Любовь, которая убивает. Истории женщин, перешедших черту (СИ) - Анна Моц
Только сбежав из мира грез, освободившись от бесконечного круга заветных воспоминаний и несбывшихся желаний, Майя смогла выбраться наружу. Смирившись с самыми болезненными событиями в своей жизни, она вновь обрела самообладание и контроль. Главное — она начала осознавать, что не сможет испытывать здоровую любовь по отношению к другому, пока не наладит отношения с самой собой. Ей нужно было принять как сильные стороны, так и недостатки, примириться с прошлым, но не дать ему одержать верх, а также отказаться от идеи, что она заблудшая душа, которой нужен спаситель. Сперва наши отношения пациента и терапевта разрушили привычную модель привязанности и показали, что девушку не обязательно в конце оставят одну. Затем они стали спасательным кругом во время того, как Майя преодолевала туман, отделяющий фантазии от реальности. Она встала на твердую почву экспериментов с более здоровыми мыслями и чувствами.
На этот медленный переходный процесс ушло два года еженедельных сессий. Потребовались месяцы работы, чтобы наконец выбраться из лабиринта навязчивых идей Майи и сохраняющейся веры в ее отношения с Тео. Было нелегко отказаться от сценария, за который она так цеплялась во время наших первых сеансов — даже после того, как начала сомневаться в его достоверности.
При этом выздоровление Майи было хоть и постепенным, но устойчивым. Одна из важных вех — восстановление контакта с отцом: девушка начала регулярно видеться с ним и его новой семьей. Он проявлял к ней терпеливую любовь и тем самым развеял ее опасения по поводу реакции на новость об осуждении. Его отношение помогло девушке укрепить чувство идентичности как человека, о котором стоит заботиться. Другая веха — решение вернуться в университет и получить бизнес-образование. Здесь у нее завязались отношения с другим студентом, Оскаром, которому она в самом начале рассказала о своих преследованиях в прошлом. Мы обе понимали возникавшие риски, но я поощряла эти отношения, полагая, что Майе нужно доказать самой себе, что она способна сформировать здоровую привязанность, на совместное исследование которой мы потратили так много времени. По мере развития их отношений наши сеансы выступали как предохранительный клапан, когда девушку время от времени переполняли старые чувства незащищенности и паранойи и возникала необходимость отслеживать передвижения Оскара. Майя не избавилась от сильных страхов и потребностей, но она научилась не поддаваться им, а обсуждать. Для Майи, как и для многих пациентов, с которыми я работала, выздоровление означало не полное устранение боли, травм и эмоций, а контроль над ними: способность распознавать переполняющие чувства, справляться с ними и придавать им управляемую форму. Она не освободилась от внутренних демонов, но перестала быть их заложницей.
Когда пришло время заканчивать курс психотерапии, мы обе поняли, что осталось преодолеть последнее препятствие. Завершение совместной работы означало, что мы неизбежно столкнемся с одной из основных тем — проблемой покинутости. Нам обеим было непросто. Майя переживала, как она будет справляться без сессий, которые стали частью ее будней, и это вполне понятно. Мне нужно было преодолеть сильные чувства контрпереноса, приняв тот факт, что эта уязвимая девушка не моя дочь, которую я должна вечно опекать, а пациентка, которой следовало научиться самостоятельно поддерживать себя.
Наша последняя встреча вышла эмоциональной. Майя рассказывала о снах, где она тонула в море, а я просто проходила мимо, или не замечая ее, или проявляя безразличие. Это заставило меня задуматься о том, насколько сложно ей будет распознавать тревожные звонки и успокаиваться без моей помощи. И все же я понимала, что, каким бы сложным ни был шаг, но он обязателен на пути выздоровления Майи. Психотерапевт может выступать в роли проводника и защитника, который помогает человеку исследовать прошлое и направлять мысли и чувства в более безопасное русло. Но неизбежно наступает момент, когда пациента нужно оставить, чтобы тот сделал следующие шаги самостоятельно: дальнейший рост невозможен без предварительного отказа от контакта с психотерапевтом. Я знала, что должна дать Майе возможность выйти в мир без моего бдительного присмотра. Я поделилась с ней мыслью, которую высказал мне мой психотерапевт, когда наши сеансы подходили к концу. В течение года, следующего за окончанием отношений, пациент может интернализировать психотерапевта, обеспечив себе голос разума, терпение и готовность встретиться с трудностями, как если бы у него все еще была возможность с ним поговорить. В реальности встречи с психотерапевтом прекращаются, но бывший пациент все еще может извлечь пользу из его влияния и воображаемого голоса.
Девушке, которая прежде с таким удовольствием погружалась в мир фантазий, мысль о психотерапевте в воображении показалась интересной. Напоследок Майя сказала, что многое о себе узнала и поняла, что ей не нужно все время быть рядом с человеком, чтобы доверять ему. Я утешала себя тем скрытым смыслом, который рассмотрела в ее последних словах. Девушка, в чьей жизни доминировал страх быть покинутой, что чуть ее не сломало, наконец смогла смириться с мыслью, что можно быть одной.
Женское насилие по отношению к партнеру может возникать из-за привязанности, которая превратилась в навязчивую идею (почти это и произошло в случае с Майей). Однако более распространенным и зачастую серьезным является насилие, к которому прибегают женщины, долго находившиеся в абьюзивных отношениях: годами они страдают от жестокого обращения со стороны партнера, а затем отвечают ему тем же. Как показали случаи Салли Чаллен и Пенелопы Джексон, эти обстоятельства могут привести к крайнему насилию и даже убийству.
В моей работе встречалось много женщин, которые не стали бы со мной контактировать, если бы не оказались в капкане отношений с жестоким и властным мужчиной, делавшим жизнь невыносимой. В крайних случаях истории таких женщин попадают на страницы желтой прессы. Однако в таблоидных статьях все время опускается важный аспект: абьюзивные отношения, которые развиваются на протяжении длительного времени, становятся ловушкой, из которой женщина в страхе за свою жизнь не находит другого выхода, кроме насилия. Женщин вроде Лиллиан часто рассматривают исключительно в свете их преступления,
