Андрей Курпатов - 3 главных вопроса. Семейное счастье
Мужу же все это безобразие категорически не нравится. И если поначалу он мог объяснять себе странные «загибы» в поведении жены сторонними факторами – «тяжело», «непривычно», «погода плохая», «устала», «критические дни», то постепенно он начинает понимать, что это все-таки ее личные «загибы», которые она может делать, а может и не делать. Если же делает, то значит – это не «ПМС», а стервозность. От осознания этого трагического для себя факта (а он трагический, ведь сразу понятно, что тебя не любят) мужчина входит в состояние глубокой депрессии, которая выливается в: а) алкоголизм, б) измену, в) поведение одиннадцатилетнего ребенка. Чаще всего, впрочем, тут сразу и то, и другое, и третье.
Почему такое поведение – одиннадцать лет? Ну просто это как раз тот возраст, когда мальчик еще зависим от мамы, но при этом у него уже своя жизнь появляется – свои интересы, ценности, смыслы. Маму он больше в курс дела не ставит. Слушает, что она говорит, – и мимо ушей. Отвечает, а сам о другом думает. В общем, лишь имитирует игру – вяло выбрасывает со своего поля мяч, который мама туда настойчиво загоняет. А так у него уже совсем другая игра. Жена, правда, иногда воспринимает такую «податливость» мужа как признак своей победы – пусть он не изменился, но, по крайней мере, ему все можно высказать! Высказать-то можно… Только вот толку? Одиннадцать лет.
Потом жена с удивлением узнает, что у мужа уже несколько лет как другая семья есть и так далее (мы об этом еще скажем). Удивляется, сокрушается и, главное, в толк взять не может – а как? а откуда? а почему? да что же это такое-то?! А это закончилась «дорога к идеалу». Жена мужа подрихтовать пыталась, он потерпел–потерпел какое-то время, а потом в кожуру закрылся, нырнул на глубину, ну и поминай как звали. Потом всплывет, конечно, но только уже с русалками на борту. Ничего не скажешь – плоды «воспитания»!
...Итак, наши представления о том, каким должно быть наше счастье, и, соответственно, наши попытки это счастье всеми правдами и неправдами приблизить – есть чистой воды сумасшествие. При этом о том, какое оно, наше счастье, мы узнаем только тогда, когда у нас с нашей второй половиной все сложится. А складывать эти отношения надо, ориентируясь не на представления о счастье, а на индивидуальные особенности, таланты и человеческие качества обоих партнеров. Неизвестно, какая конструкция брака будет наиболее удачной для данной пары, но если эта пара стремится к тому, чтобы отношения в их браке сопровождались субъективным чувством счастья, то, видимо, она двигается в правильном направлении.
Мы же своим стремлением реализовать собственные умозрительные «идеалы», «впитанные нами с молоком матери», просто губим чувства партнера. Причем мы уверены, что делаем это для нашего общего блага… И это самое опасное. Ведь со своими чувствами мы еще можем что-то поделать – развить, придержать или угасить. Но вот с чувствами партнера – нет, с ними ничего не сделаешь. Там другая епархия, чужая, туда хода нет, там человек один на один сам с собой. Так что если чувства у нашего партнера перегорели или если, не дай бог, мы их выжгли… тут ничего не поделаешь. Совсем. Только ждать, что партнер проявит добрую волю… Но, с другой стороны, откуда ей у него взяться, этой доброй воле, если только что мы его чувства выжгли, да потом еще сверху на танке проехались, да с тремя «контрольными» выстрелами. Поэтому первостепенная задача – забота о чувствах партнера, а вовсе не о реализации своего плана по постройке Дворца–Счастья.
Примечание: «Моя бы мама на моем месте…»
Мы уже сказали несколько слов о том, что наши представления о семье и браке рождаются в нас еще задолго до того момента, когда мы, собственно, соберемся вступать в этот брак. Но откуда и как мы перенимаем модели поведения в браке? Разумеется, мы учимся у своих родителей.
Один из классиков современной психологии – Альберт Бандура – выдвинул тридцать лет тому назад интересную версию формирования стилей нашего поведения, которая в дальнейшем нашла серьезные научные подтверждения и в значительной степени изменила взгляды ученых на воспитание ребенка и поведение взрослого человека. Бандура назвал свою теорию «теорией социального научения». Дабы не вдаваться в подробности, которых здесь с избытком, коснемся лишь самых принципиальных и узловых моментов.
Бандура самым серьезным образом озаботился по поводу очень простого и всем нам хорошо известного феномена в поведении ребенка. Как и в случае с ньютоновским яблоком, очевидное скрывало здесь удивительные тайны… Автор «теории социального научения» стал пристально рассматривать «подражательную способность» детей, то, как они моделируют наблюдаемое ими поведение взрослых и в особенности тех, к которым они относятся с любовью и уважением.
Действительно, дети выделяют из общей массы людей тех, которых они почитают, и после этого настоятельно воспроизводят их модели поведения. Впрочем, нам и по себе хорошо известно, что мы зачастую чуть ли не автоматически подражаем поведению людей, которые производят на нас неизгладимое впечатление. Подростки пытаются быть похожими на своих «кумиров» («поп–звезд», актеров), а взрослые – на «людей с замечательными судьбами» (именно поэтому так популярны передачи с приглашением «говорящих голов» или о «говорящих головах»).
Однако для многих из нас самыми любимыми и уважаемыми людьми длительное время были родители, а потому и семейные отношения. С младых ногтей дети играют в «дочки–матери», «семью» и т. п., воспроизводя таким образом модели поведения любимых взрослых. На самом деле – этот элементарный психический механизм есть следствие работы хорошо нам известного инстинкта самосохранения.
Учиться у старших и опытных – значит учиться у тех, кто сумел выжить благодаря своему поведению, а потому это их поведение способствует выживанию и с необходимостью должно быть перенято теми, кому еще только предстоит жить. Животные учатся у тех, кто стоит на вершине их групповой иерархии, а не у тех, у кого еще, как говорится, молоко на губах не обсохло.
По этому поводу, кстати, был проведен весьма интересный эксперимент на группе шимпанзе. Исследователи сделали специальную клетку, которая представляла собой своего рода лабиринт, венчавшийся тупиком, где оставляли заветный для обезьянок банан. Сначала из группы обезьян брали ту, что помладше, ту, что находилась в самом «низу» обезьяньей иерархии, а потом обучали ее лазать по этой клетке и доставать банан. Далее эту обезьяну вместе с укомплектованной бананом клеткой помещали в вольер, где находилась вся стая. Обученная доставать лакомство обезьянка залезала в клетку, карабкалась наверх и доставала банан. Но стоило ей покинуть «помещение», как тут же этот банан у нее отбирался сородичами, находившимися на «вершине» групповой иерархии. И так могло продолжаться сколь угодно долго, маленькая обезьянка оказывалась для своих собратьев лишь средством получить очередной банан.
Однако же, когда экспериментаторы обучали пользоваться клеткой с бананом обезьяну, которая занимала «высшие посты» во внутригрупповой иерархии, ситуация менялась кардинальным образом. После размещения клетки с бананом в вольере эта – старшая обезьяна – забиралась в нее, брала банан, вылезала и ела, разумеется, сама. Но дело не в этом, дело в другом: остальные ее сородичи стали у нее учиться – смотрели, как той удается доставать банан, а потом повторяли все ее действия! Удивительно в этом то, что ни одна из обезьян в этой группе не посчитала нужным учиться у той, которая обладала теми же «знаниями», что и вторая, но не имела в отличие от нее высокого «социального статуса». Да, мы учимся только у тех, кто «выше», и это не какая-нибудь прихоть, а жесточайшее требование инстинкта самосохранения.
Но вернемся к нашим детям, которые учатся социальному поведению, глядя на любимых и почитаемых ими взрослых. В тех семьях, где уважение детей к родителям не утрачено окончательно и бесповоротно, а сами родители демонстрируют «идеальные супружеские отношения», малыши четко усваивают этот стереотип «брачного поведения». А после, уже повзрослев и абсолютно того не осознавая, пытаются претворить этот стереотип в жизнь. Тут, впрочем, есть трудность, поскольку способность доставать банан и необходимость жить в браке – явления, мягко говоря, разного порядка – и по сложности, и по действующим силам. Согласитесь, трудно себе представить банан, который бы капризничал, тянул на себя одеяло, проявлял бездну эмоций – от пылающей страсти до столь же пылающей ненависти.
Впрочем, если в твою голову закачана «программа», ты будешь пытаться ее реализовать. И тут зачастую здравый смысл тебе отказывает. Тебя перестают интересовать детали, да и очень существенные подчас вещи. Тебе просто важно стать семьянином. Причем здесь тебя интересует не столько качество брака, сколько факт его наличия. И, к сожалению, так часто бывает, что «банан» (супруг или супруга)… ну как бы это сказать? Неподходящий, что ли… Не то! Но процесс уже запущен, и дело идет. Реализуя свою «программу», человек создает брак и остается в браке, несмотря на то что этому, казалось бы, противоречит все, начиная со здравого смысла и заканчивая недоуменными взглядами друзей и знакомых. Но удивляться нечему. Альберт Бандура бы, например, не стал удивляться: информация считана, модель пущена в ход.
