Забытый язык - Эрих Зелигманн Фромм
«Аналитик: Какой сюрприз! Это первый случай, когда вы уверены, что не совершали преступления и только боитесь, что не сможете защититься от обвинения. Вчера случилось что-нибудь хорошее?
Пациент: Ничего особенно важного, если не считать того, что я получил некоторое удовлетворение, когда выяснилось, что недосмотр в конторе определенно произошел по чьей-то, а не моей вине; я опасался, что подумают на меня.
Аналитик: Вижу, что это довольно приятно, но, может быть, вы расскажете мне, в чем заключался недосмотр?
Пациент: Позвонила женщина, которая хотела увидеться с одним из партнеров нашей фирмы, мистером X. Я говорил с ней, и на меня произвел впечатление ее приятный голос. Я предложил ей прийти к четырем часам на следующий день и оставил записку на столе мистера X. Его секретарша взяла записку, но вместо того чтобы сказать о ней ему, убрала записку и совсем об этом забыла. На следующий день молодая леди пришла и была огорчена и расстроена, узнав, что мистер X. отсутствует, а о ее деле все забыли. Я поговорил с ней и извинился, а через несколько минут уговорил ее рассказать о проблеме, которую она хотела обсудить с мистером X. Все это было вчера.
Аналитик: Как я понимаю, секретарша вспомнила, что забыла про записку, и призналась в этом вам и молодой леди?
Пациент: Да, конечно; странно, что я забыл об этом упомянуть; вчера это казалось самым важным, за исключением… ну, это ерунда.
Аналитик: Послушаем об этой ерунде. Вы ведь знаете из опыта, что наша ерунда – обычно самое мудрое, что говорит нам внутренний голос.
Пациент: Ну, я хотел сказать, что почувствовал себя странно счастливым, когда разговаривал с леди. Она возбудила дело о разводе, поскольку, как я понял, поддалась на уговоры и принуждение амбициозной матери, когда вступила в совершенно неподходящий брак. Она выдержала четыре года, а теперь решила положить этому конец.
Аналитик: Итак, у вас тоже было видение свободы, не так ли? Меня интересует маленькая деталь. Вы видели людей, танцующих на улицах, и это было единственное, что вы узнали. Видели ли вы когда-нибудь такую сцену?
Пациент: Подождите минутку… как странно! Теперь вспоминаю… Да, когда мне было четырнадцать лет, мы с отцом путешествовали по Франции. Четырнадцатого июля[36] мы оказались в маленьком городке и видели празднество; вечером на улицах танцевали люди. Знаете, это был последний раз, когда я был по-настоящему счастлив.
Аналитик: Ну вот, прошлой ночью вы смогли ухватиться за ниточку. Вы могли бы представить себе свободу, свет, счастье, танцы как возможность, как что-то, что вы когда-то испытали и могли бы испытать снова.
Пациент: При условии, что знал бы, как пересечь реку!
Аналитик: Да, вот вы где сейчас: в первый раз вы поняли, что не совершали никакого преступления, что есть город, в котором вы свободны, и что река, которую можно перейти, отделает вас от этой лучшей жизни. В реке нет аллигаторов?
Пациент: Нет, это обычная река, похожая на ту, что течет в нашем городе, – я ее боялся в детстве.
Аналитик: Тогда там должен быть мост. Вы и так долго ждали, чтобы через него перейти. Теперь проблема – выяснить, что мешает вам это сделать».
Это один из тех важных снов, в которых совершается решительный шаг к выздоровлению от психической болезни. Несомненно, пациент еще не здоров, но он испытал самое главное, если не считать самого выздоровления: ясное и яркое прозрение того, какова жизнь, в которой он не преследуемый преступник, а свободный человек. Он также видит, что добраться туда он может, если пересечет реку – это старый универсальный символ принятия важного решения, начала нового существования, рождения или смерти, отказа от одной формы жизни ради другой. Видение города есть исполнение желания, однако это желание рационально; оно представляет жизнь, исходит из той части личности пациента, которая была скрыта и отчуждена от него. Это видение реально, как реальна любая картина, которую он видит наяву, если не считать того, что ему все еще требуется одиночество и свобода существования во сне, чтобы в этом увериться.
Вот еще одно сновидение о «переходе через реку». Оно приснилось пациенту, единственному избалованному сыну. Родители ему во всем потакали, восхищались им как будущим гением, все ему обеспечивали, так что от самого мальчика не требовалось никаких усилий – от завтрака, который мать утром приносила ему в постель, до отношения учителей, которых отец уверял в необыкновенной одаренности сына. Оба родителя безумно боялись всякой опасности для мальчика; ему не разрешали плавать, ходить в походы, играть на улице. Иногда ему хотелось восстать против стеснительных ограничений, но с чего жаловаться, когда он получает все эти замечательные вещи: восхищение, обожание, столько игрушек, что их можно было бы выбрасывать, и почти полную защиту от всех внешних опасностей? Мальчик и в самом деле был одаренный, но ему так и не удалось встать самостоятельно на ноги. Вместо того чтобы освоить какое-то дело, он видел цель лишь в том, чтобы заработать аплодисменты и восхищение. Так он стал зависимым от других – и боязливым.
Однако сама потребность в похвалах и страх, когда их не было, сделали его раздражительным и даже жестоким. Молодой человек начал психоаналитическое лечение из-за затруднений, связанных с детскими претензиями, зависимостью, страхом и жестокостью. Через шесть месяцев занятий с психоаналитиком ему приснился следующий сон.
«Я должен переправиться через реку. Я высматриваю мост, но его нет. Я еще маленький, мне пять или шесть лет, плавать я не умею. [Пациент действительно научился плавать в восемнадцать лет.] Потом я вижу высокого темноволосого человека, который зна́ком показывает мне, что может перенести меня через реку на руках. [Река имеет в глубину только около пяти футов.] В тот момент я радуюсь и позволяю ему взять меня на руки, но когда он меня поднимает и начинает идти, меня неожиданно охватывает паника. Я знаю, что если не высвобожусь, то умру. Мы уже ступили в реку, но я собираю все силы и прыгаю с рук того человека в воду. Сначала я думаю, что утону, но потом начинаю плыть и скоро добираюсь до противоположного берега. Тот человек исчезает».
Накануне молодой человек был на вечеринке и неожиданно понял, что все его интересы сводятся к тому, чтобы добиться восхищения и симпатии. Он почувствовал – в первый раз, – как по-детски он себя на самом деле ведет и что он
