Ричард Бендлер - Вводный курс НЛП-тренинга
И что же произойдет с этой женщиной, если мы приостановим действие этой части и не введем никаких других изменений? У нее не остается ни одного способа самомотивирования. Именно поэтому мы делаем экологическую проверку.
Экологическая проверка – это способ убедиться, что новые стереотипы поведения соответствуют всем остальным частям личности. Вплоть до шага 6 мы в сущности создаем систему коммуникаций между сознанием личности и той ее частью, которая отвечает за стереотип, подлежащий изменению. Затем мы находим более эффективные способы поведения в изменяемой области. Я знаю, что когда я закончу этот процесс, я должен убедиться, что он будет полезен для всей личности в целом.
Разрешите мне привести еще один пример на эту же тему. Я встречал людей, которые были тихими, как мышки, затем проходили тренинг самоутверждения и становились агрессивными, и настолько агрессивными, что жена или муж оставляли их, а друзья переставали с ними разговаривать. Они орут на окружающих и прекрасно самоутверждаются, но друзей у них не остается. Это – полярное изменение, колебания маятника в противоположную сторону. Один из способов утвердиться, что с клиентом такого не произошло – это экологическая проверка.
Когда мы закончили формирование коммуникации и получили новые варианты поведения для той части, которая управляет проблемным поведением, вы спрашиваете все остальные части личности, как это отозвалось на них? «Есть ли какая-либо часть меня, которая имеет возражение против новых способов поведения?» Если какая-то часть возражает, то обычно она использует другой сигнал. Сигнал этот может быть в той же самой системе, но в другой части тела. Если вдруг возникает напряжение в плечах, то вы говорите: «Хорошо, мое сознание ограничено. Не могли бы увеличить напряжение, если возражения есть и уменьшить, если их нет?» – если возражения есть, то это прекрасный результат. Это означает, что есть другая часть, другой ресурс, который может быть использован для того, чтобы совершить это изменение. Вы снова на шаге 2, откуда повторяете весь процесс.
Одна из тех вещей, которые отличают хорошего коммуникатора от плохого – это способ использования языка. Используйте язык так, чтобы достигать намеченной цели. Люди, неряшливо использующие язык, получают неряшливые реакции. Вирджиния Сатир очень точна в использовании слов, а Милтон Эриксон – еще точнее. Если вы точно формулируете процессы, то в ответ получаете точную информацию. Например, кто-то здесь сегодня сказал: «Обратитесь внутрь себя и спросите часть, ответственную за это поведение, хочет ли она измениться». Он получит ответ «нет»! Прекрасно! Он не предложил этой части новых вариантов. Он не спросил: «Хочешь ли ты со мной поговорить?» Он сказал: «Хочешь ли ты измениться?»
Другой участник семинара сегодня сказал: «Хочешь ли ты, часть, ответственная за это поведение, принять выборы, сделанные творческой частью?» Ответ был отрицательный. И конечно, творческая часть ничего не знает про это поведение. Только она знает об этом поведении все.
Мужчина: А что, если творческая часть отказывается генерировать новые варианты?
Это никогда не произойдет, если вы ее уважаете. Если вы как терапевт не уважаете способность людей к творчеству, не уважаете их подсознание, то оно прекратит любую коммуникацию с вами.
Женщина: Я и мой партнер открыли, что наше сознание с большим трудом принимает всякие изменения.
Я совершенно согласен с вами. Это совершенно справеливо относительно терапевтов, особенно если новые варианты поведения остаются в подсознании. Но это не обязательно верно по отношению к другим терапевтам. Терапевты имеют очень любопытное подсознание. Почти каждая современная гуманистическая психотеология, насколько я знаю, предполагает, что надо осозновать, чтобы совершить изменение. Это абсурд.
Женщина: Я все время путаю сознание и осознание. В гештальт-терапии говорится о важности осознания, а …
Когда Фриц Перлс говорит: «Оставьте свой ум и обратитесь к чувствам, осознавайте их», то я думаю, что он говорит об опыте. Я думаю, что он имел ввиду, что можно сенсорно переживать, не вмешивая при этом сознание. Он писал, о «ОМ» опыта, о том, что когда вы что-то себе говорите, то находитесь так далеко от своего сенсорного опыта, как это только возможно. Если вы делаете зрительные образы, то находитесь несколько ближе к своему опыту. Когда же вы испытываете чувства, то находитесь на ближайшем расстоянии к своему опыту. Он писал также о том, что «ОМ» резко отличается от поведения в действительности в реальном мире.
Я думаю, что здесь он намекает на то, что вы можете иметь опыт рефлексивного сознания. Он назвал это состояние «здесь и сейчас». Мы называем его «аптайм"». Эта стратегия, которую мы, в частности, используем для того, чтобы организовать наши реакции и восприятие для работы здесь на семинаре, находясь в «аптайм», вы ничего себе не говорите, не делаете зрительных образов и не имеете чувств. Вы просто оцениваете сенсорный опыт и прямо на него реагируете.
В гештальт-терапии присутствует скрытое убеждение, что оценивать опыт клиента по внешним невербальным проявлениям плохо, потому что в этом случае вы должны проявлять реакцию избегания. Если вы смотрите в сторону, вы избегаете. И когда вы смотрите в сторону, вы находитесь во внутреннем опыте, который называем «даунтайм». Фриц хотел, чтобы каждый был в аптайм! Он был очень творческой личностью, и я думаю, что он имел ввиду именно это, но его очень трудно понять.
Женщина: Вы сказали, что мы увидим, когда переформирование не работает.
Я действительно это сказал, когда ходил по аудитории. Вы попробуйте применить этот прием и он не сработает. Но это не есть утверждение о приеме. Это утверждение об отсутствии достаточной креативности при применении этого метода, так же как и о недостаточности сенсорного опыта, необходимого для того, чтобы воспринять все признаки, которые имели место. Если вы воспринимаете это как «прием не сработал», вместо того, чтобы говорить себе «какой я тупой, глупый и неадекватный», то не видите здесь возможность узнать что-то новое, что-то начать исследовать. Тогда терапия будет представлять для вас реальную возможность аутоэкспансии, а не источник самокритики.
Вот одна из вещей, которую я для себя открыл, изучая и обучая гипнозу. Я думаю, что это одна из причин, что гипноз не распространяется в нашем обществе. Как гипнотизер, вы погружаете кого-либо в транс и даете ему инструкцию типа «А сейчас вы попробуете открыть глаза и не сможете». Большинство людей не желает подвергать себя такого рода тестам. На таких семинарах мне все время говорили: «Что произойдет, если я сделаю определенное внушение, а он его не выполнит?» А я отвечал: «Вы сделаете другое внушение!»– если терапевт не получает точно такой реакции, какая была ему нужна, то думает, что потерпел неудачу, вместо того, чтобы оценить, что здесь ему представляется возможность творческого реагирования.
Здесь действительно заключена очень хитрая ловушка. Если вы решаете заранее, перед тем, как начать коммуникацию, каков должен быть «правильный» ответ, то вероятность того, что вы его получите, весьма мала. Если же вы делаете какой-то маневр, производите какое-то вмешательство, а затем просто переходите в свой сенсорный опыт и замечаете, какую реакцию вы получили, то понимаете, что все реакции пригодны к использованию. Не существует особенно хороших и особенно плохих ответов. Любой ответ хорош, если он использован, и это следующая ступень в процессе изменения. Единственный способ потерпеть неудачу – это отказаться от дальнейших попыток. Конечно, вы можете повторять одно и то же несколько раз, но это означает, что вы несколько раз потерпите неудачу.
Есть одно исследование, о котором я считаю, вы должны знать. Группу испытуемых разделили на три части: одна из них посещала терапию, другая просто ждала своей очереди на терапию, а третьей группе показывали фильм про терапию. И клиенты из группы ожидающих имели тот же самый процент улучшений! Этот комментарий относится к самому исследованию, и ни к чему более. Это «открытие» было предоставлено мне, как некоторое утверждение о мире. Когда я сказал, что единственное, что я могу из этого извлечь – это убеждение в некомпетентности людей, проводивших терапию, это поразило авторов исследования, они увидели в этом новый вариант интерпретации ситуации, который они не учли.
Я пришел в психологию из математики. Первое, что для меня приобрело смысл в области психологий – это то, что методы, которые они применяли, не работали, по крайней мере, в случаях тех больных, которые по-прежнему лежали в больницах и посещали кабинеты, но вместе с тем были люди, которые выздоравливали и отправлялись домой! Для меня тогда имело смысл единственное – что я не хочу делать со своими клиентами то, что они делают. Единственное, чему не стоило учиться – это тому, что они делали – уже делали со своими больными, делали то, что не срабатывало.
