Сергей Якуцени - Политическая экология
Для специалистов в области энергетики есть хрестоматийный пример: две атомных станции работающих на одних и тех же блоках, по одним и тем же регламентам, одна из которых находится в тёплом климате, а другая в северной зоне. Производительность станции работающей в северных условиях выше, избыточное тепло эффективней отводится. В итоге, КПД северной станции выше. То же относится и к теплоэлектростанциям. КПД энергетических станций на севере весомо выше, за счёт рационального использования избытка тепла, в сравнении с их аналогами, работающими на юге, где лишнее тепло сбрасывается.
Неверно говорить о том, что энергозатраты в России высокие, неприемлемые для экономики – и виной этому является климат. Даже если мы будем сравнивать летний и зимний период в России мы увидим, что ни в одном из сравнений климатический фактор не является основополагающим. Главное – высокая энергоёмкость производственного оборудования, работающего с прошлого века, При прочих равных условиях экономики стран-конкурентов достигают лучших результатов за счёт организации производства.
Таким образом, миф, что Российская Федерация не может выиграть гонку за энергоэффективность, потому что живёт в холодном климате – это опаснейшее и преступное заблуждение. Это «фиговый листок» на проблеме модернизации промышленного производства. Рассматриваемый миф поддерживается такими популярными книгами, как например, сочинение А. Паршина161.
Нам необходимо не стонать о своем «слишком холодном» климате, а как минимум, участвовать в обновлении промышленного производства; чтобы худо– бедно добраться до нижней планки стандартов энергоэффективности абсолютно необходимых для сохранения тех остатков энергоресурсов, которыми мы пока ещё располагаем.
Климатический миф
Миф тесно связанный с предыдущим и отчасти подменяющий мифологему «ничего нельзя сделать из– за холодного климата» – проблема климата, как такового. Кратко изложить его можно следующим упрощённым образом: различные «климатгейты» и прочие попытки сдержать парниковые газы – это проблемы ожиревшего «золотого миллиарда». России это всё не нужно и соответственно нет необходимости в участии в международных мероприятиях по борьбе с изменением климата.
Особо надо подчеркнуть, что сложное капиталистическое общество обязано мотивировать и мотивирует субъекты участвующие в промышленных отношениях вкладываться в экономику, в т.ч. в энергои ресурсоэффективность. Затраты экономически развитых государств в борьбе с изменением климата – это ширма прикрывающая разработку новых технологий, преобразующих промышленное производство стран «золотого миллиарда». Правительство России, к изумлению собственных граждан, демонстрирует взгляд, устремлённый именно на «фиговый листок», а не гигантское и мускулистое «атлантическое тело» новых технологических, индустриальных и конкурентных возможностей на котором этот листок прилеплен. От более ярких аналогий, авторы предпочитают воздерживаться.
В итоге, при наличии «климатгейта» или без него, затопит Санкт-Петербург или там будут цвести краснодарские помидоры, России, как в долгосрочной, так и краткосрочной перспективе нельзя успокаивать ни себя, ни других. Современная промышленная революция, оптимизирует не только энергозатраты, но и уровень потребления, его целесообразность, уровень автоматизации и замещения. Современная промышленная революция – это отказ от одних, неэффективных, технологий в пользу других – то что мы должны делать в независимости от успеха или неуспеха «Копенгагенских торжищ» и иных решений по климатическим вопросам. Если мы уйдём с этого пути, то нам нужно чётко понимать, что на перроне, махая платочком, остаёмся мы, а страны-конкурентны, в комфортных вагонах, уедут, как минимум, в светлое будущее.
Светлое будущее не потому светло, что там больше Солнца, а потому, что там меньше затрат на единицу произведённой продукции. Это факт уже сегодняшнего дня.
Таким образом, отказ от штрафов (в различном виде) промышленных производителей за сбросы и выбросы загрязняющих веществ, отказ чиновников решать проблемы граждан, живущих в зонах неблагоприятной окружающей среды – прямая инвестиция в торможение технологического развития государства, а тем самым – подрыв основ государственной безопасности.
Таким образом, борьба с климатическим мифом, с «климатгейтом», при кажущейся своей основательности и научности, становится фактически борьбой против глобальных интересов Российского государства и его граждан. Парадокс политической экологии. Не могу не процитировать Президента Российской Федерации Д. Медведева – «Если не климат сохраним, то найдём способ, хотя бы модернизировать производство».
Миф о сокровищнице ресурсов
Следующий миф: Россия – природная сокровищница мира, и все иные страны без доступа к этой сокровищнице «загнутся». Одна из важнейших составляющих этого мифа – «углеводородное могущество России». Более того «углеводородное могущество России» является гарантом развития страны на многие, долгие годы вперёд.
На самом деле весьма дискуссионно кто и от кого зависит. Наши аналитические расчёты показывают, что развитые страны потребители российского углеводородного сырья, при полном отказе от России, как источника нефти и газа, краткосрочно теряют не более 10-12 % своих экономик. Цифра не малая, но не критичная. О последствиях для России – можем сказать только одно – драматичны.
Кроме того, за последние два года страны «золотого миллиарда», нам однозначно показали, что в таких отраслях, как автомобилестроение, они в ближайшие годы намерены избавиться от значимого потребления углеводородного моторного топлива.
Обратимся к реалиям. США на своей собственной территории добывает нефти и газа столько, сколько их ввозится в страну, но употребляют добытые и купленные углеводороды исключительно внутри США. Они развивают экономику, создают рабочие места, формируют прибавочную стоимость к изделиям, а не к сырью.
Наша экономика, в силу своей неразвитости, не в состоянии использовать на собственное развитие то, значительно большее, чем в США, количество добытого у себя углеводородного сырья. Нет ни эффективной нефтехимии, ни промышленных производств товаров связанных в единую технологичную цепь. Напомним, Иран занимает второе место в мире по запасам нефти. Первое – Саудовская Аравия. Где его «углеводородное могущество»? Весь бензин, который потребляется в Иране, произведён в соседней Турции.
Таким образом, если мы будем торговать в основном сырьём, а не продуктами его переработки, для России картина будет малоприятна. При потере достаточно благоприятной роли «продавца» нефти и газа, российская экономика рискует превратиться в их «владельца», т.е. потеряется основной источник валютных поступлений, столь необходимый именно для становления нефтегазоперерабатывающей промышленности.
А как с пополнением запасов?
Есть ещё один важный парадокс: чтобы знать свои активы, недостаточно просто иметь представление, что они есть. Нужно уметь регулярно считать и переоценивать активы. Относительно природных ресурсов: углеводородов, рудных, угольных и т.п. однозначно можно утверждать, что все эти природоресурсные могущества должны подкрепляться цифрами воспроизводства запасов. Восполнение запасов – прямая геологическая работа. Она практически прекратилась со времен «перестройки». Ранее подготовленные запасы убывают в ходе добычи, новые не готовим более двадцати лет. Соответственно говорить о том, что страна прирастает углеводородным могуществом или каким либо иным – издеваться над здравым смыслом. Всё имеющееся в нашем распоряжении «могущество» – это наличие некоторого количества крайне ликвидного товара на руках. Товар этот приобретён ещё в советское время трудом советских геологов, и мы совершенно не понимаем, когда и откуда мы возьмём новые партии товара, когда закончатся «складские запасы». Если, конечно, всерьёз не возьмёмся за их подготовку, а на это нужны не только деньги, но и время.
И второй не особо приятный вопрос: что произойдёт, когда желающие покупать наше сырьё сегодня, перестанут покупать его завтра. Очень неприятный политико-экономический вопрос. Наше представление о том, что наша страна богата природными ресурсами основывается на гипотетическом допущении, что «страна им богата», прямо противоположном документально обоснованной «шагреневой коже» минеральных запасов страны. Это рассуждение уходит корнями к тезису Е. Гайдара: насчет того, что наши предки о нас позаботились и теперь можно ничего не делать. А тех, кто делает надо наказывать, т.к. они производят излишки минерально– сырьевого запаса. В результате государство не выделяет средств на геологоразведку, обязывая это делать горнодобывающие компании. Эти в свою очередь, абсолютно по уважительной причине – им и так хватает – ничего не делают. Поисковый процесс – рискованный, вырученные деньги от присвоения природной ренты надёжнее работают за рубежом. И кроме того – геологоразведка, до начала освоения месторождения – всегда и везде дело государственное. Именно государство предоставляет в аренду участки недр.
