Любовь, которая убивает. Истории женщин, перешедших черту (СИ) - Моц Анна
Майя испытала на себе разрушительное воздействие романтической идеализации другого человека. Большинству это знакомо по сексуальному влечению. Но одержимость не ослабевает, не смягчается и не развивается таким же образом, как возбуждение. Она подпитывает сама себя и не требует взаимности, что делает объект обсессии практически второстепенным. Более того, если объект не отвечает или отдаляется, одержимый влюбленный впадает в неистовство и наращивает усилия по возвращению того, что он рискует потерять. Именно в этот момент состояние, которое знакомо практически каждому, превращается в опасную фиксацию, которая рискует закончиться психологическим срывом.
Как раз это и начала испытывать Майя на второй год отношений. Она чувствовала, как Тео отдаляется от нее, старается реже видеться и больше не отвечает на сообщения с прежней частотой. Они меньше занимались сексом, и он, казалось, стал больше полагаться на наркотики перед началом процесса. По мере ухудшения отношений страх и недоверие Майи стали усиливаться. Она начала расспрашивать Тео, где он был, с кем и почему. Майя все больше и больше времени проводила, погружаясь в мысли о Тео и пытаясь выстроить картину его передвижений, когда они были не вместе. Из-за этого страдали и учеба, и психическое состояние. Девушка стала чувствовать себя хрупкой, ела и спала меньше, чем требовалось для поддержания здоровья, а также не могла сосредоточиться на занятиях. Друзья заметили, что Майя становится замкнутой. Казалось, что ее интересует только Тео.
Их наблюдения однозначно указывали на ухудшение психологического состояния Майи. Одержимость Тео означала, что из-за все более частого отсутствия парня Майя ощущала, как разваливается и мир, и она сама. Самоидентификация как второй половины Тео до конца жизни стала настолько мощной, что девушка с трудом могла понять, кто она и в чем смысл ее жизни без него. По мере того как истощались физические и психологические ресурсы организма девушки из-за депрессии, недоедания и нехватки сна, обсессивное желание воссоединиться с партнером лишь усиливалось. Время, проведенное вместе, сокращалось и становилось менее содержательным. Девушка пыталась компенсировать это бесконечным потоком сообщений и обнаженных фотографий, которые перемежались с вопросами, где он и с кем. Через несколько недель такого общения Тео разорвал отношения с Майей, сказав, что изначально не хотел ничего серьезного, а ее напористость для него – это слишком. Он не изменил своей позиции даже после того, как девушка пригрозила самоубийством в случае расставания.
Конец отношений ускорил ухудшение состояния Майи. Фиксация на Тео стала сильнее, поскольку она начала целыми днями отслеживать передвижения парня по социальным сетям, увеличивая фотографии, чтобы выяснить, где он и что делает. Она мучила себя мыслями о том, что Тео проводит время с новой девушкой, гуляет с ней по парку, смотрит фильмы на ноутбуке и занимается любовью. Как только стало ясно, что у Тео действительно начались отношения с девушкой по имени Саския, которая внешне отличалась от Майи практически всем, гнев и паранойя слились воедино. Она постоянно возвращалась к воспоминаниям о выходных с семьей Тео и представляла, что теперь парень познакомит их с Саскией, а они предпочтут именно ее.
Когда депрессия Майи усугубилась, девушка начала преследовать Тео и в жизни. Она загнала его в угол и умоляла сойтись. Она говорила, что сделает все, что угодно, чтобы угодить ему. В другой раз Тео сказал, что ей нужно оставить его в покое и что он вообще никогда не хотел с ней встречаться. Это разозлило Майю, и она вновь пригрозила самоубийством. Отчаянные и безуспешные попытки вернуть парня усилили паранойю. Она стала думать, что он сохранил видео их занятий сексом и показывал кадры друзьям, смеясь над ней. Затем, когда она тайком следила за Тео во время ночной прогулки, девушка увидела, как он целует Саскию, что вызвало новый пик ярости и беспокойства и направило ее одержимость в другое русло. В голове Майи сформировалась такая идея: если она убьет Саскию, сломленный горем Тео обязательно обратится к ней за утешением. Майя начала контактировать с Саскией и в конце угрожала ей убийством, что привело к аресту и приговору. Как ни странно, но не отчаяние от потери Тео подтолкнуло Майю к поступкам, которые больше нельзя было игнорировать. Импульсом стала надежда на то, что она сможет вернуть его, а также ее дикие идеи о том, как это осуществить.
К моменту, когда ко мне попало дело Майи, по криминальной составляющей уже было принято решение. Девушку осудили за преследование и угрозы убийством и приговорили к общественным работам, при этом обязательным пунктом значилось психологическое лечение, которое проводила я. Единственный вопрос заключался в том, как разработать курс психотерапии таким образом, чтобы он помог девушке, которая была успешной и популярной студенткой до того, как эротомания привела ее к паранойе, депрессии, расстройству пищевого поведения, домогательствам и угрозам убить. Моя цель заключалась в том, чтобы помочь Майе разобраться с совершенными преступлениями, их значением, глубинными мотивами и событиями, которые привели ее в эту точку. Ее цель была более простая, но в то же время противоположная. Она хотела помириться с Тео и полагала, что именно ему нужно измениться, чтобы ситуация разрешилась. Очень тихо (настолько, что мне пришлось напрячь слух) Майя сказала, что важно понять: жертва – она, а не кто-то другой.
На первых сеансах я боролась не только с непримиримостью наших целей, но и с тем, что я начинала понимать истинные потребности Майи и ее представления о том, как нужно относиться к окружающим. Когда она рассказывала печальную историю отношений с Тео и своего личного угасания во время их разрыва, меня поразило не только содержание, но и манера изложения. Пока Майя говорила, она пристально наблюдала за мной, подмечая малейшие изменения в мимике или жестах. Если мой взгляд перемещался на какой-то предмет в кабинете, она смотрела туда же. Если я собиралась прервать ее рассказ, на лице девушки проявлялась нетерпеливость еще до того, как я успевала что-то сказать. Вскоре я поняла, что мне отводилась центральная, но пассивная роль: я была зрительницей на представлении Майи – мое присутствие имело значение, но я должна была выражать молчаливое согласие. Единственное, что девушка хотела услышать, – это повторение или подтверждение ее слов. Ко мне подходили как к зеркалу: от меня ожидали лишь отражения. Майя делала паузы только для того, чтобы проверить, что я все еще улавливаю ее мысль. «Понимаете?» – риторически спрашивала она и ждала утвердительного ответа.
Майя жаждала моего внимания как заинтересованного зрителя, но в то же время боялась, что я могу покинуть зал в любой момент. Я чувствовала себя чуть ли не заложницей ее версии событий и вела себя более осторожно, чем обычно, когда подвергала сомнению ее слова: мне не хотелось утратить доверие девушки. Однако неуверенность излучала именно Майя. Некоторым пациентам сеансы нравятся, другие принимают в них минимальное участие и явно хотят уйти из кабинета как можно скорее. Казалось, что Майя цепляется за меня сильнее всех пациентов, с кем я когда-либо работала. В ее жестах и позах чувствовалось отчаяние, и это заставило меня высказать редкое наблюдение: казалось, что девушка боится окончания сеанса с самого его начала. Она кивнула и сказала, что вне наших встреч все как будто разваливается: ей больше не с кем поговорить, а психотерапия – единственное, что у нее есть.
Потребность в эмоциональной поддержке и перенос на меня тех запросов, удовлетворение которых прежде ожидалось от Тео, начали прояснять модель отношений и проблемы, из-за которых мы оказались в этой точке. Становилось все более очевидным, что Майя искала не кого-то конкретного, а просто человека, с которым она могла бы достичь своего рода слияния. Это позволило бы смягчить чувство незащищенности, боязнь остаться одной и всепоглощающий страх быть покинутой. В нарциссической вселенной Майи она стояла в центре, а другие люди существовали лишь для того, чтобы удовлетворять ее отчаянную потребность в любви и восхищении.
