Роджнр Уолш - Пути за пределы "эго"

Трансперсональный подход предполагает, что привязанность — более распространенный источник страдания и патологии, чем принято считать. Психиатр А. Дейкман подчеркивает: «Трудно найти невротический симптом или человеческий порок, в основе которого не лежат ло бы желание обладать или страх потерять». Конечно, это далеко не новое прозрение, такая мысль является одним из центральных положений мировых традиций мудрости:

Вы обманываетесь пагубной привычкой и желанием чувственного восприятия, как мотылек пламенем лампы.

Будда своей Второй Благородной Истиной дает краткое описание ситуации: «Страстное стремление есть причина страдания».

Трансперсональный подход проливает свет на природу, причину и на возможность лечения наркотической и алкогольной зависимостей, предполагая, что пагубная привычка к еде и напиткам — это начало, верхушка значительно более глубокой динамики. Привязанность, или зависимость, лежит в основе многих человеческих страданий. Привязанность носит скорее универсальный, чем индивидуальный характер, имеет экзистенциальное происхождение, а не просто связана с внешними обстоятельствами; она онтологична, а не чисто психологична. Длительный курс лечения при таком подходе требует включения экзистенциальных и трансперсональных аспектов в дополнение к фармакологическим и поведенческим.

Таким образом, трансперсональный подход создает ряд новых представлений о диагностике, этиологии и терапии различных клинических проблем. В области диагностики это новые (для западных психологов) клинические синдромы и предупреждение их ошибочного причисления к традиционным патологическим категориям. С точки зрения этиологии, трансперсональный подход в случаях наркомании и духовных кризисов не позволяет упускать из виду трансперсональные причинные факторы. Для терапии полезно иметь представление о том, что трансперсональные кризисы приносят пользу, если учитывать возможность их психотерапевтического воздействия, а не отбрасывать их как патологию.

Трансперсональный подход подчеркивает и то, что в основе многих из беспокоящих нас личных, культурных и глобальных проблем лежит нежелание признать свою трансперсональную природу и неспособность удовлетворить трансперсональные потребности.

Статьи этой главы рассказывают о некоторых трансперсональных клинических проблемах. В классической работе «Духовные опасности: понимание и лечение трансперсональных кризисов» Кристина и Станислав Гроф очерчивают контуры нового клинического поля деятельности и рассматривают случаи, причины и возможные подходы к лечению трансперсональных кризисов, а в статье «Зависимости как духовная опасность» они указывают на то, что наркотическая и прочие зависимости могут скрывать за собой духовный кризис, и рассматривают пути распознавания и способы их лечения.

Существует широко распространенная и довольно опасная точка зрения, что духовные учителя совершенно свободны от неврозов, так свойственных всем нам. Хотя трансперсональные переживания и развитие могут устранить или в какой-то степени ослабить некоторые психопатологические проявления, остается неясным, какие измерения личности и какие патологии при этом трансформируются, а какие не затрагиваются и сохраняют проблематичность. Эти вопросы очерчивают поле будущих трансперсональных исследований. Дж. Фюрстейн рассматривает эти проблемы в статье «Тень просветленного гуру» Завершает главу статья К. Уилбера «Спектр патологий», где он анализирует специфические трудности, возникающие на определенных стадиях трансперсонального развития.

ЗАВИСИМОСТИ КАК ДУХОВНАЯ ОПАСНОСТЬ

Возможно, что для многих людей пристрастие к наркотикам или алкоголю продиктовано стремлением к трансценденции и целостности, поэтому наркотическая и алкогольная зависимость, как и множество других видов зависимости, во многих случаях представляет собой форму духовного кризиса. Наркомания отличается от прочих форм преобразующих кризисов тем, что духовное измерение здесь замутняется явно деструктивной и самодеструктивной природой. Если в состоянии духовного кризиса, не отягощенного вредными привычками, люди сталкиваются с проблемами, связанными с духовными или мистическими состояниями, то при наркомании многие трудности продиктованы невозможностью осуществить глубокий внутренний поиск.

Алкоголики и другие наркотически зависимые люди характеризуют свой недуг как «духовное банкротство» или «душевную болезнь», а исцеление истощенной души как «возрождение». Подобным образом описываются другие духовные кризисы, поэтому из успешных программ по исцелению алкогольных и наркотических злоупотреблений можно извлечь не один урок по оказанию помощи людям, переживающим преобразующий кризис.

Для многих людей за пристрастием к наркотикам, алкоголю и т.п. стоит стремление к высшему «я» и Богу.

Многие выздоравливающие рассказывают о своих неустанных поисках каких-то непознанных сфер жизни, описывают тщетную погоню за впечатлениями, пищей, особыми взаимоотношениями, обладанием или сильным стремлением удовлетворить неудовлетворенные желания. Оглядываясь назад, они признают трагическую ошибочность восприятия, заставляющего искать ответ вовне, а не внутри себя.

Некоторые даже описывают первую выпивку или употребление наркотика как начальный духовный опыт, как состояние, при котором стирались границы личности и исчезало ежедневное страдание, уступая место состоянию псевдоединения, как это описывает Уильям Джеймс в следующем отрывке из книги «Многообразие религиозного опыта»:

Власть алкоголя над человечеством безусловно определяется его способностью стимулировать мистические стороны человеческой природы, обычно придавленные к земле холодными фактами и сухим критицизмом трезвого состояния.

Участвуя в духовной восстановительной программе после погружения на самое дно своей болезни, возвращающийся к жизни человек может воскликнуть: «Это то, что я искал, на что надеялся!» Новообретенная ясность и связь с Высшей Силой и с другими человеческими жизнями дает им состояние единения, которое они искали и по которому мучительно тосковали.

Для многих людей наркотическая и алкогольная зависимость и другие пристрастия — это форма духовного кризиса.

Как и в других критических состояниях, путешествие наркомана или алкоголика на дно и возвращение обратно часто представляет собой процесс умирания и возрождения «эго».

Что происходит в процессе умирания «эго»? Принимает ли оно форму спонтанного духовного пробуждения, или на дне запоя все, кем человек был и кем он является, все отношения и все точки отсчета, все рационализации и защиты разбиваются и человек остается обнаженным, сохраняя лишь сердцевину своего существования?

Из этого состояния абсолютной, ужасающей капитуляции некуда идти, кроме как наверх. Возрождаясь после этой опустошающей смерти, человек легко раскрывается для духовно ориентированного существования, когда важным импульсом становится практическое служение. Многие люди, к своему удивлению, обретают постоянный внутренний источник бесконечного великодушия, дающий им силу и руководящий ими. Они обнаруживают, что бездуховная жизнь тривиальна и бессмысленна. Ключ к этому освобождению — полный отказ от иллюзии, что человек способен контролировать свою жизнь, и понимание, что необходима помощь Высшей Силы.

Билл Уилсон, один из основателей Общества анонимных алкоголиков, красноречиво говорил и писал об алкоголизме и о потребности в духовных измерениях в период восстановления. Его трансформация началась в больничной палате, где, безнадежно больной, он лечился после одного из запоев. Его биограф пишет:

Теперь впереди ничего не было, только смерть или сумасшествие. Это был конец, тупик. «Ужасная темнота (окружала меня», — рассказывал Билл. В беспомощности и отчаянии он закричал: «Я сделаю что угодно, все, что угодно!» Он испытывал состояние полной, абсолютной капитуляции... Он кричал: «Если есть Бог, пусть Он явится!»

Далее Уилсон рассказывает: «Вдруг моя комната вспыхнула неописуемым белым светом. Я был охвачен экстазом, не поддающимся описанию... Я стоял (на вершине горы), где дул сильный ветер. Это был не воздух, а дух. Он был наполнен огромной чистой силой, он проходил прямо сквозь меня. Затем вспыхнула мысль: «Ты свободный человек». Меня охватил небывалый покой и... я пронзительно осознал Присутствие, подобное настоящему морю живого духа. Я находился на берегах нового мира. ...Впервые я чувствовал свою истинную принадлежность.

Я знал, что я любим и могу ответить любовью.