Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа

В этом случае благодаря консультативному лечению, открывающему внутренние конфликты, становятся более понятными и симптомы бунтарского поведения, и сексу­альные отклонения, и неблагополучная ситуация в школе. Становится ясно, какую важную роль играет неискаженное понимание, инсайт; ведь до этого все попытки лечения были тщетными. Сумев же принять роль более взрослого человека, Кора избавилась от агрессивного поведения, за которым скрывались уже известные нам конфликты.

Не вызывает сомнений, что поначалу ее инсайт касался лишь отношений с отчимом, но затем ее инсайт углубился и стал более динамичным благодаря признанию ею собст­венных чувств, которые она подвергала табуированию в себе самой, а также того, что за сложившуюся ситуацию несут ответственность и он, и ее отчим.

СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЕ

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕХНИКИ

Постоянно растущая необходимость в помощи, которую может оказать психоанализ, привела к развитию специализированных техник для лечения широкого спектра проблемных случаев у все более широко­го круга разных индивидов.

Некоторые из этих техник настолько отличаются от психоанализа в его первоначальной форме, что многие даже не решаются применить к ним термин «психоанализ», предпочитая называть их «психоана­литически ориентированной психиатрией».

В приводимых ниже случаях описаны две формы таких спе­циализированных техник: краткая терапия психосоматического забо­левания и групповая психотерапия. Можно указать и другие примеры таких специализированных техник: психоаналитически ориентирован­ная речевая терапия, терапия искусством, также специальная моди­фикация, используемая при лечении сумасшедших или близких к су­масшествию больных. Две техники, описываемые здесь, дают предс­тавление о множестве путей, которыми идет расширение и развитие психоанализа, стремясь охватить все новые и новые ситуации.

РОЙ Р. ГРИНКЕР И ФРЕД П. РОББИНС

Психосоматический подход

Для психосоматического подхода характерно применение психо­анализа к важной сфере заболеваний, не связанных с явно невро­тическими проблемами. Такой подход сделал возможным успешное лечение многих болезней, кажущихся органическими, как например, сильные брюшные боли и понос в данном случае, которые не подда­вались другим методам лечения.

Главное в психосоматическом подходе то, что он признает связь между психикой, сознанием и сомой, телом. В приводимом нами случае использовалась краткая терапия. Пентатоловый натрий, препа­рат, вызывающий гипнотическое состояние, использовался для того, чтобы помочь лечению как можно быстрее добраться до специфических проблем.

Хотя многие врачи использовали пентатоловый или амитоловый натрий, препарат со сходным воздействием, после второй мировой войны, результаты были не такими удовлетворительными, как во время войны. Большинство врачей считает, что такой крайний метод может применяться только к здоровым в остальном пациентам, когда недуг внезапно развивается в ответ на недавний сильный, но относительно непродолжительный стресс.

Однако одно из достоинств лечения с помощью пентатолового натрия заключается в том, что оно обнаруживает наличие бессозна­тельных мотивов в происхождении болезни. Очевидно, что в данном случае[23] препарат довел до сведения пациента материал, ранее недо­ступный его сознанию. Выражение этого ранее бессознательного ма­териала привело к исчезновению симптомов боли и поноса.

Краткая терапия психосоматического случая

Демобилизованный молодой человек двадцати двух лет попал в больницу с острыми болями в животе и поносом. Приступы начались, когда он был за океаном в армии, и привели к его эвакуации через госпитальную систему Соеди­ненных Штатов. Его не уволили по причине болезни, но вот-вот могли это сделать. Последний приступ случился дома как раз после разговора с отцом о средствах на покупку автомобиля для поездок в школу бизнеса. После тщатель­ного, но безрезультатного медицинского обследования те­рапевт решил отправить его к психиатру.

Пациент был хорошо сложенным красивым юношей с приятными манерами и очень хотел вылечиться. Его семья переехала в Соединенные Штаты из Канады, когда ему было всего двенадцать лет, и там его отец достиг феноме­нальных финансовых успехов. Отец был привлекательным, динамичным, вполне типичным представителем преуспева­ющего в большом бизнесе чиновника, способного прини­мать решения с молниеносной быстротой. Таким же образом он вел себя и дома. Мать была худой, непривлекательной, постоянно жалующейся, незаметной женщиной. Она пере­несла несколько операций брюшной полости и часто стра­дала поносами. Эти приступы усиливались, когда муж брал ее с собой в командировки. Еще у пациента был младший брат семнадцати лет. Рассказывая о своей семейной жизни, больной говорил, что им всего хватало, все члены семьи были хорошими и милыми людьми. Хотя молодой человек не был женоподобным, он производил впечатление довольно пассивной, со всем соглашающейся и во всем довольной личности. Его опыт войны был вполне безопасным и не изобиловал событиями. Он провел много месяцев в Англии в качестве шофера при хозяйственной части, потом отпра­вился во Францию много времени спустя после дня высадки союзных войск и никогда не участвовал в боях. Только однажды он находился в некоторой опасности, проезжая по территории, на которой высадились немецкие десант­ники. Ему было немного страшно, но он так и не увидел ни одного немца. Первый приступ боли в брюшине про­изошел с ним десять дней спустя, когда он ехал в машине к своему капитану.

Так как пациент не помнил своего эмоционального состояния во время приступов боли, решили попробовать реконструировать его состояние, предшествовавшее первому приступу, и выявить чувства, сопровождавшие данный эпи­зод. Для этого ему внутривенно ввели пантатол и сказали, что он ведет грузовик в тот самый день, когда ему было «немного страшно».

Пациент стал со страхом говорить о том, что по слухам немецкие парашютисты были неподалеку от того места, куда ему приказано ехать. Вдруг его грузовик поломался недалеко от холма, за которым раздавались выстрелы. По уставу он должен был оставаться возле грузовика, пока не прийдет помощь, и поэтому, подъехав на попутке до ближай­шего артиллерийско-технического патруля, он вернулся об­ратно к грузовику и даже вспотел от страха. Там он провел в одиночестве сорок пять минут в состоянии постыдного страха, хотя слышал только отдаленные выстрелы. Под воз­действием пентатола он обнаружил свои мысли, которые никогда до этого не находили словесного выражения, мысли маленького мальчика, молящего Бога спасти его. Он слишком молод, чтобы умирать, и кроме того, всегда был хоро­шим мальчиком, никогда никого не обижал. Что будет с его мамой, если его убьют или ранят? Плача и моля Все­могущего о помощи, он метался в постели в испарине и вскакивал от малейшего шума. В этой первой экстериоризации потока давно забытых мыслей больной даже в малейшей степени не проявил храбрости и гнева. Наконец прибыл спасительный грузовик, и пациент стал более аг­рессивным, когда помогал солдатам развернуть их машину. По мере приближения к лагерю он становился все более воинственным, а когда увидел своих солдат с автоматами наизготове, решился даже упомянуть этих мерзавцев на­цистов, говоря, что если они сюда сунутся, «мы перебьем их как крыс».

После сеанса с пентатолом пациент вспомнил, что очень боялся, но впоследствии совершенно об этом забыл. Он расценил свой страх как вполне объяснимую нормальную реакцию и быстро уснул в состоянии эмоционального исто­щения. Последующие сеансы концентрировались на «ма­леньком мальчике внутри взрослого мужчины» и универ­сальности реакций, вызванных страхом. Через несколько дней был проведен еще один пентатоловый сеанс с целью выявления причин кишечного приступа, происшедшего че­рез десять дней после случая с парашютистами. Пациент целый день возил офицера, у которого находился в подчи­нении, позволявшего себе привилегию общения с женщи­нами и употребления спиртных напитков, хотя жестоко наказывал своих людей за подобное поведение. Пациент был его личным шофером, и ему часто приходилось под­держивать капитана, когда он не мог идти или даже сидеть, прикуривать ему сигареты и даже кормить, когда тот был в состоянии похмелья. Благодаря гастриту на почве алко­голизма и плохому аппетиту капитана пациент съел не один его обед.

В интересующий нас день пациент вел машину по очень плохим дорогам с раннего утра до поздней ночи, пока они не остановились в какой-то крохотной французской дере­вушке. Капитан приказал пациенту ложиться спать в гру­зовике прямо под открытым небом, а сам отправился в зал для членов парламента, где и провел ночь в тепле и уюте. Пациент уговаривал себя, что поблизости нет никаких на­цистских парашютистов, что всех их выловили и что тут совершенно безопасно, «действительно совершенно безо­пасно», но, несмотря на эту собственную психотерапию, не мог уснуть на протяжении долгих часов. Через несколько минут после того, как ему удалось заснуть, он проснулся от острой брюшной боли и приступа поноса. Когда боль стала невыносимой, он отправился в приют для членов парламента, где отыскал своего пьяного капитана и тот приказал солдату отвезти его к врачу. Из местной санчасти его отправили дальше через госпитальную систему, но везде проверка на органическое заболевание или инфекцию давала негативные результаты, и в конце концов его отправили домой. В первом госпитале какое-то чувство вины за свою психосоматическую болезнь побудило его быть чрезвычайно обходительным с ранеными солдатами. Во время этого се­анса пациент стонал и извивался от боли. Он не отпускал рук от брюшной полости. Тахикардия, потовыделение и бледность, доходящая до зеленоватого цвета, не оставляли сомнения в том, как жестоко он страдает. Он полностью воспроизвел свое состояние во время приступа.