Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Майкл Уайт
У Майкла был совершенно неповторимый голос и привлекательный своей необычностью словарный запас. Майкл гнул английский язык, как хотел, практически ломая его иногда. Можно сказать, что он намеренно говорил неправильно, создавая новый язык. Множество его лингвистических изобретений ещё не нашли своего пути в Оксфордский словарь английского языка, но найдут непременно. Я уверен, что многие из нас, сами того не осознавая, усвоили разные уайтовские неологизмы — «уайтизмы», — чтобы освежить собственное мышление. Именно посредством поэтичности его языка проще всего оценить новизну и изящество мысли Майкла, его намерение вывернуть язык наизнанку, чтобы стало видно, насколько тот связан с политикой в широком смысле слова.
У любящего взгляда Майкла был дерзкий язык, который постоянно вольно обращался с привычным языком. А без языка, как говорил философ Фейерабенд, «не бывает открытия». Вот уж чего-чего, а открытий Майкл за свою жизнь совершил предостаточно! Временами эксцентричная форма, в которую он облекал свои мысли, казалась ослепительно яркой в отличие от мутности и непрозрачности для понимания многих источников, на которые он опирался. Он высвечивал идеи, и отражённый свет, падавший на окружающих, позволил многим из нас отправиться в исследовательские и практические путешествия туда, куда нам иначе было бы темно и страшно пойти. Мне нравилось наблюдать, как работает ум Майкла, упорный и неостановимый, как ржавчина, и для этого я приходил на его семинары и выступления на конференциях: послушать, что мне в этот раз подскажут лёгкие изменения в его манере говорить, новые слова, которые он употребляет. Майкл часто в таких случаях делал мне замечания: «А ты-то что пришёл? Ты же всё это знаешь! Ты же всё это уже слышал!» А я отвечал ему: «Ты каждый раз рассказываешь об этом по-новому, вот это-то мне и интересно послушать. То, как меняются твои слова». Но если говорить в более общем виде, Майкл высветил и расчистил область на «поле» социальной работы, психологии, психиатрии и пр., открыв для нас возможность возделывать ту землю, к какой влечёт нас наше призвание, тем образом, который соответствует этому призванию. Я сотни раз слышал от разных людей: «Если бы не нарративная терапия, я вообще бы ушёл из этой профессии»... А Майклу наверняка доводилось слышать это во много раз чаще.
Майкл был для многих источником вдохновения, но при этом он никогда не прибегал ни к сентиментальному проповедничеству, ни к провокативной полемике. Он вдохновлял людей своей практикой, контрпрактикой по отношению к тому, что он критиковал, и поэтому критиковал он без пафоса, косвенно. Когда он критиковал нечто, его утверждения никогда не были пустыми или необоснованными. Он всегда требовал от себя конструктивности в критике: если что-то не стоит делать таким образом, то он, Майкл, критикуя это, обязательно должен предложить альтернативный вариант, чтобы было понятно, что и как можно делать по-другому.
Очень много можно рассказать о Майкле. Есть столько всего, за что ему можно сказать «спасибо». Это всего лишь слабая попытка.
Я узнал о смерти Майкла, будучи в Боготе (Колумбия). Я вёл там учебный курс и продолжал преподавать, несмотря на эту ужасную новость. Я посвятил этот курс Майклу, как дань уважения и любви. В последний день ко мне, дождавшись, пока все остальные разойдутся, подошла одна из участниц и сказала, как ей невероятно грустно и больно от того, что Майкл умер. Она разрыдалась и стала спрашивать меня, что бы она могла сделать ради Майкла, во имя Майкла. Я посоветовал ей обратиться на сайт Далвич-центра. Она продолжала рыдать. Я тихо спросил:
— Вы были знакомы с Майклом, когда он преподавал здесь, в Боготе, шесть лет тому назад?
— Нет, — ответила она.
— Вы читали его книги?
— Нет, — снова сказала женщина.
Я, кажется, уже спросил обо всем, о чем мог, но попробовал ещё один вариант:
— Может быть, вы в своей учебной программе сталкивались с его работами или идеями?
— Нет.
— Откуда же вы знаете его? — спросил я наконец.
— По вашим рассказам.
Это не пришло мне в голову, потому что я никогда и не думал о том, что буду рассказывать кому-то посмертные истории о Майкле. Но теперь я это делаю, и вы тоже можете. И тогда Майкл будет жив, полно, по-настоящему — в наших жизнях, в нашей работе, — так же, как он был полно и по-настоящему жив в своей жизни и работе.
Дэвид Эпстон, Новая Зеландия
Рекомендуемая литература
Книги Майкла Уайта
White, М. (1995). Re-authoring lives: Interviews and essays. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. (1997). Narratives of therapists' lives. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. (2000). Reflections on narrative practice. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. (2004). Narrative practice and exotic lives: Resurrecting diversity in everyday life. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. & Epston, D. (1990). Narrative means to therapeutic ends. New York: WW.Norton.
White, M. & Epston, D. (1992). Experience, contradiction, narrative, and imagination: Selected papers of David Epston and Michael White, 1989-1991. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. & Morgan, A. (2006). Narrative therapy with children and their families. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
Книги других авторов*
Denborough, D. (Ed.) (2006). Trauma: Narrative responses to traumatic experience. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
Freedman, J. & Combs, G. (1996). Narrative therapy: The social construction of preferred identities. New York: W. W. Norton.
Freedman, J. & Combs, G. (2002), Narrative therapy with couples... and a whole lot more! Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
Freedman, J., Epston, D., & Lobovits, D. (1997). Playful approaches to serious problems: Narrative therapy with children and their families. New York: W. W. Norton.
Monk, G., Winslade, J.,
