Брене Браун - Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить
Мы могли бы проиграть этот сюжет с закрытыми глазами. Но это было озеро Трэвис и наш особенный отпуск. Я хотела чего-то другого. Поэтому, вместо того чтобы пускаться в обвинения, я посмотрела на мужа и попробовала новый подход: «Я искала душевной связи с тобой, но ты меня не подпускаешь. Я не понимаю».
Он молча смотрел на меня. Глубина под нами была около десяти метров, и мы все это время барахтались на месте. Так что мне приходилось думать быстро. Это было ново для меня. За тридцать секунд, которые казались вечностью, в моей голове пронеслись тысячи противоположных мыслей: «Будь доброй. Нет, достань его! Будь доброй. Нет, защищайся; задай ему!»
Я выбрала «доброту и доверчивость» и полностью положилась на технику, которую узнала из своего исследования. Это была фраза, которая раз за разом возникала в многочисленных вариациях. Я сказала:
– Я чувствую, как ты меня отталкиваешь, и в результате придумываю, будто ты смотришь, как я плыву, и думаешь о том, что я старею и уже не могу быстро плавать кролем или что я не так прекрасна в купальнике Speedo, как двадцать пять лет назад…
Казалось, Стив был взволнован. Он не взрывается, когда расстроен, он просто глубоко дышит, поджимает губы и кивает. Это, вероятно, хорошо помогает ему в его работе педиатра, но я знаю, что это говорит о том, что он взволнован. Он повернулся ко мне спиной, потом обернулся и сказал:
– Вот черт, это твоя уязвимость, верно?
Я ответила сразу же:
– Да, но я уже злюсь. Поэтому твой ответ очень важен. Очень. – Фраза, которую я использовала, возможно, и появилась из исследований в качестве важного инструмента, но я впервые сама его использовала и чувствовала, физически и эмоционально, что мне это не по силам.
Стив снова отвернулся. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он наконец сказал:
– Я этого не хочу. Я действительно этого не хочу.
Моей немедленной реакцией была паника: «Что происходит? Что это значит – «я этого не хочу»? Что за черт! Это значит, что он не хочет плавать со мной? Или поговорить со мной?» Тогда в моей голове мелькнула мысль, что он, возможно, имеет в виду наш брак. Время остановилось, все пошло как в замедленной съемке, пока меня не вернули к реальности слова мужа:
– Нет. Я действительно не хочу говорить об этом с тобой прямо сейчас.
У меня закончились и инструменты, и терпение.
– Очень плохо. Мы уже говорим. Прямо сейчас. Видишь? Я говорю. Ты говоришь. Мы уже говорим!
Помолчав несколько секунд, Стив наконец повернулся ко мне и сказал:
– Слушай, Брене, я не против провести время с детьми. Я действительно не против.
Что? Я была в замешательстве:
– Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?
Стив объяснил, что не против покататься с детьми по бухте на построенных плотах, что ему нравится искать вместе с ними «тайные сокровища» и он хочет дать мне время пообщаться с сестрами.
Я была полностью сбита с толку. На повышенных тонах я спросила:
– О чем ты говоришь? О чем?
Стив глубоко вдохнул и взволнованным голосом сказал:
– Я не знаю, о чем ты сегодня говорила мне. Я не слушал. Во время заплыва я пытался справиться с панической атакой. Просто пытался сосредоточиться, считая гребки. – Повисла пауза. Он продолжил: – Сегодня ночью мне приснился сон, что я был со всеми пятью детьми на плоту, и мы были посередине бухты, когда нам наперерез вышел катер. Я махал руками, но катер даже не сбавил ход. Тогда я схватил всех пятерых детей и спрыгнул с плота. Черт побери, Брене, Эллен и Лорна хорошо плавают, но Габи, Амайя и Чарли – не очень, а глубина восемнадцать метров. Я схватил их и нырнул как можно глубже. Я держал их там и ждал, пока катер пройдет над нами. Я понимал, что если мы поднимемся, то погибнем. Так что я ждал. Но в какой-то момент я посмотрел на Чарли и понял, что он задыхается. Я понял, что он утонет, если мы еще хоть минуту пробудем под водой. Поэтому я не знаю, о чем ты говорила. На обратном пути я просто считал свои гребки.
Мое сердце сжалось, и глаза наполнились слезами. Его переживания были мне понятны. Мы приехали в будний день, когда на озере довольно тихо. Сегодня пятница, трафик на озере удвоится в выходные, на катерах будет много пьяных. Когда растешь на воде, слышишь много историй о катерах и несчастных случаях из-за алкоголя и даже знаком с людьми, которых коснулась подобная трагедия.
– Я рада, что ты рассказал мне, Стив.
Он закатил глаза:
– Ерунда.
О боже. Этот разговор прекращается. Что теперь? Я не могла в это поверить:
– Что ты говоришь? Конечно, я рада, что ты рассказал мне!
Стив покачал головой и сказал:
– Слушай, Брене. Не надо мне цитировать свое исследование. Пожалуйста. Не надо говорить мне то, что, по-твоему, ты должна сказать. Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы с тобой рядом был крутой парень. Ты хочешь, чтобы с тобой был парень, который может спасти детей перед надвигающимся катером, быстро доставив их на берег. Парень, который крикнет тебе: «Не волнуйся, любимая! У меня все под контролем!»
Мне было больно. Ему было больно. Мы оба устали и были полностью поглощены своей уязвимостью. Мы доверили друг другу правду. Я не собиралась цитировать ему свое исследование, но я занимаюсь им довольно долго и поэтому знаю, что, сколько бы мы ни пытались переложить вину за мужской стыд на жестоких отцов, издевательства приятелей и деспотичных тренеров, сами женщины больше всего боятся, что мужчина сойдет со своего белого скакуна. И женщина, скорее всего, будет критиковать его уязвимость.
Я часто говорю: «Покажите мне женщину, которая готова принять мужчину, испытывающего страх и уязвимость, и я покажу вам женщину, которая научилась принимать собственную уязвимость и не зависеть в своей силе или статусе от этого мужчины. Покажите мне мужчину, который может сидеть рядом с женщиной, испытывающей настоящий страх и уязвимость, и просто слушать ее, не пытаясь все исправить или дать совет, и я покажу вам мужчину, который прекрасно принимает свою уязвимость и получает свою силу совсем не для того, чтобы быть волшебником страны Оз, всезнающим и всемогущим».
Я взяла мужа за руку:
– Знаешь, десять лет назад эта история испугала бы меня. Я не уверена, что тогда я справилась бы с ней. Я сказала бы правильные слова, но пару дней спустя я могла бы отреагировать самым ужасным образом, например: «Ты уверен, что справишься с детьми?» Я бы совершила ошибку. Я бы сделала больно тебе и поставила под сомнение сам вопрос о доверии. Я уверена, что я так уже делала, и мне жаль, что это так. Пять лет назад я бы справилась лучше. Я бы отнеслась к этой истории с пониманием и уважением, но страх остался бы. Сегодня? Сегодня я очень благодарна за то, что у меня есть ты и наши отношения, я не хочу ничего и никого, кроме тебя. С тобой мне не страшно. Ты – лучший мужчина, которого я знаю. Кроме того, мы – это все, что у нас есть. Мы – награда друг другу.
Стив улыбнулся. Это был код, и Стив знал, что я имела в виду. «Мы – награда друг другу» – это строчка одной из наших любимых песен – «Помимо нашей воли» Джона Прайна и Ирис Демент. Это одна из наших любимых песен, и припев всегда напоминает мне о Стиве:
Мы – награда друг другу,несмотря ни на что.Впереди только радуга,где нет ничего,кроме наших сердец,танцующих вальс под дождем…
Мы поднялись на причал, слегка обсушились и пошли к дому. Стив хлопнул меня влажным полотенцем и улыбнулся:
– Чтоб ты знала: ты по-прежнему прекрасна в купальнике Speedo!
Это утро стало поворотным моментом в наших отношениях. Мы оба открылись в своих историях стыда. Мой страх касался внешности и того, как выглядит мое тело, – это наиболее распространенная причина стыда у женщин. Он боялся, что я сочту его слабым, – а это наиболее распространенная причина стыда у мужчин. Нам было страшно принять собственную уязвимость, даже зная, что уязвимость – единственная возможность избавиться от стыда и найти путь друг к другу. Каким-то образом нам удалось набраться мужества, чтобы довериться друг другу и избежать горьких и неприятных слов, которые мы никогда не смогли бы взять назад и о которых сожалели бы во время «холодной войны». То утро кардинально изменило восприятие нашего брака. И это была не постепенная эволюция: тот разговор навсегда сместил акценты в наших отношениях. И это хорошо.
Для меня эта история стала историей больших возможностей, показавшей, какими мы можем быть, если откроем лучшее в себе в моменты злости, боли или смущения. Наши перепалки обычно никогда не проходили так хорошо: этот момент все изменил. На самом деле событие было настолько важным, что я попросила у Стива разрешения использовать его в качестве примера силы уязвимости в своих выступлениях. Он сказал: «Конечно. Это действительно удивительная история».
