Андрей Курпатов - Философия психологии. Новая методология
19
Звеньковский В.В. История русской философии. – Л.: «ЭГО». T. 2, ч. 1, с. 205.
Так, например, В.В. Звеньковский полагает, что в истории русской философии только одному Н.О. Лосскому удалось «построить систему философии в самом точном смысле слова».
20
Эйнштейн А. Собрание научных трудов. – М.: Наука, 1966. T. 2, с. 5.
Например: «Ощущения человека предстают перед нами как некоторая последовательность событий; в этой последовательности отдельные события, возникающие в нашей памяти, представляются нам упорядоченными критериями „раньше“ и „позже“, которые не удается подвергнуть дальнейшему анализу. Таким образом, для индивидуума существует „свое“, или субъективное, время („Ich-Zeit“). Само по себе оно не поддается измерению».
21
Юм Д. Трактат о человеческой природе. Книга первая. Книга вторая. – М.: «Канон», 1995.
22
Первоначально слово «объект» было именем, отражающим ситуативные отношения с «субъектом». Это видно даже из лингвистического анализа – «находящийся на подлежащем».
23
Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994. С. 387, 388.
24
Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Язык и интеллект. – М.: «Прогресс», 1995. С. 66, 69.
25
Эспиноза А.С. Кто есть человек? Философская антропология. // Это человек: Антология. – М.: Высш. шк., 1995. С. 76–77.
26
Штейнер Р. Истина и наука. – М.: МЦ вальдорфской педагогики, 1992. С. 48, 49.
27
Соловьев В.С. Сочинения в 2-х т. – М.: «Наука». Т. 1. С. 732–734.
28
Белый А. Символизм как миропонимание. – М.: Республика, 1994. С. 246–247.
29
Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. – М.: «Прогресс», 1994. С. 5.
Готовы ли, мы, например, принять шутливую фразу Ильи Пригожина: «Отождествление науки с поиском „законов природы“, по-видимому, является самой оригинальной концепцией западной науки»? Разве не веет от нее «ересью», как прежде «веяло» от Коперника с Галилеем?
30
Хороший пример подобной исторической условности – знаменитое «Слово о полку Игореве». В нем описывается по сути частный эпизод русско-половецких войн. Сам по себе он не имел того масштабного политико-исторического звучания, которое получил благодаря художественности рукописи. Нам досталась эта историческая вешка (исторический эпизод многолетнего конфликта) совершенно «случайно». И не потому, что событие похода было столь значимым, а потому, что с этим историческим фактом «поработал» достойный художник, автор этого произведения.
31
Хесле В. Гении философии нового времени. – М.: Наука, 1992. C. 23, 21.
32
Декарт Р. Размышления о первоначальной философии. Пер. с лат. – СПб.: «Абрис-книга», 1995. С. 49.
33
Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии. – М.: Наука, 1994.
34
После того как Д.И. Менделеев сформулировал свой периодический закон (последний стал результатом соотнесения «вещей» друг с другом – элементов с их массами и взаимном отношении этих масс), он теоретически предположил существование трех к тому моменту еще не открытых наукой химических элементов – экабора, экаалюминия и экасилиция. Разумеется, Д.И. Менделеев не мог знать о существовании этих элементов из опыта, но закономерность вполне обошлась и без этого. Через двадцать лет все эти три элемента были открыты и получили названия – галлий, скандий и германий. Этот пример показывает, что для системного подхода нет необходимости в конкретной вещи, достаточно ответить на вопрос «Почему?» относительно других элементов изучаемой системы, и «отсутствующий» элемент системы представится нам почти очевидным.
35
Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994. C. 446.
Здесь вспоминается К. Ясперс: «Достигнуто серьезное знание, основная черта которого состоит в следующем: каждое познание носит частный характер, в том числе и относительные целостности; знания остаются разбросанными и не образуют единой картины».
36
Так, например, в классической физике никто не занимался скоростями, которые были бы больше скорости света, и, соответственно, никого не интересовали инерционные системы, поведение константы времени и так далее.
37
Опыт касается скорости света – невозможно увидеть свет от фар мчащегося на вас поезда, если скорость этого поезда равна скорости света. Подобные интеллектуальные задачи, как мы помним, привели к совершенно иному системному научному познанию, построенному на иных закономерностях, – к квантово-релятивистской физике.
38
Кроме уже приведенного нами примера с механикой скажем и о другой системе принципиально закрытого типа – это теологическая (ветхозаветная) система сущего. Она на протяжении многих столетий стояла «на вооружении» у человека, удовлетворяя его по всем потребностям и ожиданиям, однако настало время, и наличествующие в ней закономерности вошли в конфликт с другими знаниями – она отрицала возможность наличия жизни где бы то ни было еще, кроме Земли (Бт I, 9-12), эволюционную теорию (Бт I, 21, 25) и многое другое. Как мы видим, этот системный подход, осуществляемый ортодоксальной теологией, как бы закрывает возможность доступа в свою систему иного опыта, закономерности, положенные в его основу, словно бы говорят: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда».
39
Например, вопрос «Почему колесо круглое?» содержит в себе знание о колесе и даже о его форме, но мы ведь не спрашиваем «Почему колесо?» (если в задачке не оговорены соответствующие дополнительные условия) – это бессмысленный вопрос. Мы можем спросить «Что такое колесо?» Этот пример наглядно демонстрирует принципиальную разницу между «Что?» и «Почему?», но, с другой стороны, он очень хорошо демонстрирует и производность, вторичность вопроса «Почему?», а следовательно, и самой закономерности, которая обладает свойством вторичности относительно констатации факта бытия вещи. Через голову не прыгнешь, а закономерность может быть выведена лишь исходя из доступных на момент ее «выведения» знаний.
40
Буркхард Г. Непонятная чувственность. // Это человек: Антология. – М.: Высш. шк., 1995. С. 151.
41
Витгенштейн Л. Философские работы. Часть 1. – М.: «Гнозис», 1994. C. 500–501.
42
Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. – М.: Республика, 1993. С. 18.
43
Вот как он формулировал его в 1748 году: «Все перемены в натуре случающиеся такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимается, столько присовокупится к другому. Так, ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте. Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения: ибо тело, движущее своей силою другое, столько же оные у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает».
44
Речь сейчас идет исключительно о закрыто-системном познании.
45
Тут вспоминаются слова Ф.М. Достоевского, когда он устами Л.Н. Мышкина говорит, что преступность казни страшнее самого преступления, и объясняет: «Убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем само преступление. Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье. Тот, кого убивают разбойники, режут ночью, в лесу или как-нибудь, непременно еще надеется, что спасется, до самого последнего мгновения… А тут всю эту последнюю надежду, с которой умирать в десять раз легче, отнимают наверно; тут приговор, и в том, что наверно не избежишь, вся ужасная-то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете».
46
Узнадзе Д.Н. Психологические исследования. – М.: Наука, 1966. C. 8, 11.
Замечательным примером тому является эксперимент, поставленный Д.Н. Узнадзе. Он заключался в том, что испытуемому предъявляли чертежи с изображением совершенно бессмысленных объектов, а к ним прилагались столь же бессмысленные «возможные» названия этих предметов (слова – «изакуж», «убериф» и так далее). Задача состояла в подборе из представленных слов – «названий» для соответствующих чертежей. Д.Н. Узнадзе пишет: «Каждый из них [чертежей] был составлен так, чтобы по возможности не вызывать ассоциативного представления какого-либо знакомого предмета». И надо сказать, что добиться этого эффекта ученому удалось, поскольку каждый отчет испытуемого начинается со слов: «С первого взгляда рисунок показался совершенно бессмысленным». Но смысл второго предложения в этих отчетах непременно был связан с такими словами: «пытался установить какую-нибудь ассоциацию». То есть, несмотря на заведомую абсурдность ситуации, человек способен установить ассоциативные (и, по его мнению, вполне «логические») связи между бессмысленными составляющими и таким образом увидеть некую систему там, где ее нет.
