мысли за первоначальную причину наших поступков.
Другой важнейшей особенностью этих раздражителей является то, что они всегда выступают как второсигнальные, конечно, в их естественной и неразрывной связи с первосигнальными раздражителями. Произвольное действие — это всегда действие, совершаемое по слову, хотя бы и внутренно произносимому. В наших сознательных действиях мы сознаём как самые действия, так и условия, в которых нам приходится действовать, а это возможно лишь с помощью речи.
Слова, таким образом, являются необходимыми условными раздражителями, которые вызывают наши произвольные действия. Без раздражения словом эти действия не могут быть произвольными. «Непроизвольное можно сделать произвольным, но достигается это теперь при помощи второй сигнальной системы» (Павлов). Объясняется это тем,
