Помоги себе, и тело откликнется - Анна-Мария Филльоза
Самый сложный орган, с отметинами житейских сражений, кожа способна выдать самое сокровенное, самое архаичное в человеке. Кожные заболевания представляют собой наглядную иллюстрацию роли бессознательного и его динамических конфликтов в нашем психосоматическом равновесии. Они могут принимать различные формы: зуда, крапивницы, псориаза, экземы.
У одной из наших подруг небольшой налет экземы на одном пальце руки. Она дерматолог и объясняет это частым мытьем рук, связанным с ее профессией, и лечится мазями. Хотя она пользуется более чем нейтральным мылом или растворами, не содержащими мыла, время от времени у нее появляется небольшая бляшка, и обычно это происходит во время перегрузки работой или одного из многих конфликтов, которыми омрачена ее личная жизнь.
И сердце
Сердце обеспечивает циркуляцию крови по всему организму, насыщая клетки кислородом и питательными веществами. На его функционирование, регулируемое вегетативной нервной системой и вегетативными центрами, расположенными в самом сердце, могут влиять эмоциональные перегрузки. Психическое напряжение на работе является вторым по значимости фактором риска сердечно-сосудистых заболеваний, сразу после курения. Наибольшему риску подвергаются младшие сотрудники, чья свобода принимать решения наиболее ограничена и чью рутинную работу нельзя назвать разнообразной. Если к этому добавляется напряжение в личной жизни и у них мало или совсем нет времени на себя, это увеличивает риск инфаркта примерно в девять раз.
Франц Александер (1891–1964), один из основоположников психосоматической медицины, справедливо настаивал на том, что «описание, даже подробное, сердечной деятельности больного без учета его эмоциональных состояний и мыслей бесполезно». Он был прав, поскольку сердце, а вместе с ним и вся сосудистая система особенно чувствительны к эмоциям. Вот почему мы обнаруживаем множество функциональных расстройств – учащенное сердцебиение, тахикардию, прекардиальные боли, высокое кровяное давление, – у людей, подверженных сильным приступам гнева, страха и тревоги, переплетенных порой в неразрывный узел.
Здоровое сердце и сосуды – это важно; также в случае сомнений лучше лишний раз проконсультироваться «на пустом месте», чем дожидаться, когда будет слишком поздно.
И дыхание…
Сезонные риниты, повторяющиеся ларингиты и бронхиты часто, по-видимому, возникают только из-за климатических условий, благоприятных для вирусов и бактерий. Однако мы не можем игнорировать личные факторы, приводящие к снижению иммунной защиты. Так, исследование, проведенное в США, показало, что подростки, неспособные выразить свой гнев, чаще других страдают инфекциями верхних дыхательных путей, а инфекции горла часто встречаются у пациентов, которые не могут удовлетворить свои основные потребности (фрустрация) или пережили унижение и не могут выразить свои гнев и обиду.
Астма, которая характеризуется затрудненным дыханием и тяжелыми приступами удушья (отсюда и ее название, которое происходит от греческого asfixya, «задыхаться»), является инвалидизирующим заболеванием с серьезными последствиями для эмоциональной и социальной жизни. Долгое время она считалась типичным психосоматическим заболеванием. Относительно распространенная – ею страдают 1–2 % детей, – астма имеет особый эволюционный аспект. Действительно, у более чем трети детей к 15 годам она исчезает, и мы не можем объяснить почему. Среди ее причин определенно установлена роль респираторной аллергии: соединение антигена (пыль, пыльца, плесень) с антителом, называемым иммуноглобулином Е, вызывает выделение в организме гистамина или токсичных аминов, что приводит к аллергическим явлениям. Однако это не должно вводить нас в заблуждение, поскольку, как и при любом другом заболевании, возникновение астмы зависит от множества факторов, среди которых практически неизменно обнаруживается психологический компонент.
Великий клиницист Арман Труссо (1801–1867) представил в 1862 году в своей работе «Медицинские клиники Вотель-Дье» следующее прекрасное самонаблюдение: «Самый тяжелый приступ астмы, который я когда-либо переживал, произошел при следующих обстоятельствах. Я подозревал своего кучера в нечестности; чтобы удостовериться в этом, я однажды поднялся на чердак, где замерил запас овса. Выполняя эту операцию, я внезапно почувствовал приступ одышки [затрудненного дыхания] и стеснения, настолько сильный, что едва смог вернуться в свою квартиру; мои глаза вылезали из орбит, мое бледное отечное лицо выражало глубочайшую тревогу. У меня хватило времени избавиться от галстука, броситься к окну и открыть его, чтобы подышать свежим воздухом. Обычно я не употребляю табак, но тут попросил сигару [в то время табак использовался для лечения приступов астмы], из которой я сделал несколько затяжек; минут через восемь или десять этот приступ сошел на нет.
Что стало его причиной? Несомненно, овсяная пыль, которая при этом поднялась и проникла в мои бронхи. Но несомненно также то, что одной этой пыли было недостаточно, чтобы определить этот необычный инцидент, во всяком случае, причина была совершенно непропорциональна произведенному эффекту. […] Значит, в этом должно было быть что-то особенное; помимо прочего, речь идет об особых условиях, которые привели к катастрофе. Под влиянием морального возбуждения, которое вызывала во мне мысль о домашнем воровстве, каким бы незначительным оно ни было, моя нервная система была поколеблена, и совсем несущественная причина сама по себе подействовала на нее с чрезмерной силой».
В том же году, когда была опубликована книга Труссо, Ипполит Бернгейм (1840–1919), который проводил сеансы гипноза в Нанси и у которого Фрейд в начале своей карьеры провел несколько недель, писал: «Нужно ли подчеркивать преобладающую роль, которую психический орган играет в кровообращении и дыхании. Этого достаточно, чтобы помнить о значительном воздействии морального на физическое, разума на тело, психической функции мозга на все органические функции».
Было ли этого достаточно, как утверждал Бернгейм? Похоже, что нет, поскольку на рубеже веков эффекты гипноза и внушения вышли из употребления, и эти наблюдения были в основном забыты. Идея о значительном воздействии сознания на тело на долгое время была забыта ради чистых экспериментов и лабораторных исследований. Приступ астмы, вызванный видом искусственных роз (что случилось во время представления оперы «Пеллеас и Мелизанда» с Марселем Прустом, предположительно страдавшим тяжелой формой астмы), в то время считался не более чем анекдотом.
И все же факты налицо, и многие астматики могут об этом свидетельствовать: у аллергика (который, впрочем, до поры до времени может не знать, что он аллергик) нередко случается приступ астмы или вспышка экземы в день обследования, из-за эмоционального потрясения или определенных невыносимых воспоминаний. Так можно ли действительно недооценивать то, что много лет назад известный аллерголог профессор Ф. Курильский назвал «психологическими модуляциями аллергических проявлений»? И пренебрегать тем, что астматик нуждается в пространстве, где его могут выслушать и где
