Любовь, которая убивает. Истории женщин, перешедших черту (СИ) - Моц Анна
Поначалу девушка восприняла границы, которые я установила, как жестокие и несправедливые и как очевидное доказательство моего безразличия. Но они оказались одновременно важными и полезными. Майя столкнулась с одним из обязательных элементов психотерапии: она должна быть регулярной, проходить в одном и том же месте и в одно и то же время, создавать безопасное и надежное пространство для исследования дестабилизирующих мыслей и чувств. Проверка границ, которые не сдвинулись несмотря на протесты, стала отрезвляющим и важным событием для Майи. По щекам девушки потекли слезы, когда она призналась, что ей было страшно в момент потери контроля. Кроме того, она боялась, что я решу наказать ее так же, как раньше делала мать. Она впервые рассказала, что подвергалась физическому насилию в детстве: ей говорили, что она плохая, из-за любого действия, которое Джейд считала проступком. В оставшейся части укороченной сессии мы впервые смогли приступить к внимательному исследованию детства: затронуть то, как на нее повлиял уход отца, жестокость и равнодушие матери, а также шрамы, которые оставили первые отношения.
Это стало поворотным моментом с нескольких точек зрения. Я приняла и интерпретировала гнев Майи, а не стала ее наказывать, как она ожидала. Это стало еще одним ударом по сформированному мировоззрению. Девушка была настолько убеждена, что я ее брошу, что не смогла скрыть удивления и позволила себе насладиться редким и ценным моментом самоанализа. Ей пришлось признать, что ее предубеждения – это личные ожидания, которые проистекают из прошлого опыта, а не из объективной реальности. Наша конфронтация стала незапланированным столкновением с глубочайшими эмоциями: верой в то, что она никчемна, что другие высмеивают ее и что каждый человек, за которого она отчаянно цепляется, обязательно ее оставит. Волна этих мыслей, обрушившаяся на нее в и без того напряженной ситуации, сильно на нее повлияла. Казалось, мы наконец-то нащупали крошечную трещину в броне фантазий, которая раньше казалась неуязвимой.
Подобные неожиданные моменты могут привести к решающим прорывам в терапии. Разница между моим поведением в реальности и переносом на меня чувств Майи по отношению к матери потрясла ее до такой степени, что она на мгновение осознала свою личность и обстоятельства, которые ее сформировали. Ей пришлось столкнуться с границами и понять, что помощь в определенных пределах возможна, но надежды на слияние с другим человеком, бесконечную психотерапию и вечную любовь несостоятельны. Это был еще один важный момент, еще один узел на том канате, что соединял реальность с миром фантазий Майи.
Когда мы обсуждали детство, в ее поведении также были заметны перемены. Она больше не была звездой собственного представления, которая красовалась с помощью знакомого повествования и внимательно наблюдала за реакцией аудитории. Драматическая напряженность исчезла, когда беспомощная, напуганная маленькая девочка начала раскрывать себя. Такая хрупкость вызывала у нее тревогу, но пережить ее было необходимо, чтобы обратиться к событиям из прошлого, которые причиняли ей столько боли. Избавившись от величия иллюзий, мы приблизились к суровой реальности, стыду и невзрачности, с которыми ей нужно было столкнуться, прежде чем она сможет с ними справиться.
С каждым сеансом пелена спадала и с моих глаз. Поначалу я с недоверием относилась к диким, необоснованным фантазиям Майи, но постепенно начала понимать, какой цели они служили: защите от мрачных реалий детства, от которых нужно было спасаться не только физически, но и мысленно. Боль, бедность и жестокое обращение в ее маленьком мире были слишком сильны, чтобы она могла противостоять им, поэтому она научилась их скрывать: сначала от других, а затем неосознанно и от себя.
Прогресс на этих двух сессиях оказался значительным, но наша работа была далека от завершения. Майя достигла первой ступени разделения между фантазией и реальностью, но пока была не готова отказаться от своей одержимости Тео и от переноса потребности в привязанности на меня. В конце каждого сеанса девушка не спешила уходить, медленно собирая вещи, а затем задерживалась в дверях, пристально глядя на меня, будто пытаясь запомнить мое лицо. В начале следующей сессии она становилась осторожной и уклончивой, как будто мы встречались впервые и за прошедшую неделю что-то могло измениться, угрожая балансу в отношениях.
Ощущение покинутости в детстве привело к тому, что Майя не чувствовала постоянства и все время ожидала, что людей, на которых она полагается, не будет рядом, когда ей понадобится их поддержка. Это отражалось в отчаянной борьбе за то, чтобы избежать разрыва отношений с Тео. Девушка не нашла в себе силы смириться с таким прозаическим расставанием, поэтому цеплялась за представление о Тео как о спасителе: он должен примчаться к ней, убить драконов глубочайших страхов и обеспечить сказочный финал, где Майю будут любить и никогда не бросят.
Так как у девушки появились первые зачатки самопознания, на последующих сеансах мы сосредоточились на двух темах. Первая – внешнего спасителя не было и никогда не будет. Только Майя и никто другой может самостоятельно избавить себя от худших страхов. Нужно признать, что отказы исключить не получится, отношения не строятся по заранее прописанному сценарию, а близость требует принятия людей такими, какие они есть, а не такими, какими мы хотим их видеть.
Вторая – грусть и скорбь, центральная задача нашей психотерапии. Непростые отношения Майи с Тео были напрямую связаны с тем, что она так и не смирилась с уходом отца и не оплакала его исчезновение из многих сфер ее жизни. Их спорадические контакты в последующие годы усугубили проблему, вновь пробудив в ней стремление к общению и дав соломинку надежды, за которую она хваталась. Майя продолжала видеться с ним вопреки нежеланию матери, поскольку для Джейд способ справиться с его уходом состоял в том, чтобы просто притвориться, что мужчины не существует. Это опасный пример, который отпечатался в сознании Майи: горькую реальность можно изменить силой своего желания и воображения.
Оплакивание эмоциональной потери отца помогло Майе примириться с болью, которую причинило ей это событие, и найти щупальца, которые в результате протянулись через ее жизнь. Постепенно она начала понимать, что перенесла свою потребность в сильном защитнике сначала на Макса, а затем и на Тео. Девушка осознала, что ее ненависть к Саскии была вызвана вытеснением чувств ко второй жене отца и другим детям – людям, которые отняли у нее объект ее любви. Она также начала признавать, что перекладывание глубочайших эмоциональных потребностей на других и ожидание, что они помогут ей почувствовать себя целостной, привели к тому, что ощущение самоидентичности ослабло и почти исчезло. Для Майи слово «влюбиться» стало синонимом к «развалиться». Она поддалась фантазиям, которые выступали бессознательным средством защиты от боли, но в конечном счете затянули ее в глубокую яму депрессии, заблуждений и самоистязания.
Только сбежав из мира грез, освободившись от бесконечного круга заветных воспоминаний и несбывшихся желаний, Майя смогла выбраться наружу. Смирившись с самыми болезненными событиями в своей жизни, она вновь обрела самообладание и контроль. Главное – она начала осознавать, что не сможет испытывать здоровую любовь по отношению к другому, пока не наладит отношения с самой собой. Ей нужно было принять как сильные стороны, так и недостатки, примириться с прошлым, но не дать ему одержать верх, а также отказаться от идеи, что она заблудшая душа, которой нужен спаситель. Сперва наши отношения пациента и терапевта разрушили привычную модель привязанности и показали, что девушку не обязательно в конце оставят одну. Затем они стали спасательным кругом во время того, как Майя преодолевала туман, отделяющий фантазии от реальности. Она встала на твердую почву экспериментов с более здоровыми мыслями и чувствами.
На этот медленный переходный процесс ушло два года еженедельных сессий. Потребовались месяцы работы, чтобы наконец выбраться из лабиринта навязчивых идей Майи и сохраняющейся веры в ее отношения с Тео. Было нелегко отказаться от сценария, за который она так цеплялась во время наших первых сеансов – даже после того, как начала сомневаться в его достоверности.
