Психопатология обыденной жизни. О сновидении - Зигмунд Фрейд
Из всех писателей, которые время от времени комментируют мелкие людские симптоматические действия и оплошности или используют их в своих сюжетах, никто не понимал тайную природу этих действий так ясно и не демонстрировал их в столь реалистичной манере, как Стриндберг – человек, чьему гению в распознавании подобного немало поспособствовала серьезная умственная аномалия. Доктор Карл Вайс[180] из Вены (1913) обратил внимание на следующий отрывок:
«Действительно, через некоторое время пришел граф и спокойно подошел к Эсфири, будто он на этом месте назначил ей свидание.
– Долго ли ты ждала? – спросил он своим глухим голосом.
– Шесть месяцев, как тебе известно, – отвечала Эсфирь. – Но разве ты видел меня сегодня?
– Да, только что в трамвае. И я так глядел тебе в глаза, как будто говорил с тобой.
– Многое “произошло” с того времени.
– Да, и я думал, что все между нами кончено.
– Как так?
– Все пустячки, которые я когда бы то ни было от тебя получал, у меня сломались, притом самым таинственным образом.
– Что ты говоришь! Теперь мне приходит на память масса мелочей, которые я приписывала только случаю. Я однажды получила от бабушки во времена нашей дружбы с ней pince-nez. Оно было из шлифованного горного хрусталя и оказалось настоящим чудом своего рода, и я очень его берегла. Однажды мы с бабушкой повздорили, и она на меня рассердилась. В следующий раз, когда я взяла pince-nez, стекла выпали без всякой видимой причины. Я решила, что случилась самая обыкновенная порча pince-nez и отнесла его в починку. Увы, больше оно служить мне не могло: оно постоянно портилось, и в конце концов я убрала его в ящик.
– Что ты говоришь! Как странно, что то, что касается глаз, всего более впечатлительно. Я тоже однажды получил от друга бинокль. Он так подходил к моему зрению, что пользоваться им для меня было прямо наслаждением. Однажды мы с ним поссорились. Ты знаешь, это бывает часто без видимой причины. Когда после этого мне случилось прибегнуть к биноклю, я не мог ясно видеть чрез него; боковая грань была слишком коротка, изображение стало двоиться. Мне нечего тебе говорить, что ни боковая грань не стала короче, ни угол зрения – длинней! Это было чудо, повторявшееся ежедневно, но это чудо для плохих наблюдателей проходит незамеченным. Какое же этому можно дать объяснение? Психическая сила ненависти, вероятно, больше, чем нам кажется. Между прочим и из кольца, которое ты мне подарила, выпал камень, и я никак его не приведу в порядок. Ты хочешь опять расстаться со мной?»[181].
В поле симптоматических действий психоаналитическое наблюдение должно уступать первенство воображению писателей. Вильгельм Штросс привлек мое внимание к следующему фрагменту из знаменитого сатирического романа Лоренса Стерна «Тристрам Шенди»:
«…я нисколько не удивляюсь тому, что Григорий Назианзин, наблюдая порывистые и угловатые движения Юлиана, предсказал, что он однажды станет отступником, – или тому, что святой Амвросий спровадил своего писца по причине непристойного движения его головы, качавшейся взад и вперед, словно цеп, – или тому, что Демокрит сразу узнал в Протагоре ученого, когда увидел, как тот, связывая охапку хвороста, засовывает мелкие сучья внутрь. – Есть тысяча незаметных отверстий, – продолжал отец, – позволяющих зоркому глазу сразу проникнуть в человеческую душу; и я утверждаю, – прибавил он, – что стоит только умному человеку положить шляпу, войдя в комнату, – или взять ее, уходя, – и он непременно проявит себя чем-нибудь таким, что выдаст его ум.»[182].
* * *
Вот маленькая коллекция различных симптоматических действий, наблюдавшихся у здоровых и у больных людей.
Пожилой коллега, не любящий проигрывать в карты, однажды вечером, не жалуясь, уплатил довольно значительную сумму проигрыша. Он пребывал при этом в необычно сдержанном настроении. После его ухода выяснилось, что он оставил на своем месте едва ли не все, что имел при себе: очки, портсигар, носовой платок. В переводе это должно означать: «Разбойники! Ловко вы меня ограбили».
Один господин, страдающий время от времени импотенцией, проистекавшей из его искренней привязанности к матери в детстве, рассказывал о своей привычке снабжать рукописи и записи буквой S – первой буквой имени по матери. Он не терпит, чтобы письма из дома соприкасались на его письменном столе с другими, «нечистыми», письмами, и вынужден поэтому хранить их отдельно.
Молодая дама вдруг открывает дверь моей приемной, в которой еще находится предыдущая посетительница. Она оправдывается тем, что «не подумала». Вскоре, однако, обнаруживается, что она выказала то же самое любопытство, которое в свое время заставляло ее проникать в спальню родителей.
Девушки, гордящиеся своими красивыми волосами, умеют так ловко обходиться с гребнем и шпильками, что волосы рассыпаются у них во время разговора.
Многие мужчины, подвергаясь медицинскому исследованию в лежачем положении, высыпают деньги из кармана и так вознаграждают труд врача сообразно со своей оценкой.
Кто забывает у врача предмет, принесенный с собою (например пенсне, перчатки, сумку), показывает этим обыкновенно, что не может вырваться и хотел бы скоро вернуться. Эрнест Джонс (1911) пишет: «Фактически можно измерить успех лечения у того,
