Коллектив авторов - Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия
Фигура П. Б. Струве рассматривается как одна из самых сложных и неоднозначных в истории русской общественной мысли. Его чаще причисляют к либералам, но также признается и вклад в развитие консерватизма. В описании эксперта-консерватора, это такой правый либерал с мутацией, с переходом в постреволюционный период уже, по сути дела, на консервативные позиции.
К. П. Победоносцев упоминается чаще как символ охранительного, реакционного консерватизма, хотя за ним признаются заслуги и он называется выдающимся правоведом. Независимые эксперты считают подобную реакционность недопустимой для подлинного консерватизма, эксперты-консерваторы, с одной стороны, дистанцируются от него, с другой – признают значимость этой фигуры и то, что она может стать символической для крайне правого крыла консервативного лагеря.
С. Л. Франк – философ, который, по оценке эксперта-консерватора, максимально точно обозначил философско-мировоззренческие основы консерватизма и чья концепция творческого консерватизма востребована, и к ней часто апеллируют. В его работах чаще всего выделяются опора на христианские ценности, уважение к индивидуальной свободе.
Имя Г. П. Федотова упоминали только независимые эксперты: этот философ ближе к либерализму, а его консервативное начало ближе к западному, чем к классической русской традиции.
Из основателей «старого» евразийства Н. С. Трубецкой назывался чаще других философов. Отношение к нему уважительное как со стороны экспертов-консерваторов, так и независимых экспертов (их отличие – в непризнании сегодняшних попыток развития евразийства, которые они противопоставляют идеям Н. Трубецкого).
«Красные» и «белые»: отряды российского консерватизма
Как и в любом другом обществе, консерватизм в России многолик. Тем не менее было бы неверно преувеличивать глубину расхождений между российскими консерваторами. Анализ экспертных интервью позволяет очертить зону консенсуса между основными отрядами российского консерватизма. Независимый эксперт резюмирует общие для всех консерваторов ценности: Ценность государства и этика, консервативная этика, наверное. И, опять же, ценности семьи. Я думаю, что это то, на чем договорятся все. Эксперт-консерватор добавляет к этому то, что можно связать с определенной линией во внешней политике, которую обрисовал апелляцией к традиционным христианским консервативным ценностям: Это ставка на традиционную культуру. Это некоторая тенденция, но не ценностная система.
Разворачивая описание этой зоны консенсуса, подчеркнем основные черты российского консерватизма.
Во-первых, сильное государство – центральная ценность отечественного консерватизма, в нем видится залог единства нации, а в условиях кризиса – выживания и целостности. Сильным считается государство, играющее ведущую роль во всех внутриполитических делах – от экономики и социальной поддержки до обеспечения безопасности и поддержания порядка, активно участвующее в формировании и продвижении социальных и моральных ценностей. Вторая составляющая сильного государства – внешнеполитический суверенитет, самостоятельное определение вектора и путей развития. В этих трактовках сильного государства силен охранительный элемент.
Следствием этой ценности является скептическое и порой конфронтационное отношение к Западу. В этом антизападничестве существуют существенные нюансы: Запад как геополитический конкурент, отношения с которым обострились в последние годы – практически консенсусный для всего консерватизма образ.
Во-вторых, это консерватизм преемственный. Хотя отношение к советскому периоду истории у консерваторов существенно различается, все они сходятся в трактовке истории России как непрерывного процесса, наличия в советском опыте важных консервативных тенденций (под которыми понимается в первую очередь сильная государственность и сохранение «солидарного» уклада общества, а зачастую – нерыночность).
В-третьих, признание важнейшей роли православия в формировании системы ценностей и общественной жизни страны, хотя конкретные трактовки этого общего положения существенно различаются. Консенсусными можно признать два постулата: необходимость сохранения светского характера государства и автономии сфер религиозного и политического сознания.
В-четвертых, высока степень консенсуса в трактовке ценностей, которые принято относить к «культурному консерватизму». Во многом это связано с предыдущими темами: эти ценности выводятся из православия или трактуются в контексте противостояния с Западом по поводу сохранения ценностных основ семьи, общества, моральных отношений, сексуальной сферы, отношения к современной культуре и искусству.
Наконец, в-пятых, это консерватизм переходный, переопределяющийся. Он отталкивается от собственной традиции, равно как и мирового консервативного наследия, и не обладает значительным опытом конкурентной борьбы в публичной политике. Именно этим объясняются многие черты современной консервативной мысли, описанные в следующем разделе. Речь идет о недооценке или недостаточном внимании консерваторов к политической конкуренции, фактическом отсутствии у него «экономической повестки дня» и умозрительном подходе к социальной политике – всем том, что составляет сущность системного западного консерватизма послевоенного периода. По оценке эксперта-консерватора, творческого развития не так много. Все приходится начинать заново. А люди очень глубокого творческого подхода сейчас, наверное, только открываются.
Соответственно, основными водоразделами внутри российского консерватизма можно считать:
• Отношение к советскому периоду истории: смена исторической формации консенсусно признается необратимой, однако степень обновления или сохранения тех или иных элементов постсоветского наследия вызывает споры. Соответственно, можно говорить о «красном» и «белом» консерватизме, хотя существуют и «эклектические» варианты, которые трудно отнести к одному из двух полюсов.
• Религиозное и светское: роль религии в общественно-политической жизни России видится весьма различной при непременном признании ее необходимости и значимости.
• Соотношение элементов «политического» и «культурного» консерватизма. В целом, как указывалось, в России, по сравнению с Западом, роль «культурного» консерватизма выше, а «политического» – ниже, однако у разных консерваторов баланс этих позиций существенно различается.
• Радикализм или умеренность. В выборке нашего исследования не было откровенно радикальных фигур, а сами эксперты-консерваторы отмежевывались от любых крайностей (национализма, жесткого «охранительства», предельной конфронтации с Западом и т. п.), тем не менее признавая, что подобные тенденции в российском консерватизме существуют. Эксперты-консерваторы, как правило, характеризовали их как маргинальные, независимые эксперты – как весьма существенные.
На основе водоразделов можно описать «красный» и «белый» консерватизм и некий континуум между их «чистыми» видами.
«Белый» консерватизм – по сути, и есть «нормальное», естественное развитие консервативной политической мысли в современных условиях. Сторонники «белого» консерватизма стоят на антикоммунистических позициях, считают коммунистический режим искажением этого пути; по словам эксперта, эта Совдепия или, как Ильин говорил, Советия, никакого отношения к исторической России не имеет. И этот коммунизм исказил лик России. Сам советский социализм – это продукт западного модерна. Политическая доктрина «белого» консерватизма основана на сильном государстве, скорее корпоративном, чем демократическом, «имперском размахе», значительной роли православия, но все же светском и современном. По оценке эксперта-консерватора, уже необходим консерватизм, который воспринимает как данность и техническую модернизацию, и совершенно новое по сравнению с прошлыми временами устройство общества, и колоссальный рост городского населения, и новую роль мегаполиса.
«Красный» консерватизм определить сложнее. Если рассматривать его в «прямом» смысле, то сегодняшнюю Компартию как «левый» консерватизм воспринимают лишь единичные эксперты, большинство же подчеркивают несовместимость консерватизма с «революционностью» и «проектным видением», имея в виду наличие в коммунистической доктрине идеала будущего, недостижимого без революционных преобразований.
