Падение женщины. Вторая ошибка Бога - Пьер Жозеф Прудон
Необыкновенно ранняя нравственная испорченность, идущая рука об руку с проституцией, точно так же доказывает, что корень последней кроется не в чувственности, а в нравственном слабоумии, что она есть лишь особый вид рано сказывающегося тяготения ко всему дурному, какой-то наклонности делать все то, что запрещено, — наклонности, столь характерной для нравственно помешанных субъектов. «С малых лет, — говорит Schule, — подобные индивиды обнаруживают особую страсть ко всему дурному и запрещенному, и с течением времени, по мере того как они развиваются, страсть эта растет и крепнет. Никакие старания воспитателей не могут отучить их от лжи и лицемерия, к которым они постоянно дерзко прибегают. Они относятся совершенно равнодушно к радости или горю своих родителей, то и другое возбуждает в них только мимолетные чувства. Если при исправлении их обращаются к энергичным, крутым мерам, то это только больше ожесточает их и они упорно повторяют свои бесстыдные поступки. Необыкновенно раннее пробуждение в них самых дурных инстинктов, наклонности к воровству, черствости и даже жестокости в отношении своих товарищей просто поразительны».
Появляющиеся у проституток уже в детском возрасте дурные наклонности тем более обращают на себя внимание, что могут выражаться поступками, которым не препятствует даже самый юный возраст. Так, например, чтобы совершить убийство или воровство, еще недостаточно той нравственной извращенности, которую мы можем найти подчас у ребенка: для этого нужна еще известная физическая и психическая сила; между тем как к попыткам иметь сношение годна даже самая маленькая испорченная девочка.
Дальнейшее доказательство того, что врожденная проституция есть патологическое явление не полового, а нравственного характера, заключается в том, что девушки могут быть очень рано проституированы в нравственном отношении, сохранив при этом абсолютную девственность. Примером могут служить некоторые любовницы французских королей, которые уже в детстве мечтали о том, чтобы достигнуть власти при помощи королевского ложа. Между бумагами маркизы Pompadour была найдена записка с указанием на пенсию, которую она ежегодно выплачивала некоему Lebon’y за то, что он предсказал ей, когда ей было 9 лет, что она сделается любовницей короля. Фелиция Нестле, будучи еще маленькой девочкой и воспитанницей пансиона, замышляла вытеснить свою сестру из должности королевской метрессы и самой занять ее. К этой завидной и в то же время позорной карьере влекла ее аномалия в ее нравственной сфере уже в том нежном возрасте, когда половое влечение по молодости лет не могло еще быть в ней развито.
Итак, происхождение врожденной проституции кроется в нравственном помешательстве, и все прочие вторичные черты нравственного облика проститутки еще более подтверждают эту идентичность ее с нравственно-слабоумной.
* * *
Уже Тарновская указала на аналогию, существующую между нравственно помешанными и проститутками, а более точное исследование многих индивидуальных случаев привело к заключению, что нравственное помешательство настолько частое явление среди последних, что обусловливает даже между ними преобладающий тип. Доказательством этого является, с одной стороны, отсутствие у врожденных проституток самых естественных чувств, как, например, привязанности к родителям и сестрам, а с другой — их преждевременная испорченность, ревность и беспощадная мстительность.
Carlier говорит, что «проститутки обыкновенно не знают и не хотят знать, что сталось с их родителями». «При расспросах проституток насчет их семейств начинаешь сомневаться, — пишет Maxime du Camp, — имеешь ли дело с человеческими существами». Вот, например, их обычные ответы на подобные вопросы:
— Ваш отец жив еще?
— Мой отец? Должно быть, жив, хотя наверное я этого не знаю.
— А ваша мать?
— Моя мать, вероятно, умерла, но я опять-таки наверное не могу вам этого сказать.
F., которую цитирует Laurent, происходила из порядочной, даже известной семьи, но отличалась с раннего детства лживостью, испорченностью и непослушностью. На своих двух старших сестер она смотрела как на источники доходов. Убежав из дома, она начала вести самый развратный образ жизни, но потом вернулась, была принята своими и прощена. В благодарность за это она стала еще требовательнее и начала вести себя еще хуже, чем прежде, дойдя, наконец, до того, что зазывала мужчин для разврата даже в почтенный дом своих родителей. Legrain сообщает об одной проститутке, которая в детстве отличалась такой испорченностью, что ее не могла исправить ни одна школа. Будучи ребенком, она находила, между прочим, удовольствие в том, что подбрасывала в суп своим подругам булавки. Lecour передает следующие слова одной проститутки: «Я принадлежу, как и сестра моя, тому, кто мне платит; отец захотел исправить нас, но ничего не мог поделать с нами и умер с горя». Класс проституток, описанный Тарновской под названием «impudiques», особенно отличается отсутствием всяких нравственных чувств вообще и неуважением к чужой собственности в частности.
Типичный случай нравственного идиотизма из мира проституток описан опять-таки Legrain’oм. Девушка, о которой идет речь, отличалась с раннего детства леностью, злопамятностью, жестокостью в обращении со своими сестрами и тому подобными чертами характера. На 20-м году она вышла замуж и в 23 года имела уже двух детей. Но, начиная с этого времени, она начала небрежно относиться к ним и часто посещать балы. Вскоре она вступила в связь с одним молодым человеком, длившуюся 18 месяцев, и прижила с ним дочь, но затем примирилась с мужем и снова вернулась к нему. Через некоторое время она опять сделалась любовницей одного виноторговца, который обращался с ней очень дурно и часто заставлял ее напиваться пьяной. С этим виноторговцем она также прижила ребенка и после него имела целую серию других любовников, с которыми поддерживала переписку при помощи своих детей. Нуждаясь постоянно, благодаря своей расточительности и кутежам, в деньгах, она обманывала всяческими способами разные общества вспомоществования бедным, вымогая у них под видом нуждающейся деньги, брала в долг, где только можно, ценные вещи, закладывала их или же продавала за полцены. Отдаляясь все более и более от своей семьи, она падала все ниже и дошла до того, что постоянно пьянствовала в кабаках, в обществе пьяниц и разного рода негодяев, к числу которых принадлежали, например, знаменитые супруги Fenayrou. В 36 лет у нее уже было шестеро детей, и жизнь ее стала еще более беспорядочной. Она проводила все ночи вне дома, не заботясь даже о том, чтобы придумывать мужу отговорки подобного поведения своего, постоянно угрожала и бранила его, возбуждая против него детей, и пыталась даже обвинить его в кровосмесительной связи с собственными дочерьми. Несколько лет спустя, прижив от разных любовников еще двух детей, она оставила супружеский дом и с двумя маленькими дочерьми своими отправилась кутить; напившись пьяной, она отдала их на растление своим собутыльникам. У нее
