Сборник - Особое детство. Шаг навстречу переменам

Современные ученые анализируют не только те психические проявления человека, которые поддаются объективному исследованию, но и такие его чувства, как доброта, благоговение, любовь, раскаяние, стыд (М. Шелер). И такой подход к человеку – во всем единстве и гармонии строения его личности – вполне сочетается с библейским видением, в частности со взглядом на взаимодействие проявлений духа, души и тела человека, который излагает апостол Павел в приведенной в качестве эпиграфа цитате из Первого послания к Фессалоникийцам.

Куда нам уйти от бесконечных вопросов, которые выдвигают и наша вера, и современный уровень развития научных знаний? Вопросов о соотношении духовного и душевного здоровья, о диагнозах медицинских и духовных, о границах врачебной компетенции и методах духовно-душевного воздействия. Нужно ли замалчивать эти проблемы? Понимаю, что существует опасение господства узкого и ханжеского псевдоцерковного подхода. Для меня он кажется такой же уродливой крайностью, как и чисто рационалистический, атеистический взгляд.

Уверена, что уже не может быть возврата к давно миновавшим временам, когда все психические заболевания объяснялись одержимостью, когда не было еще ни психиатров, ни психиатрических клиник, а «воздействием» на «бесноватых» и странных людей занимались священники и монахи. Не стоит, впрочем, считать всех их невеждами и мракобесами: Иоанн Лествичник еще в VI веке составил перечень признаков, отличающих психические расстройства, с которыми можно бороться при помощи молитв и силы крестного знамения (то есть возникающие в силу искушений злыми демонскими силами), от недугов, которые зависят «от естества».

Но надеюсь, что в медицинской науке уже не будут преобладать и широко распространенные в психиатрии XIX века теории, в соответствии с которыми психопатологические состояния имеют соматическую природу, медицинский путь – единственный путь коррекции этих состояний, а религиозные идеи – это проявление неврозов, а то и «массовое безумие» (Фрейд). Наверное, наступило время рассматривать психические проявления человека, болезни и нарушения его развития комплексно, в сочетании и духовного, и психофизического его бытия. Недаром многие священнослужители и психиатры работают в плодотворном сотрудничестве: пастырь может заметить у пришедшего к нему человека признаки заболевания и направить его к врачу, а мудрый психиатр, столкнувшись с болезнями человеческого духа, влиянием на состояние пациента греха и переживаний, вызванных муками совести и чувством вины, посоветует ему пообщаться со священником.

Доктор Йорг Мюллер, известный немецкий психотерапевт, предостерегает от средневековых представлений о библейском понятии «изгнания демонов», которым способствуют и примитивные фильмы вроде «Экзорциста». Однако он подтверждает, что так странно звучащие для слуха современного человека слова «изгнание бесов» – это не плод воображения религиозных фанатиков, а бесы – не сказочные персонажи вроде Змея Горыныча или Бабы-Яги, это реалии нашего грешного мира: "... мы верим в существование демонических сил – а на основе высказываний Иисуса, а также на опыте святых, таких, как, например св. отец из Арса, это подтверждается, – так что этого нам не обойти... Трудности лежат не только в разграничении и оценке, но и в духовно-медицинских способах действия. Моление в «Отче наш»: «и избави нас от лукавого» – это не что иное, как тот самый зов об освобождении, который находит в экзорцизме свое ритуализированное оформление» (Йорг Мюллер. Он призвал меня. – М.: Независимая психиатрическая ассоциация, 1999). По убеждению доктора, некоторые пациенты, годами «вегетирующие» в психиатрических клиниках, могли бы получить исцеление, если бы врачи имели веру и нашли в себе мужество исследовать возможные в каждом таком случае оккультные причины и допустили применение необходимой духовной терапии.

Как духовный пастырь, так и верующий психиатр, сталкиваясь с психофизическими нарушениями, пытаются понять причину страданий человека, поставить ему «духовный диагноз». И в некоторых случаях духовное выздоровление, помощь человеку в борьбе с его грехами приведут и к выздоровлению психическому. Поэтому нет ничего архаичного в том, что апостол Павел называл «различением духов» (discretio spiritum) – одним из драгоценных даров духа, наряду со словом мудрости, словом знания, верой, исцелением, чудотворением, пророчеством (1 Кор. 12:8-10). И сейчас уже никого не должны удивлять слова опытного психиатраУотерхауза: «Первый вопрос, который я задаю всякому приходящему ко мне за психотерапией: „Какова ваша религиозная вера, религиозные убеждения?“ И если мне больной говорит, что он – верующий, я гораздо более уверен в том, что смогу ему помочь, чем тогда, когда он лишен такой веры» (Душа моя – храм разоренный. – М.: Русский Хронограф, 2005).

Этой же точки зрения придерживался один из основателей современной социальной психиатрии профессор Дмитрий Евгеньевич Мелехов, отмечая, что христианский подход не заменяет, не подменяет медико-биологического подхода, а лишь дополняет его и обогащает.

Причем, наверное, не только христианский, а всякий религиозно-нравственный подход к болезни предполагает попытку человека понять духовный смысл посланного ему испытания, побуждает к «ревизии совести», покаянию, исправлению грехов, терпеливому и смиренному перенесению страданий, горячему упованию не только на врача и медикаменты, но на Того, к кому мы обращаемся в молитве за болящего: «Врачу душ и телес наших!»

«Молитвотерапия»

Неотразимым острием меча,

Отточенного для последней битвы,

Да будет слово краткое молитвы,

И ясным знаком – тихая свеча.

Как назвать этот отрывок? Можно, конечно, придумать нечто наукообразное, ну вроде этого: «Роль молитвы родителей и педагогов в процессе реабилитации ребенка с проблемами психического и речевого развития». Смешно? Да. Но и серьезно? Еще как! Одна из моих коллег, исключительно авторитетный специалист, рассказывала тихо, безо всякого пафоса: «Бывает, такое с ребенком творится, ты уж и так пробуешь, и этак – ничего не помогает. Тогда остается только молиться, про себя, конечно, и что-то начинает происходить, и все выстраивается».

Я не стану углубляться в безбрежную тему молитвы, об этом написано столько томов, начиная с древности и до нашего времени, и все эти сокровища, благодарение Богу, сейчас совершенно открыты для желающих узнать об этом невероятном способе общения, более невероятном, чем радио, телефония или Интернет, и таком доступном для каждого, – о разговоре человека с Богом.

Скажу только то, что считаю очень важным для родителей «наших» детей, для этих людей, находящихся в постоянной, длящейся экстремальной ситуации. Я часто слышу разговоры родителей, которые они ведут между собой в ожидании своих детишек, сидя под дверью моего кабинета. Как жадно они расспрашивают очередную рассказчицу о неизвестном им лекарстве, о встреченном кем-то хорошем враче, о каких-то новых средствах, которые могут помочь ребенку. Все это так важно, я понимаю. Просто тоже в качестве рассказчицы, исходя из собственного опыта, хочу сказать о сильнейшем средстве помощи ребенку (хотя новинкой и открытием это средство не назовешь) – о молитве.

О том, насколько сильно это «средство», убедительно говорит один из множества собранных американским психологом, доктором Раймондом Моуди, рассказов очевидцев, на основании которых написана его потрясающая книга «Жизнь после жизни», названная священником и ученым-генетиком о. Александром Борисовым (ее первым переводчиком на русский язык) «величайшим свидетельством нашего времени». Вот этот эпизод:

«Я была рядом с моей старой теткой во время ее последней болезни, которая была очень тяжелой. Я помогала ухаживать за ней. В течение всей ее болезни кто-нибудь из членов семьи молился о ее выздоровлении. Несколько раз она переставала дышать, но мы как бы возвращали ее обратно. Как-то раз она посмотрела на меня и сказала: „Джоан, я должнауйти, уйти туда, там так прекрасно. Я хочу там остаться, но не могу, пока вы молитесь о том, чтобы я была с вами. Пожалуйста, не молитесь больше“. Мы перестали, и вскоре она умерла». (По ту сторону смерти. Сборник. – М.:Летавр, 1993)

Молитва может быть действенна тогда, когда бессильны медикаменты. Особенно характерно это для больных с психическими нарушениями. В наше время очень распространены опасные игры с экстрасенсорикой, гипнозом, магией «разных цветов» – черной и белой (хотя «белизна» магии, поверьте, весьма сомнительна). Как правило, заболевания, вызванные оккультными действиями, не поддаются медикаментозному лечению. Причем самих психотерапевтов поражает, что «выздоровление от оккультно обусловленных расстройств наступает только тогда, когда заболевший решительно отказывается от подобных действ, а свою жизнь заново вверяет Богу и, главным образом, регулярно молится» (Йорг Мюллер. Он призвал меня). Автор, в частности, описывает случай, когда его пациентом был молодой человек с тяжелейшей картиной заболевания: его ноги непрерывно дрожали, речь была невнятна, он постоянно вскакивал в беспокойстве. Юноша сообщил, что его мать занималась оккультизмом, практиковала сатанинские заклинания, а его посвятила дьяволу. Врач отнесся к этим рассказам скептически, однако заметил, что в то время, когда он молился, юноша был совершенно спокоен, нарушения моторной системы не наблюдались, а после прекращения молитвы он вновь начинал дергаться: «Чтобы исключить суггестию или истерическую игру, во время сеанса я молился чаще всего про себя. Таким образом, он не мог даже узнать, когда я начинал молиться; тем не менее, на все время молитвы его приступы прекращались».