Читатель на кушетке. Мании, причуды и слабости любителей читать книги - Гвидо Витиелло
В июле 1925 года ученый и писатель Хьюго Гернсбек (а также отец и крестный научной фантастики – именно он впервые так назвал этот жанр) представил читателям журнала «Наука и изобретения» свою последнюю задумку. Это устройство называлось «деприватор» и напоминало водолазный шлем, к которому подсоединялся баллон с кислородом. Гернсбек пишет: представьте, что вы сидите у себя в кабинете. Возможно, вы закрыли окна, но через них все равно просачиваются шумы с улицы. Кто-то хлопнет дверью – и ты уже потерял нить рассуждения. Зазвонил телефон или домофон. Не считая того, что можно тысячью разных способов помешать самому себе. Что делать? Без паники: Гернсбек соорудил деревянный шлем, изнутри и снаружи обшитый пробкой, а также покрытый сверху войлоком; в нем есть два окошка для глаз и некое подобие мембраны, которая позволяет дышать и одновременно отсекает фоновые шумы. Автор, по его собственным словам, остался доволен изобретением, но оценивал его эффективность только на 75 %. Поэтому он начал создавать второй прототип (его он так и не завершил – по крайней мере, на момент написания статьи). Он полностью отказался от дерева и добавил воздушную подушку, чтобы тем самым заглушить от 90 до 95 % шумов. К тому же зрение тоже может стать отвлекающим фактором. Поэтому Гернсбек покрасил линзы в черный цвет, оставив прозрачными только две тоненькие полоски, через которые была видна всего одна строчка: та, что ты должен прочесть или написать. Противопоказания? Никаких, за исключением одного – через пятнадцать минут ты окончательно дуреешь. Хотя и это можно исправить, добавив к прототипу баллон с кислородом. Итак, подведем итог: никакого шума, визуальный канал сужен до одной строки, и, чтобы использование вызывало как можно больше приятных ощущений, у тебя есть аппарат для искусственного дыхания. Если все эти улучшения получится претворить в жизнь, заключает Гернсбек, «участие в производстве деприватора в будущем станет удачным вложением».
Иллюстрации, которыми ученый снабдил описание своего детища, – удивительно талантливая сатира на самого себя, пусть автор и не ставил перед собой этой цели. Глядя на них, вспоминаешь, как Сальвадор Дали в 1936 году явился на одну из своих лекций в Лондоне[98], одевшись в водолазный скафандр – символ погружения в толщу бессознательного. Он подошел к микрофону, но, конечно же, никто ничего не услышал из-за надетого шлема. Потом ему стало не хватать воздуха, и он принялся размахивать руками, как буйнопомешанный, но собравшиеся аплодировали ему: они думали, что все это – часть сюрреалистического перформанса. К счастью, его жена вовремя поняла, в чем дело, и не дала ему умереть от удушья.
Нет на свете скафандра, способного заменить собой искусство сосредоточения и отрешения от мира. Для себя я нашел средство, избавившее меня от уединения в монастыре или паломничества на Восток. В Венеции хранится картина Витторе Карпаччо «Видение святого Августина» – возможно, вы ее когда-нибудь видели. Августин изображен в своем кабинете, которому, надо сказать, позавидовал бы любой ученый муж: помещение просторное и богато отделанное, с расписным потолком, повсюду множество прекрасных вещей – астрономические приборы, какие-то старинные предметы, разные диковины, какие часто встречаются у коллекционеров, но при этом нет ощущения, что пространство переполнено. С правой стороны нарисован сам Августин, он сидит за письменным столом, на который падает свет из окна рядом. Стол заставлен книгами, а на противоположной стене – такой далекой, что кажется, святому придется долго идти, чтобы добраться до нее, – можно увидеть длинную полку, где покоится множество разноцветных томиков. Но Августин смотрит в окно: что-то заставило его оторваться от чтения. Согласно легенде, это святой Иероним, который явился ему незадолго до смерти. Чтобы отвлечь Августина, понадобилось настоящее чудо. Еще бы, скажете вы: будь у кого-нибудь такой же роскошный кабинет, ему бы ничего не стоило сохранять сосредоточенность.
Но я думаю, что кабинет тут особенно ни при чем. Я сказал, что изображено справа и слева, но умолчал о том, что находится в центре комнаты. Собачка. Если совсем точно – флорентийский шпиц. Эти собаки совсем небольшие, игривые и обладают очаровательной улыбкой (если, конечно, можно назвать выражение их морды улыбкой; я считаю, что да, каково бы ни было мнение специалистов), белоснежной шерсткой и весьма ревностно охраняют свой дом. На картине Карпаччо шпиц сидит и смотрит на своего хозяина таким внимательным и осуждающим взглядом, на который способны только собаки. Не исключено, что именно по его вине святой Августин не мог как следует сосредоточиться. Но как же так, спросите вы, неужели собака не постоянный отвлекающий фактор? Она может разбудить нас своим воем, а что будет с легкими, задумчивыми грезами читателя – они растают еще быстрее?
Давайте посмотрим на ситуацию с исторической точки зрения. Зоопсихолог Конрад Лоренц когда-то предпринял попытку представить себе, каковы были первые человеческие племена: они страдали от постоянной нехватки сна, неизменно держались настороже, так как им угрожало множество опасностей. Если им и удавалось вздремнуть хоть немного, то лишь потому, что их окружали шакалы, чей вой предупреждал людей о приближении хищника. Кто-то даже высказал предположение, будто глубокий сон – дар, обретенный благодаря собакам и волкам. Не будь рядом с нами этих верных товарищей с острым слухом, готовых чуть что поднять тревогу, мы так никогда и не смогли бы беззаботно предаться сновидениям. И вот теперь, когда у нас есть железные двери и сигнализации и, чтобы спать спокойно, собаки больше не нужны, как мы поступаем? Жалуемся, что они продолжают делать то, чем занимались ради нас еще на заре времен, – предупреждать об опасности? Неблагодарные людишки!
Нашему крепкому забытью больше не угрожают хищники, но все человечество, как мы видели, вполне может потерять жизненно важное умение, к тому же обретенное с большим трудом, а именно – вдумчивое чтение. Конечно, мы можем
