Феномены Тени и зла в волшебных сказках - Мария-Луиза фон Франц
Тотчас же после того они услышали душераздирающий жалобный крик. Девочки подбежали и с ужасом увидели, что большой орел подхватил их старого знакомца гнома и собирается его унести. Добрые девушки тотчас ухватились за гнома и стали биться с орлом до тех пор, пока он свою добычу не выпустил.
Оправившись от испуга, гном опять стал кричать на сестриц: «Разве вы не могли обойтись со мною поосторожнее, половчее? Все мое платьишко порвали, обрубки вы неотесанные!» Потом подхватил лежавший рядом мешок с драгоценными камнями и опять скользнул под камень в свою нору.
Девочки, уже привыкшие к его неблагодарности, продолжили свой путь и сделали в городе свои закупки.
На обратном пути, проходя тем же самым пустырем, они застали гнома за делом: выбрав опрятное местечко, он вытряхнул из мешка все свои драгоценные камни и рассматривал их, не предполагая, чтобы кто-нибудь мог так поздно проходить тем пустырем. Вечернее заходящее солнце светило на эти драгоценности, и они сверкали и блестели так великолепно, отливая всеми цветами, что девочки приостановились и стали ими любоваться.
«Чего вы там стоите, рот разиня!» — крикнул гном, и его землистое лицо побагровело от злости.
Он и еще собирался браниться, как вдруг раздалось громкое урчание, и из леса появился черный медведь.
Гном в перепуге отскочил в сторону, но уже не мог укрыться в свою лазейку: медведь был тут как тут.
Тогда он в ужасе закричал: «Милейший господин медведь! Пощадите меня, я вам готов отдать все мои богатства, взгляните хоть на те драгоценные камни, которые там рассыпаны! Подарите мне жизнь! Гожусь ли я вам, маленький и ничтожный? Вы меня на зубах и не почувствуете! Вот, берите этих двух девчонок: они обе для вас лакомый кусочек! Выкормлены, что перепелки! Их и кушайте на здоровье!»
Медведь, не обратив внимания на слова злого гнома, дал ему шлепка своей лапой и разом с ним покончил.
Девочки тем временем убежали, но медведь закричал им вслед: «Белоснежка и Алоцветик! Не пугайтесь, подождите меня, и я с вами!»
Те узнали его голос и приостановились, а когда медведь с ними поравнялся, его шкура с него свалилась, и он очутился перед ними молодым, стройным красавцем, с ног до головы одетым в золото.
«Я — королевич, — сказал он, — а этот безбожный гном, выкрав у меня все мои сокровища, заколдовал меня и оборотил в медведя. Так и вынужден я был бегать по лесу, пока его смерть не избавила меня от его колдовства. Теперь он получил заслуженную кару».
Белоснежка с тем королевичем была обвенчана, а Алоцветик вышла замуж за его брата, и они поделили между собой те большие сокровища, которые гном успел собрать в своей пещере.
Старуха-мать еще долго жила, спокойная и счастливая, у своих деток.
А два розовых куста они захватили с собой из садика, и они были посажены перед ее окном, и каждый год расцветали на них чудные розы, белые и пунцовые.
Это глупая, сентиментальная сказка, но она совершенно отличается от другой сказки. В первой девочка в силу своей простодушной интегрированности убирает в доме гнома и проявляет терпимость к его хозяину. В результате в награду она получает золотую бороду гнома за то, что она его вымыла и вычистила его дом. В другой сказке происходит прямо противоположное: девочки всякий раз проявляют терпимость к гному и тем самым способствуют продолжению его злых деяний, тогда как с ним надо было давно покончить. Они также не позволяют своим гостям, медведю и его брату, прийти и взять их замуж, поэтому препятствуют своей собственной свадьбе, испытывая ложную и сентиментальную терпимость к злому гному.
Следовательно, мы опять сталкиваемся с парадоксом! Но если вы посмотрите на всю атмосферу сказки и описание мотива, то увидите в ней указание на то, что есть что.
В сказке «Белоснежка и Алоцветик» женщина не живет вместе с мужчиной: никакого мужчины с ней рядом нет, только барашек и белый голубок. Это инфантильная, сентиментальная, райская атмосфера, атмосфера невинности, которая не похожа на интегрированность простака. Это обстановка некого несбыточного рая, детского садика, иллюзорного мира с ангелом-хранителем, которого не существует.
Эта сказка высмеивает некую христианскую, детсадовскую установку, которая все еще широко распространена среди людей, смешивающих детсадовский мотив с определенной искренностью и прямотой, связанной с интегрированностью личности. Юнг всегда отмечал, что Христос не сказал: «Оставайтесь детьми, и вам откроется Царство Небесное», а сказал: «...если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»[134]. Стать снова детьми — значит не оставаться в детском саду, а перерасти его и стать взрослыми, осознать существующую в мире проблему зла. Это значит вновь приобрести эту внутреннюю интегрированность или попытаться вернуться к этой ядерной, или глубинной, интегрированности, а не оставаться большим ребенком в лесной чаще и считать, что так и должно быть. Иногда различия оказываются не слишком заметными. Есть люди, обладающие поразительной наивностью. Можно размышлять над тем, означает ли это высокий уровень интеграции или просто безнадежную детсадовскую установку ребенка, который с дурацкой сентиментальностью бродит по лесу. В сказках одно ясно отличается от другого, но в жизни эти два аспекта оказываются крайне близки. Может быть, очень трудно узнать, что находится внутри другого человека и внутри самого себя. Но в этой сказке ягненок и голубь ясно указывают на некий христианский инфантилизм в самом худшем его проявлении.
Конечно, хорошо быть добрым, но только с подходящими людьми и подходящими объектами. Этот вид христианской наивности, доброты и терпимости вполне приемлем, если вы знаете, как его применить. Если это сочетается со способностью понимать и различать, то в ней нет ничего плохого, но в ней должна присутствовать некоторая мудрость.
Я постараюсь привести вам пример. Я сказала, что если человек столкнулся со злыми людьми, то ему следует скрывать свою внутреннюю интегрированность или свое невинное ядро личности и не проявлять себя так, чтобы казаться дураком. Мне хотелось бы вернуться к тому случаю, когда Юнг сказал, что человеку следует уделить некоторое внимание и дать ему либидо, а в дальнейшем работать лишь с тем пациентом, который не использует его во зло; в противном случае мы вместо здоровой стороны личности подпитываем в человеке зло. Он побуждал меня прекратить анализировать женщину, которой становилась только хуже, как только я делала по отношению к ней
