Ольгерта Харитонова - Женщины. Разговор не о мужчинах

В современной России материнство/родительство является не только индивидуальным выбором женщины/пары, но и постоянным объектом социального принуждения как со стороны ближайшего окружения, так и со стороны государства. Сейчас в стране наблюдаются схожие с западноевропейским обществом демографические процессы: увеличение возраста вступления в брак и рождения первого ребенка, сокращение количества детей, партнерство без официальной регистрации брака и т. д. Происходит значительное расширение строгих рамок как советской, так и «традиционной» морали. Все эти трансформации, казалось бы, ведут к большей свободе людей по организации и планированию собственной матримониальной и репродуктивной жизни и принятия решений относительно нее. Однако зоны несвободы, практики вмешательства в приватную жизнь другого человека до сих пор остаются нормой.

Вопрос деторождения в современной России не является пространством исключительно приватных персональных решений, при этом он не столько является сферой государственных интересов и вмешательства, сколько сферой повседневного рутинизированного регулирования и контроля. Через одобрение и осуждение осуществляется воспроизводство морально одобряемой нормы. В соответствии с этой нормой предписывается возраст вступления в брак, возраст и брачный стаж, необходимый для рождения ребенка и т. д. Неочевидные, не всегда заметные, но глубоко усвоенные правила становятся явными при их нарушении. Добровольная бездетность, чайлд‑фри, делает очевидной норму обязательного материнства в российском обществе.

Обсуждение вопросов о наличии детей, о планах на детей не только не считается вмешательством в частную жизнь, но широко распространено и легитимно в российской культуре — эти вопросы могут задавать родственники и коллеги, знакомые и попутчики, работодатели и друзья.

Бездетность, бесплодие поднимают вопрос социальной и субъектной «пригодности». Материнство считается критерием и показателем «правильной» женственности, осуществления правильной женской роли. Ценность женщины может сводиться к здоровому телу, выносившему ребенка, а затем к роли домохозяйки и няни, воспитывающей ребенка. Ценность личности и ее достоинство, ее успехи или страдания в расчет не принимаются. Невозможность или нежелание материнства демонстрирует несостоятельность женщины в целом, воспринимается как социальный дефект, ставящий под вопрос общую социальную компетентность и субъектную компетентность женщины. Культурные коды современного российского общества задают рамку обязательного материнства. Публичный контроль над репродуктивными решениями и планами оказывает «демографическое» давление, принуждает женщин объяснять и оправдывать бездетность.

Дискриминация женщин в сфере трудовых и репродуктивных прав, несоблюдение гендерного равенства и даже отклонение законопроекта о нем — это проявления сексизма на уровне государства. Сексизм живет в общественном сознании, он закреплен в общепринятых нормах, в общественной морали, он институционализирован в общественных, властных структурах, он проявляется в культуре. И самое страшное его проявление — это культура насилия.

Культура насилия — это решение любых проблем, вопросов, сложных задач взаимодействия и развития с помощью силы, причем часто отчужденной, институализированной силы, и поэтому представляемой как «высшая» и «неизбежная»; с помощью избыточной силы, направленной на подавление и унижение другого.

Все мы рабы силовых методов решения конфликта. Конфликты возникают на любом уровне и по любым вопросам — это нормальный процесс развития. Находить разрешение конфликтов можно различными способами, однако человечество в большинстве случаев прибегает к насилию, так как в обществе преобладают отношения, когда субъект подавляет, овладевает и властвует над объектом, и неважно, что этим объектом может быть другой человек или группа людей со своим субъективными целями, ценностями и устремлениями. Если смотреть на общество с точки зрения гендерного вопроса, то субъектом, который овладевает и властвует, являются мужчины, а в роли объекта выступают женщины.

Как и властные отношения, насилие невидимой сетью покрывает все общество. Мы живем в культуре насилия. Это вызвано тем, что в головах прочно сидят иерархические конструкции общество — природа, мужчина — женщина — ребенок. В культуре насилия общество выше природы и эксплуатирует ее нещадно. Структуры власти, бюрократические структуры выше гражданина и дискриминируют его повсеместно. У мужчин социальный статус выше чем у женщин, поэтому от культуры насилия женщины страдают больше, хотя во многих государствах женщины имеют равные с мужчинами права, а следовательно, должны бы обладать и равным статусом. Но мы уже говорили, что статус на бумаге, и статус в жизни — очень разнятся и обычно не соответствуют друг другу.

Можно сказать, что культура насилия — это система мужского доминирования, во всех сферах: от экономической до сексуальной — это система политических, социальных, сексуальных отношений, организуемых мужчинами по принципу господства‑подчинения. В основе любых форм насилия, угнетения, закабаления, эксплуатации, дискриминации лежит насилие над женщиной. Эта форма господства первична и глубинна. Именно на основе подчинения женщины стала выстраиваться социальная иерархия. Сексуальное доминирование легло в основу властных отношений, пронизывающих все общество. На их основе выросла социальная иерархия и современные общественные институты.

Белла:

Каждая третья женщина в мире подвергалась физическому или сексуальному насилию. Многие из этих женщин годами живут в атмосфере насилия, порой, даже не подозревая об этом. Делается все для отрицания проблемы. Если ты замечаешь проблему, то с ней приходится что‑то делать. Ты не сможешь свободно разговаривать с женщиной, вдруг ее изнасиловали? Нельзя больше шутить и рассказывать анекдоты про изнасилования. Потому что это больше не смешно. Ты будешь знать, что это касается каждой третьей женщины, а тебе же так весело! Меня часто называют гламурной феминисткой. Якобы я не знаю, что значит щи варить и быть битой мужем. Но факт в том, что эти люди ничего не знают про меня. Любая женщина могла подвергаться насилию, в том числе и физическому.

Ольгерта:

В русскоязычном пространстве стали использовать слова «абьюз» и «абьюзер», так как абьюз в европейских странах это больше чем то, что в России относят к насилию.

Абьюз — это и брань, и плохое обращение, угрозы, запугивание, это насилие в отношениях в самом широком смысле слова (эмоциональное, вербальное, физическое, экономическое и т. п.), это агрессия, злоупотребление доверием, пренебрежение. То есть многое из того, что в российском обществе к насилию и относить‑то было не принято.

Больше всего, хотя это и не очевидно, женщины страдают от домашнего насилия. По официальной статистике МВД РФ, в России 40 % всех тяжких насильственных преступлений совершается в семье. Общее количество «домашних» преступлений растет год от года. Ежегодно более 10 тысяч женщин погибает от рук мужей, партнеров, сожителей, отцов, братьев и других близких мужчин.

Домашнее насилие — это повторяющийся с увеличением частоты цикл насилия одного партнера по отношению к другому в близких отношениях, в первую очередь в браке. Может выражаться в форме физического, сексуального, психологического (эмоционального, словесного) и экономического насилия, оскорбления и давления по отношению к своим близким с целью обретения над ними власти и контроля. Домашнее насилие имеет явные гендерные признаки: его жертвами чаще всего становятся женщины.

Физическое насилие включает прямое или косвенное воздействие на жертву с целью причинения физического вреда, выражается в нанесении увечий, тяжких телесных повреждений, побоях, пинках, шлепках, толчках, пощечинах, бросании предметов и т. п. Телесные наказания в семье являются одной из форм домашнего насилия. К физическому насилию причисляется уклонение от оказания первой медицинской помощи, депривация сна, лишение возможности отправления жизненно‑важных функций (например, отказ в душе и туалете), навязывание алкоголя и наркотиков против желания жертвы. Нанесение физического вреда другим членам семьи или животным с целью психологического воздействия на жертву квалифицируется как косвенная форма физического насилия.

Депривация сна — недостаток или полное отсутствие удовлетворения потребности в сне.

Сексуальное насилие — любое принудительное сексуальное действие или использование сексуальности другого человека. Секс с использованием принуждения может приносить насильнику сексуальное удовлетворение, хотя его основная цель, как правило, состоит в утверждении власти и контроля над жертвой. Часто люди, принуждающие к сексу партнеров, с которыми они состоят в браке, считают свои действия допустимыми на том основании, что это — их законная супруга.