Даниэле Новара - Не кричите на детей! Как разрешать конфликты с детьми и делать так, чтобы они вас слушали

• Ни с кем не бывает «всегда одно и то же. Это невозможно, а в случае с растущими детьми явная ошибка думать, что они всегда одни и те же. Здесь речь идет скорее о нашем видении и суждениях о них, а также о попытках втиснуть их в придуманную нами схему, которая позволила бы нам избежать трудностей в отношениях. Вероятно, если уж с кем-то всегда одно и то же, то это с нами.

• Невозможно добиться того, чтобы дети всегда нас слушали. Цель воспитания – это самостоятельность, способность взаимодействовать с окружающим миром и справляться с трудностями в одиночку. Нужно стремиться к этому, не настаивая на постоянных и порой слишком утомительных разговорах.

• Нужно найти позитивный прецедент. Был случай, когда ситуация завершилась иначе? Когда и почему мой ребенок сумел с ней справиться? Позитивный прецедент не позволяет обобщать негативную ситуацию и помогает понять, что получилось тогда и с чем ребенок не справляется сейчас.

8. Найти взаимную выгоду

Диктуя, он ходил между партами, а увидев мальчика с красными пятнами на лице, перестал диктовать, взял его голову обеими руками и пристально поглядел на него. Потом спросил, что с ним такое, и приложил ему руку ко лбу, чтобы узнать, нет ли у него жара.

В эту минуту один из учеников за его спиной встал на скамейку и скорчил гримасу.

Тут учитель обернулся. Шалун сейчас же сел и с низко опущенной головой стал ожидать наказания. Но учитель только положил руку ему на голову и сказал: «Не делай так больше», – и все. Потом он вернулся к своему столику и продолжал диктовку. Окончив, он несколько мгновений смотрел на нас молча, а потом произнес, медленно-медленно своим строгим, но добрым голосом:

– Слушайте. Целый год мы должны будем провести с вами вместе. Постараемся провести его дружно. Учитесь и ведите себя хорошо. Я одинок. Будьте моей семьей. В прошлом году у меня была еще мать, но она умерла, и я остался один. Во всем мире у меня только вы, мне некого больше любить и не о ком больше заботиться. Будьте моими сыновьями. Я вас люблю, любите и вы меня. Я не хочу никого наказывать. Докажите, что вы хорошие мальчики. Пусть школа будет для нас семьей, а вы – моим утешением и моей гордостью. Я не требую от вас никаких обещаний, я уверен, что в глубине сердца вы все уже ответили мне «да». И я благодарю вас за это.

Тут вошел сторож и объявил, что занятия окончены. Мы тихо, тихо вышли из-за своих парт. Тот ученик, который вставал на скамейку, подошел к учителю и сказал ему дрожащим голосом:

– Синьор учитель, простите меня!

Учитель поцеловал его в лоб и ответил:

– Иди спокойно домой, мой мальчик[9].

Унижение ребенка и внушение ему чувства вины не поможет справиться с конфликтом

Этот отрывок из книги «Сердце» напомнил мне о моей матери. Когда что-то шло не так, как ей бы хотелось, она своим особым способом внушала мне чувство вины: не нападала на меня открыто, а вела себя более искусно. К примеру, однажды в ходе игры я испачкал «приличную» одежду (в те времена это словосочетание еще имело смысл). Обнаружив это, мама не отругала меня, а, все больше распаляясь, принялась жаловаться на то, как я ее мучаю и сколько хлопот доставляю. В конце концов она перешла к риторическим вопросам: «И что же мне теперь делать?! Я работаю целыми днями! Как ты можешь так обращаться с матерью? Мне теперь всю ночь стирать! Как ты не понимаешь, что я устаю?!» Проблема была не в том, что произошло, и не в том, что я нарушил правило, а в том, что я мучил ее и доставлял неприятности. Нередко она говорила: «Ты меня в могилу сведешь!» Она не пыталась найти объяснение ситуации: все, что ее интересовало, – это моя вина, ведь своим поведением я буквально сделал ей что-то плохое.

Случай с испачканной одеждой я помню довольно смутно. Возможно, он как раз является примером не принятого в современном мире стиля общения с детьми. В любом случае это воспоминание, как и отрывок из «Сердца», иллюстрирует давнюю педагогическую практику, которая предполагает, что ребенок должен чувствовать себя виноватым и стыдиться содеянного.

Мне интересно, бывает ли такое до сих пор.

Я вполне уверен, что тема вины – возможно, без столь сильного нажима, свойственного моей матери, – продолжает возникать и по сей день в отношениях детей и родителей. Поиск виновного – того, кто сломал игрушку, устроил беспорядок, снова повел себя неправильно, – крайне стойкая привычка, создающая сложную ситуацию в отношениях, выйти из которой весьма непросто.

В конфликтах с детьми нет ничего более бессмысленного и унизительного, чем искать вину и виноватого. Результатом этих поисков будут только горечь, разочарование и недоверие.

Однажды мой папа ужасно разозлился из-за того, что в принтер попала ручка. Я расплакалась, потому что он во всем винит меня, а мне это обидно. Это не могла быть я – я ведь никогда не пользуюсь принтером!

У нас с отцом постоянные сражения. Ему обо всем надо высказаться. Я гуляю – он недоволен, я дома – он недоволен, я сплю – он недоволен, я не сплю – он недоволен. Он всем недоволен. Несколько недель назад он разозлился на меня за то, что я вернулся на пять минут позже, и устроил настоящую сцену: ему, мол, некогда сидеть меня ждать, а я ни о чем не думаю, и так далее и так далее.

Родители тоже испытывают схожие чувства: глубокое разочарование и гнев оттого, что ничего не меняется. Но истина заключается в том, что, пока мы сосредоточены на поиске виноватого, ничего не изменится!

Я в отчаянии от моего сына Андреа. Он ни секунды не может посидеть на месте, и у него куча проблем в школе. Он учится в третьем классе, ему сложно концентрировать внимание, и мы с его отцом и учителями постоянно на него кричим. Наказаний он не боится. Вот пример: в школе он получает замечание. Дома я проверяю дневник и вижу запись учителя. Тогда я лишаю Андреа чего-нибудь: телевизора, приставки, футбольной тренировки, сладостей. Никакого впечатления это на него не производит. В школе он рассказывает, что привык к наказаниям. Не понимаю, почему его ничем не проймешь. С него все как с гуся вода.

Андреа стал непроницаем. Постоянно внушаемое чувство вины, окрики и регулярные наказания сделали его недостижимым для родителей. В рассказе Лорены мы видим очень четкие позиции: одна сторона настаивает, что ребенок ведет себя неправильно, и пытается найти способ покончить с этим, а вторая сторона сидит в глухой обороне.

Родителям может быть важен порядок, аккуратность и пунктуальность, но для детей важно, чтобы у них было пространство, где они могут делать то, что им нравится. Когда разногласие идет по пути поиска того, кто виноват, кто сделал неправильно, не хочет меняться и так далее, это создает самый настоящий блок. Вместо того чтобы помочь найти потенциальную выгоду, в которой совместились бы потребности ребенка и воспитательные задачи, он только увеличивает пропасть между членами семьи.

Я почти непрерывно ссорюсь с отцом, в том числе из-за всякой ерунды. Но, на мой взгляд, «ссора» – это слишком серьезное слово, поэтому я ставлю его в кавычки. Поводы всегда одни и те же. Иногда мы ссоримся потому, что он храпит, когда я смотрю телевизор, а когда телевизор смотрит он, мне и рта нельзя раскрыть. Или потому, что он может за столом пользоваться телефоном, а я нет. Или потому, что он возвращается с работы недовольный и раздраженный. Тогда ему слова нельзя сказать. В общем, поводы всегда одни и те же, незачем и продолжать.

Последняя фраза Луиджи показывает, насколько зашли в тупик отношения отца и сына. Они оба знают сценарий наизусть, следуют ему и в каком-то смысле строят на нем свой образ жизни, превращающийся в привычку. Проблема в том, что по этому пути далеко не уйдешь и ситуация может только ухудшаться.

Я редко ссорюсь с мамой и часто с отцом. С мамой я много спорю, но потом – максимум три-четыре дня, и мы снова разговариваем как обычно. С папой у нас меньше споров, и они быстро разрешаются. Вот только если он начинает меня сильно ругать, я, бывает, надолго перестаю говорить и с ним, и с мамой. Иногда бывает и рукоприкладство: подзатыльники и все такое. Их обычно раздает отец, потому что мама на меня только кричит и ругается. Она тоже раньше давала мне затрещины, но это уже прошло. Только отец может иногда ударить пару раз.