Дмитрий Соколов - Магическая медицина

Есть красивая жизнь, а есть — Жизнь.

Сексуальность не красива, она вне понятий красоты. Вне понятий добра и зла, хотя часто является объектом оценок.

Соблазни своего мужа! — романтический ужин, красивое бельё и прочие пропагандируемые в женских журналах атрибуты… Красиво! Но не о сексуальности. Так же как глупо советовать мужчине соблазнять жену, у которой упорно болит голова, ПМС, и всё такое триста шестьдесят дней в году ©. Соблазн

это не сексуальность, это игра! Я знаю её правила, знаю лучше, чем многие другие, и не пользуюсь ими уже лет десять. Потому что соблазн — это предательство моей сексуальности!!! Это чушь собачья, ничего общего не имеющая со светом и единением, с близостью и синхронными шагами навстречу.

Я раньше не верила в то, что браки заключаются на небесах, где бы эти последние не находились. А теперь уверена, что ни в каком другом браке нет ни смысла, ни счастья. Я знаю, почему сказки заканчиваются пышной свадьбой и фразой типа жили они долго и счастливо. Иначе пришлось бы описывать, как же им удалась эта долгая и счастливая жизнь. Написать правду — похабно, банально и т. д., а врать бесполезно. Потому что ложь эта открывается почти каждой паре, когда один из них неизвестно почему вдруг трахается с посторонним человеком, и убивает свою любовь к своей «половинке». И «долгая и счастливая жизнь» продолжается в «мире и согласии», только каждый уже живёт её сам по себе. И так уже которую сотню поколений, разве нет?

Это страшно. Я не могу представить себе, что моя рука может прикоснуться к другому хую, потому что это погасит прекрасный огонь в моих глазах, и я не смогу больше смотреть на возлюбленного своего. Секс — это Песнь Песней Царя Соломона. Это чистота взаимного принятия. Те самые гранатовые яблоки и ворохи пшеницы.

УХ, КАК СИМВОЛИЧНО!!!

Сейчас мне позвонила девушка, спросила моего мужа, и в ответ на предложение что-нибудь ему передать, стушевалась, три раза повторив нет-нет — нет. Моя мать после таких звонков не разговаривала с моим отцом недели две, не готовила, спала в зале, и получала дублёнку, или манто, или итальянские сапоги.

Мне раньше не приходило в голову, что он не спит со мной только потому, что жаждет другую женщину, не может предать собственную сексуальность, изменив ей со мною. Скрепя сердце, лениво бросает мне кость, когда видит, что тоска моя уже выплёскивается через край. Только от того, что я могу это предположить когда-нибудь, меня сейчас так переебало изнутри по низу живота, что лучше, пожалуй, я эту мысль оставлю ©. Нельзя не верить тому, кто показал тебе недостающую половину твоей души. Сексуальность не может меня обмануть

слишком тесно мы с ней знакомы! Слишком много меня в ней, а её во мне — и можно думать, что угодно, но только не пачкать подозрительностью, не убивать стереотипными мыслями. Увы, я знаю, что она отдаляется от таких. И может никогда больше не вернуться.

Я не радуюсь вещам. Я не могу искренне радоваться туфлям или мобильному телефону. Я радуюсь прикосновениям, поцелуям, песням, картинам, стихам, книгам, фильмам, дроби пальцев по шее. Я не знаю, что такое вагинальное искусство, потому что сексуальность и вдохновение — двуполы. Двое создают шедевр, иногда через боль и отчаяние. Иногда — находя недостающую половинку «среди своих». Энергии текут через нас, кружатся и спутываются, чередуясь как в гексаграммах.

И как бы мой мозг ни старался отрицать мою очень женственную природу, старательно маскирующуюся под внешне бесполое существо — я такова. Я из того забытого вида женщин, которые молятся о возлюбленном своём, и считают родинки на его спине, затаив дыхание, чтобы не разбудить, и кладут холодную ладонь на свой горячий лоб, пока это способно остудить бушующую внутри — нет, не страсть, — Жизнь.

Ебаться любят все, а кто не любит — тот просто никогда по-настоящему не пробовал ©. Не моя фраза, но хоть убей, не могу вспомнить, от кого я слышала её. А сколько тех, кто чувствует природу сексуальности подобно мне? Надеюсь, много.

Однажды я попробовала объяснить, что для меня значит секс одному ёбарю-террористу, из коллекционеров достижений. Он не то, чтобы проникся, но возжелал эксперимента, типа я ткну пальцем в чувака, и если ты так крута, сделай так, чтобы он через полчаса сидел за твоим столиком. Мне было семнадцать лет, и я очень многого ещё не знала и не чувствовала из того, что проживаю сейчас. И я согласилась, тем более, что юноша изъявил желание оплатить накладные расходы на произведение впечатления.

С тем мужчиной мы просидели за столиком несколько часов, я смотрела на него, и видела как у него подрагивают губы, чуть слезятся глаза. Я ушла, и ни с кем из участников никогда больше не виделась, равно как и старалась оградить себя от подобных им.

И с тех пор я больше никогда и никого целенаправленно не соблазняла. Надеюсь, и не доведётся ©.

Дать такому эксперименту — значит поставить жирное пятно на своей сексуальности, строящейся на любви и близости. Не дать — ударить по его сексуальности, неизвестно какую дыру пробить в его тонкой жизни. Ни того, ни другого моя сексуальность мне не простит.

Я могу шагнуть навстречу, протянуть руку, улыбнуться и помахать ресничками, но никому, кроме единственного, не позволю даже предположить возможность секса со мной.

Я никого не осуждаю, ибо сексуальность многогранна. Я видела разные её стороны, но они были лишь масками. Теми, которые снимаются одна за другой, открывая лицо неожиданное и прекрасное.

Лицо телесной душевной и духовной верности. Лицо единения с единственным, предназначенным тебе.

И единственные тоже меняются.

И однажды просыпаешься ночью в маленькой лужице, и понимаешь, что больше всего хочешь, чтобы этот единственный остался таким навсегда.

Потому что его тело и душа парны твоим. Ваши духи различны, но где-то там, в первом толчке спермы внутри они переплетаются в один. Ради того, чтобы это длилось можно долго ломать и перестраивать себя или его — но всё бесполезно. Только принимать и быть, иначе свитая из двух нитей светлая прочность вновь распадётся на два ничего не значащих друг без друга куска.

И тогда всё вновь утратит смысл, и тёплая волна изнутри понесёт на поиски другой такой же. Но есть ли вероятность найти её вторично, утратив однажды?

Не хочу терять, хочу доплетать любовью уже имеющееся ©.

Ну да, всё правильно. Ты не смог прочесть моё письмо — едва начал, как слетела система и папка с документами оказалась пуста. Ты вкратце понял, о чём пойдёт речь, и поэтому не просишь возможности прочесть это снова. Ты принёс мне подарок, дорогой и красивый. Великие правила семейной жизни требуют исполнения ©.

А в этих правилах нет места гормональным всплескам. Нет места моей тоске и лужицам на стульях. И мы закрываем глаза, чтобы поверить в то, что ничего этого нет.

Вчера я много вспоминала о разном сексе, случавшемся в моей биографии. О разных чувствованиях разных отношений. Какие-то подробности стираются, остаются лишь ощущения, статичные оттиски шрамов и родинок, кадры из немого кино, отдельные фразы забытым тембром.

Тосковала ли я когда-нибудь об утраченном любовнике? — наверное, да. Но как-то не очень искренне. Предполагаемость потери всегда заморачивала меня больше, чем сама потеря ©.

Зачем я сейчас хочу быть искренней? Зачем говорю, что думаю и чувствую в этом текущем мгновении? Ограничиваю свободу?

Я никогда не возвращалась, уходя — уходила. Не могу вспомнить ни одной фантазии на тему вот он вернётся другим человеком, и начнётся новая сказка. Я привыкла жить в текущем сюжете, в стороне от прошлого и будущего. Хреновое настоящее для меня равно хреновой жизни ©, и есть всё-таки что-то гнусное в этом разрекламированном «здесь и сейчас». Когда тоска скручивает меня узлом, достаточно было бы оглянуться по сторонам, но нет — меня занимает лишь настоящее.

В моей жизни не было ещё мужчины, который бы так мало меня хотел ©. Можно не хотеть только ту женщину, которая дала тебе уверенность в том, что вечером снова окажется рядом — из ЖЖ фразочка подвернулась. О, да! Это я как раз умею: дать мужчине уверенность в том, что буду с ним рядом, а потом взять — и технично свалить, навсегда вычеркнув его из своей души. Так почему же они мне верят? Что есть во мне такого, что делает наркомана солидным дядей в пиджаке? Что даёт им уверенность в том, что недотраханное сегодня всегда можно будет дотрахать после???

Наверное, это ещё одна причина какого-то глобального родства, которое я переживаю со своим мужем ©. Меня обрывает на сексе, который нужен ему постольку поскольку. Секс для меня сродни молитве и медитации, а он прагматик- материалист. Страхи наши сложены в колечко: я боюсь его, он боится своих родителей, а последние, в свою очередь, боятся меня. И сидим мы двумя мягкими игрушками у монитора, каждый при собственных страхе и страсти, и создаём ячейку общества.