Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа

После того, как он проснулся, мы обсудили связь этого приступа с его страхами перед столкновением с десант­никами и реакцией на капитана, подвергшего его такой опасности. Он не понимал, почему он должен был чувст­вовать обиду или гнев по отношению к капитану и так как проявлял сильное сопротивление ко всему, кроме своего привычного «Это его право приказывать мне то, что он считает нужным», через несколько дней ему снова сделали инъекцию пентатола. Пациент снова перенесся на темную деревенскую площадь, и ему предложили высказать, что же он действительно чувствует к капитану. После некоторого сопротивления его гнев излился свободно и в полной мере. Он получил подтверждение в многочисленных случаях ди­скриминации, несправедливости, незаслуженной задержки в продвижении по службе, переутомления и т.д. Капитан, которого пациент пассивно принимал сознательно, прев­ратился в «ублюдка и паршивого сукиного сына», который постоянно злоупотреблял своим положением старшего по званию.

Во время такой бурной реакции пациента перебили и спросили: «А что твой отец?» Ответ был на удивление ис­кренним и кратким: «Такой же сукин сын». Затем он в на­стоящем времени словесно пережил событие, случившееся за несколько лет до того, как он попал в армию. Мы лишь резюмируем его затянувшуюся, но весьма насыщенную эмо­циями реакцию. Однажды, когда отца не было дома, со­курсники пациента собрались в Чикаго, и так как добираться туда было сложно, он, несмотря на запрет, воспользовался автомобилем отца. Пока он отсутствовал, его собака тоже нарушила домашние правила: она перебралась наверх в комнату отца, и там ее стошнило на дорогой ковер. Вер­нувшись, отец впал в ярость и вызвал к себе сына, чтобы объявить ему о предстоящем наказании: он должен был приходить домой после института не позднее шести вечера и ни под каким предлогом не мог выйти из дому после указанного времени в течение трех месяцев. Пациент при­знал свою вину, объяснил, как мог, почему так поступил, и мягко возразил против суровости наказания, сказав: «Тебе не кажется, что это слишком - но, ладно, я приму это как мужчина и не стану жаловаться», хотя под пентатолом он горько рыдал. Через десять недель отец пришел домой пьяным и сам нарушил запрет, попросив сына отвезти его в клуб. Там он предложил юноше выпить в баре и слезливым от похмелья тоном признал, что наказание было слишком суровым, что сын принял его как подобает мужчине и попросил прощения. Они пожали друг другу руки, и дело было забыто. Но во время сеанса пациент вошел в сильный гнев, которого никогда раньше не выказывал по отношению к своему отцу. Он запомнил эти эмоции, и мы обсудили их после того, как прошло действие пентатола.

Дальнейшая терапия была направлена на дифферен­циацию между инфантильным сознательным примирением с бессознательным кишечным проявлением ярости и нор­мально выраженным оправданным гневом взрослого муж­чины. Несомненно, это был лишь эпизод из их жизни. Сначала отец, когда ему был задан такой вопрос, отрицал всякие проявления деспотизма со своей стороны, но его жена не дала ему сменить тему и противоречила на каждом слове. Они с мальчиком вынуждены были заключить союз, чтобы вместе бороться против сурового врага и постоянно выискивали его слабые места. Дома отец был таким же начальником, как и на работе, он провозглашал приказы и отвечал на просьбы односложным «нет», никак не объяс­няя причин. По-своему он хотел «сделать из своего мальчика мужчину», но фактически не позволял никаких проявлений мужского равенства и требовал только инфантильной покор­ности и примиренчества. Нормальные эмоциональные ре­акции всегда подавлялись. Вскоре этот принцип должен был подтвердиться еще раз, поскольку сын делал первые попытки проявить свою новообретенную независимость, но отец был очень обеспокоен, по крайней мере, для то­го, чтобы снова играть ту роль, которой от него ждал пси­хиатр.

До этих пор терапия принесла хорошие результаты в том смысле, что не было никаких рецидивов, и к тому же отец выработал у себя более уважительное отношение к своему законному наследнику. Конечный результат будет зависеть от жизненных ситуаций ближайшего будущего, ко­торые и покажут, была ли эта короткая терапия достаточной и появится ли необходимость в дальнейшей терапии.

Этот случай мы описали так детально для того, чтобы продемонстрировать принципы применения краткой психо­терапии острых психосоматических состояний. Он демонст­рирует процесс вскрытия вытесненного эмоционального содержания, вызванного непосредственно быстротекущим неврозом и его отношением к более ранним паттернам. У данного пациента ясно обнаружилась смесь страха, ярости и зависимости, выраженная психосоматическим симптомом в личности, у которой не произошло формирования ожида­емой реакции. Лечение способствовало как проработке и переориентации концепции зрелости у самого пациента, так и изменению его социального окружения. Но это слу­чилось с личностью молодой и пластичной, со слабым, не застывшим защитным механизмом, когда окружение еще не успело нанести серьезного ущерба. В случае с людьми средних лет, привыкшими к хроническим невротическим паттернам с установившейся органической природой сома­тических симптомов, лечение краткой терапией, как пра­вило, менее успешно.

C.P.CЛABCOH

Групповая терапия

Одним из новейших применений психоанализа в терапии со вре­мени второй мировой войны было широкое распространение групповой терапии и группового психоанализа. Первоначально психологи, пси­хиатры и работники социальных сфер обратились к групповой терапии в целях экономии времени и дороговизны индивидуального анализа, а также из-за нехватки специалистов. Считалось, что даже групповой терапевтический контакт лучше, чем никакой. Сегодня некоторые те­рапевты (включая автора данного описания) считают групповой анализ, один или в сочетании с индивидуальным лечением, методом более предпочтительным, то есть часто даже более эффективным, чем ин­дивидуальный анализ.

Считается, что групповая терапия предоставляет пациенту воз­можность действовать в ситуации более сходной с самой жизнью, а также не позволяет развития гипертрофированной зависимости па­циента от терапевта, так как способствует развитию отношений с большой группой людей.

Случай*, описанный здесь, взят из книги С.Р.Славсона, талант которого сыграл не последнюю роль в том, что групповая терапия получила мировое распространение. Будучи директором отделения групповой терапии в еврейской коллегии попечителей в Нью-Йорке, Славсон первым использовал этот метод для лечения «сложных детей». Позже он пропагандировал и рекламировал развитие групповой терапии как в Соединенных Штатах, так и других странах мира.

В данном случае терапевтом была одна из пионеров групповой терапии Бетти Габриель, работавшая с группой девочек-подростков. По мере того, как проблема преступности подростков становится все острее, групповая терапия все чаще используется для решения подобных проблем. Однако использование групповой терапии ни в коей мере не замыкается работой с подростками в социальных агентствах, но используется все шире для лечения взрослых как в учреждениях, так и в частной практике.

*Аналитическая групповая психотерапия девочек-подростков. Из кн.: Аналитическая групповая психотерапия.

Группа сложных девочек

Сандра была очень привлекательной девочкой. Она ос­ветляла волосы и расчесывала их так, чтобы они выглядели «эффектно». Она активно пользовалась косметикой и вы­глядела старше своих лет. Вид у нее был беззаботный, но она всегда становилась серьезной, когда говорила о музыке или искусстве, к которым имела незаурядный талант. Де­вочка очень интересовалась собой и большую часть времени говорила о своих способностях. Она любила пофантази­ровать, особенно перед сном, и часто говорила о счастливой семейной жизни дома как о реальности, что далеко не соответствовало действительности.

Сандра попала на лечение через полицейский депар­тамент, ее арестовали во время побега из дома с другой девочкой, Элен. В этом ей помогала и поощряла мать, находящаяся в серьезном конфликте со своим мужем, ко­торого терпеть не могла. Сандра часто не ночевала дома и заводила знакомства с матросами прямо на улице. В семье постоянно происходили ссоры из-за денег, так как отец был скрягой и средств, которые он давал семье, едва хватало, чтобы сводить концы с концами; при этом был еще и вечно недоволен. Савдра часто прогуливала школу, пока ее не перевели в школу искусств, где ей было интересно.

Отец был жестоким, непреклонным и суровым челове­ком. Больше всех он любил среднюю дочь, а Сандра была младшей. Между этими двумя девочками существовало сильное соперничество, в котором родители винили Сандру и считали ее «смутьянкой». Мать, баловавшая девочку, не заставляла ее ничего делать по дому, но при этом жаловалась на упрямство Сандры. С другой стороны, отец относился к ней с недоверием и часто называл ее обидными именами, например, «бродягой». Сама Сандра считала себя ленивой и «чокнутой» и признавала, что попала в беду. Отец был настолько строг, что даже летом заставлял Сандру отправ­ляться в постель в девять часов вечера.