О пользе волшебства - Бруно Беттельхейм
Когда Белоснежка съедает яблоко, дитя в ней умирает. Его хоронят в прозрачном хрустальном гробу. Здесь героиня остается на долгое время, причем ее посещают не только гномы, но и три птицы: сначала сова, затем ворон и наконец голубка. Сова символизирует мудрость; ворон, вероятно, зрелое самосознание (именно его олицетворяют вороны, сопровождающие Вотана, тевтонское божество); голубка является традиционным символом любви. Появление этих птиц означает, что подобный смерти сон Белоснежки в гробу — это своего рода гестация[130], заключительный период перехода к зрелости[131].
История Белоснежки учит: достижение физической зрелости вовсе не означает интеллектуальной и эмоциональной готовности быть взрослым (то есть вступить в брак). Необходим немалый рост (а на него требуется время), прежде чем сформируется новое, более зрелое состояние личности, а прежние конфликты разрешатся. Лишь после этого наступает готовность к встрече с человеком другого пола и к интимным отношениям с ним, необходимым для достижения зрелости и взрослости. Таким человеком для Белоснежки оказывается принц, чьи слуги несут ее гроб на плечах, — и это вынуждает ее кашлянуть или сплюнуть и избавиться от отравленного яблока. Белоснежка возвращается к жизни, готовая вступить в брак. Ее трагедия началась с орального стремления к поглощению: королева захотела съесть ее внутренности. Когда же героиня выплевывает яблоко, которым подавилась (то есть плохой объект, который она присвоила), это знаменует ее окончательное освобождение от примитивных оральных стремлений, символизирующих все фиксации, связанные с ее незрелостью.
Подобно Белоснежке, любой ребенок, взрослея, должен пережить историю, знакомую всем и каждому, — все равно, из собственного опыта или из книг. Все мы рано или поздно оказываемся изгнаны из младенческого рая, где пребываем изначально и где все наши желания, по нашему мнению, должны выполняться без малейшего усилия с нашей стороны. Познание добра и зла, то есть обретение знания, приводит к тому, что личность будто раскалывается надвое. Наши неукротимые эмоции («оно») напоминают пылающий хаос; им противостоит совесть (сверх-«я») с ее белоснежной чистотой. В процессе роста мы колеблемся: нас одолевает то буря, порожденная первым, то оцепенение, связанное со вторым (вспомним тугую шнуровку и неподвижность заключенной в гробу Белоснежки). Взрослым можно стать только тогда, когда эти внутренние противоречия окажутся разрешены и произойдет новое пробуждение зрелого «я», в котором будут гармонично сосуществовать красное и белое.
Но прежде чем начнется счастливая жизнь, мы должны взять под контроль злые, разрушительные аспекты нашей личности. Волшебница из сказки «Гензель и Гретель» в наказание за желание съесть детей сгорает в печке. В «Белоснежке» тщеславную, завистливую королеву, пытавшуюся погубить дочь, заставляют надеть раскаленные докрасна железные туфли, и ей приходится плясать в них, пока она не падает замертво. Не знающая ограничений, губительная для окружающих зависть, связанная с сексуальной сферой, уничтожает самое себя — эту идею символизируют не только раскаленные докрасна туфли, но и смерть, которую они приносят тому, кто пляшет в них. В иносказательной форме история сообщает нам, что, если мы не обуздаем неконтролируемую страсть, мы погибнем. Лишь смерть завистливой королевы (то есть устранение всех внешних и внутренних волнений) способна привести к тому, что мир вокруг сделается счастливым.
Множество сказочных персонажей в решающий момент развития погружаются в глубокий сон или возрождаются. Каждое пробуждение или возрождение символизирует достижение более высокой ступени зрелости и осознанности. Так, сказка пробуждает у слушателя желание сделать жизнь более осмысленной, то есть углубить осознанность, лучше понять себя, достичь большей зрелости. Пробуждению героя или героини предшествует длительный период бездействия, и слушатель понимает (даже не осознавая свою мысль и не облекая ее в слова): о ком бы ни шла речь, о мужчине или о женщине, возрождение требует отдыха и концентрации.
Перемена означает потребность расстаться с чем-то таким, чем мы прежде наслаждались и на что имели полное право. Если говорить о Белоснежке, то примером может послужить жизнь, которую она вела до того, как королева начала ей завидовать, или легкое существование в обществе гномов. Трудного и даже мучительного опыта взросления не избежать. Сказки вроде «Белоснежки» также убеждают слушателя в том, что ему не следует бояться расставания с зависимостью от других, характерной для детского возраста, ведь, преодолев опасные трудности переходного периода, он достигнет более высокого уровня бытия, его жизнь обогатится и станет лучше и счастливее. Те, кто отказывается пойти на риск и претерпеть трансформацию (подобно старшим братьям в сказке «Три перышка»), никогда не смогут занять королевский трон. Те, кто остановился на доэдиповой стадии развития, как, например, гномы, никогда не изведают счастья любви и брака. И наконец, те отцы и матери, которые, подобно королеве, отыгрывают родительскую эдипальную зависть, рискуют погубить своего ребенка и неизбежно обрекают на гибель себя.
«Златовласка и три медведя»
История, о которой пойдет речь, лишена некоторых важных особенностей настоящих волшебных сказок. В финале мы не видим ни исцеления, ни утешения; в сказке нет ни разрешения конфликта, ни счастливого конца. Тем не менее ей присущ глубокий смысл, поскольку в ней в символической форме рассматривается ряд важнейших проблем, связанных с взрослением ребенка. К ним относятся борьба с трудностями, присущими эдиповой стадии развития, поиски идентичности и соперничество с другими детьми в семье.
Известный ныне вариант сказки сложился сравнительно недавно, хотя она и произошла от весьма древнего повествования. Короткая история ее бытования в наши дни показательна: когда нравоучительное повествование приобретает черты волшебной сказки, его смысл углубляется и оно завоевывает популярность. История публикации «Златовласки» свидетельствует о том, что появление сказки в печати вовсе не означает, что в дальнейшем публикаторы будут ориентироваться на первое издание. Но, в отличие от тех времен, когда сказки передавались исключительно из уст в уста, разночтения (если они возникают) отражают отнюдь не только личные пристрастия рассказчика.
Если тот, кто перерабатывает сказку для очередного издания, не обладает самобытным талантом, он редко руководствуется собственным ощущением от сюжета — тем, которое коренится в подсознании. Он не имеет в виду конкретного ребенка, который нуждался бы в развлечении, просвещении или помощи в решении насущной проблемы. Изменения в сказке в подавляющем большинстве случаев диктуются тем, что, по мнению данного автора, хочет услышать широкая аудитория. Сюжет, который трансформируют для того, чтобы он соответствовал желаниям или удовлетворял моральным принципам неведомого читателя, зачастую излагается в избитых выражениях и приобретает банальный вид.
Когда
