Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Майкл Уайт

Я посвящаю эту книгу Джоан — моей матери, всегда любящей, щедрой, неутомимой в своём намерении обеспечить детям те возможности в жизни, которых не было у неё самой.

Вводная статья

Нарративная практика — относительно молодой подход, стартовой точкой в его истории можно считать 1990 год, когда издательство «Нортон» решило переиздать книгу Майкла Уайта и Дэвида Эпстона "Literate Means to Therapeutic Ends" (что в буквальном смысле значит «Грамотные средства достижения терапевтических целей») под названием "Narrative Means to Therapeutic Ends" («Нарративные средства...»). В основе этого подхода лежит метафора нарратива, или истории (последовательности — не обязательно линейной — событий во времени, объединённых темой или сюжетом), основная форма работы — беседа.

Двадцать лет спустя, в 2010 году, в мире насчитывается больше 50000 человек, прошедших обучение нарративной практике и использующих её в самых разных контекстах: в работе с беженцами, с людьми, пережившими насилие и травму, с людьми, страдающими от психических болезней, и их близкими; в тюрьмах, в школах, в хосписах и больницах; в чрезвычайных ситуациях, в телефонном консультировании, в частной практике; с отдельными людьми (взрослыми и детьми), с семьями, группами и сообществами. Проводятся международные конференции, издаются книги и журналы на различных языках.

Нарративное сообщество живёт и развивается; нарративная практика с энтузиазмом воспринята во многих странах, в частности, прокладывающих свой собственный путь (например, на постколониальных территориях), поскольку она помогает выстроить работу как в гармонии с традиционными ценностями и обычаями местной культуры, так и с учётом глобализации и мультикультурализма.

Что же привлекает людей — и практикующих специалистов, и тех, кто обращается за помощью, — в этом подходе? В первую очередь то, что он не патологизирует людей, не утверждает, что проблемы — «в людях» или «в семье», и чтобы справиться с ними, необходимо «бороться с собой». В ходе работы люди освобождаются от парализующего влияния стыда, вины и от вращения к себе и могут взять больше ответственности за свои поступки. Проясняются смыслы, ценности, намерения, мечты, умения и возможности людей, прослеживается история их возникновения и развития. В результате у человека формируется «безопасная территория идентичности», он может взглянуть на свою жизнь с ресурсной позиции, дистанцироваться от непосредственно переживаемого опыта, в частности, травмирующего, и совершать осознанный выбор, меняя свою жизнь в желаемую сторону.

При работе в русле нарративного подхода люди, обратившиеся за помощью, не оказываются изолированными от других в своём страдании. В центре внимания оказывается сообщество, группа людей, объединённых общим опытом и общей заботой. Если допустить, что проблемы — не «в людях», а в социально-культурном контексте, то становится очевидным, что ни одна проблема не уникальна, всегда есть другие люди, обладающие опытом её преодоления. Специалисты, практикующие в нарративном подходе, уделяют особое внимание формированию сообществ заботы, сообществ, которые будут признавать и поддерживать предпочитаемую человеком историю, ведь любая история реальна ровно в той степени, в какой в неё верят.

В фокусе внимания нарративного подхода — взаимосвязь представлений человека о себе, о способности влиять на свою жизнь, авторской позиции по отношению к собственной истории, с одной стороны, и социальных (культурных, экономических, политических) факторов — с другой. Многие проблемы, с которыми сталкиваются люди, являются результатом всепроникающей практики сравнения себя и других с нормами и эталонами достойной, успешной жизни, принятыми в различных социальных группах. Нарративные консультанты делают видимым воздействие на людей этих «нормативных суждений», часто заставляющих людей чувствовать себя неадекватными, несостоявшимися, никчёмными, «не дотягивающими», и помогают людям создавать и реализовывать свои собственные уникальные траектории развития, собирая вокруг себя единомышленников. Именно поэтому нарративная практика весьма популярна среди представителей меньшинств, подвергающихся дискриминации по этническому, религиозному, расовому признаку, в силу инвалидности, сексуальной ориентации и т. п.

Нарративная практика — это, если пользоваться термином Л.С. Выготского, работа в зоне ближайшего развития: партнёрство и сотрудничество терапевта и человека, обратившегося за помощью, которое, основываясь на уже имеющихся у человека знаниях и умениях, позволяет перейти от знакомого и привычного к тому, что возможно. Консультант, работающий в нарративном подходе, не занимает позицию «эксперта по содержанию жизни» клиента, не выносит суждений о «правильности» или «неправильности» его поступков. Он берет на себя ответственность за процесс терапии или консультирования, занимая тем самым влиятельную позицию, но в центре, в фокусе внимания оказываются не знания и умения терапевта, а знания и умения человека, с которым ведётся работа. Нарративный консультант лишь задаёт вопросы, которые способствуют выстраиванию желаемого, предпочтительного для человека, направления жизни. Это происходит за счёт всё более полного, насыщенного, многогранного описания предпочитаемой истории человека. В ней есть место индивидуальности человека, она включает в себя сложности и противоречия, чаяния и надежды, всё то, что человек любит, во что верит и что готов отстаивать.

Во время обучающих программ Майкла Уайта не раз просили дать «ориентировочную основу действия» терапевта: нечто, что могло бы помочь начинающему нарративному консультанту понять, какие вопросы можно задавать, находясь в той или иной точке беседы. Майкл пересмотрел десятки видеозаписей своей работы и выделил последовательности вопросов, приводившие к терапевтическим изменениям. Так появились «карты нарративной практики». Тем не менее он всегда говорил о том, что нарративный подход не исчерпывается «картами», что основой работы являются мировоззрение и этическая позиция терапевта, вопросы формулируются «к случаю», с учётом контекста. Он приглашал участников семинаров провести несколько десятков сессий, записать их на видео, пересмотреть и выделить, какие именно вопросы в работе данного конкретного терапевта приводят к изменениям. «Именно пытаясь копировать, мы создаём нечто оригинальное...» Майкл очень любил повторять эти слова антрополога Клиффорда Гирца.

В этой книге, вышедшей на английском в 2007 году, Майкл обобщил более чем двадцатилетний опыт работы. В 1970-х годах он работал сначала чиновником в сфере социальной защиты, затем — социальным работником в психиатрическом отделении детской больницы, ответственным за работу с семьями. В течение нескольких лет он был главным редактором Австралийского журнала семейной терапии. В 1983 году они с супругой, Шерил Уайт, открыли независимый терапевтический центр, получивший название «Далвич-центр», одним из руководителей которого Майкл был до конца 2007 года. Он много работал с семьями, с людьми, страдающими от психических заболеваний, теми, кто совершает насилие, участвовал в работе комиссии по расследованию случаев смерти в заключении, помогал проводить собрания в сообществах австралийских аборигенов, сотрудничал с работниками реабилитационного лагеря для детей, осиротевших