Александр Пинт - Нас много, но мы одно (версия 2009)

— У меня возникает интерес к другим мужчинам. Юра не прав, говоря, что этого нет.

— Может быть и так.

— Иногда я испытываю влечение, но нет желания доводить его до сексуального действия. Я чувствую радость и счастье, что мне действительно достаточно быть с Юрой и не хочется никого другого. Наверное, я разрешила бы себе постель с кем-то ещё, но это не сводится только к сексу, мне просто приятны наши прикосновения в танце или объятия.

— Мы сейчас рассматриваем механизм. В нём должны быть две противоположности, одна из которых — сделать это в постели. Должна быть другая противоположность, чтобы система уравновесилась, — не обязательно делать это в постели. Смотрите, что вы имеете, опираясь на принятую мораль: вы — моральны, он — аморален. У вас есть причина для гордости, очки идут на ваш счет. Заявляя о том, что вам это нравится, но вы никогда так не поступите, вы усиливаете в нём другую крайность. Так работает механизм.

Чем больше один человек настаивает на какой-то крайности, тем больше у другого должна быть развита противоположная крайность. Иначе система развалиться, шестерёнки разойдутся, и механизм не сможет работать. Но как мы видим, механизм хочет работать, и всё время удерживает такое зацепление.

— Разбираясь с этим, я доходил до того, что принуждал себя отказываться от общения с женщиной только через постель. Для меня женщина — тело в постели, ни о какой духовности и речи не шло. Надеюсь, с одной шестерёнкой разобрались. Я часто пользовался своим правом, спекулировал на том, что она так не может. Чуть что не по мне, так сразу: «Я с тобой развожусь». Это срабатывало, и она делала мгновенно всё, что я захочу. Я знаю, что она мучается.

— Ваши муки — плата за то, что вы сделали ставку только на него. Если он уйдет, вы теряете всё.

— Еще одна шестерёнка.

— За всё надо платить.

— С моей стороны был бесконечный шантаж по любому поводу.

— Вы сами дали повод для шантажа. Если вы на это не реагируете, то вас невозможно этим шантажировать. Допустим, приходит кто-то к женщине и говорит, что у него есть компрометирующие фотографии, которые он хочет послать ее мужу. Она боится этого и ее можно шантажировать сколько угодно. Если она разрешит ему сделать это, он уйдет ни с чем.

— Из загадочного всё стало простым и очевидным.

— Да. Потому что пришло осознание.

— Через какое-то время я сам всё прекратил. Меня остановило чувство, что с ней может что-то произойти, она может заболеть. Не из-за того, что стал добрым, а из-за страха перед исчезновением этого механизма. Как-то ночью ей сделалось плохо, пришлось вызывать неотложку, и я понял, что если буду так давить, то потеряю её.

— И придется искать другого игрока.

— Вроде того.

— Вернёмся к работе механизма. Палач-садист сделает так, чтобы жертва мучилась. Ему не надо, чтобы она умерла, тогда некого будет мучить. Он проявит заботу о ней, приводя её в состояние, когда можно будет снова приступить к пыткам.

— Видимо так всё и работает. Только сейчас я осознал, почему так сделал. Мне казалось, я берегу свою жену из добрых побуждений, но на самом деле это происходило по другой причине.

— Мы разбираем механизмы борьбы противоположностей.

— Даже отказавшись от каких-то действий, ничего не решишь.

— Действия должны исходить из правильного видения. Мы сейчас разбираемся, чтобы начать видеть целостно. Если вы ясно увидите то, что есть, так, как оно есть, то все ваши действия станут правильными, потому что будут исходить из целостного восприятия.

Рассказывать о том, что правильно, а что нет — бессмысленно. Допустим, я предложу вам действия, исходящие из правильного видения, но вы их не выполните. Вы их вообще не поймете или сделаете так, что они приведут к обратному результату. Так произойдет, потому что видение, которым обладает ваш обусловленный ум, будет диктовать только свои действия, связанные с усилением работы механизма борьбы.

— Сейчас надо увидеть, как и что происходит. Как мой стресс создаётся виной, как я хочу испытывать вину, чтобы получить возбуждение, приводящее к удовольствию, которое не могу получить до конца из-за чувства вины. Вроде чего-то хочется, и тут же вина.

— Это идет одновременно. Увеличивается удовольствие — сразу идет вина и снижает его.

— Знание слабых мест Ларисы даёт мне возможность получать от неё то, что я хочу.

— То, чего вы хотите, боится она. То, чего хочет она, боитесь вы. Таков механизм вашего взаимодействия.

— Система отлажена. Вы это имеете в виду?

— Да.

— В последнее время я чувствую, что наступает предел. Я нахожусь в состоянии, с которым не могу справиться, и вижу единственный выход в том, чтобы уйти, оставить его. Дать полную свободу ему и себе. Не жалко ни денег, ни машины, ни квартиры. Единственное, что нужно для души — дача, чтобы я могла в земле ковыряться. Всё остальное меня не держит. Скандалы устраивать и делить всё до последней ложки не будем. У меня есть только одно желание — обрести спокойствие. Дети уже взрослые, самостоятельные, можно уйти к родителям. Но решит ли это наши проблемы? Не окажемся ли мы в аду пострашнее этого?

— Невозможно таким образом отбросить механизм борьбы. Изменить его можно, только осознав то, как он работает. Иначе он опять себя восстановит и проявит. Можно уйти, найти кого-то другого, и будет то же самое. Если механизм не понят, он опять себя воспроизведёт.

— В процессе нашего разговора у меня на многое открылись глаза. Я поняла механизм возникновения многих вещей. Спасибо.

— Хорошо. Я думаю, мы сделали сегодня то, что надо было сделать.

— Все эти дни я нахожусь в состоянии эйфории, какого-то внутреннего счастья. Даже неприятные моменты улетучились очень быстро и стали безразличны. Когда раньше я возвращалась к тем ситуациям, у меня возникали негативные состояния, а сейчас почему-то этого нет. И сожаления по поводу того, что было, тоже нет.

— Развязать этот узел кажется очень сложным, но мы его развяжем легко. Моё намерение — сделать это максимально безболезненно, потому что мне знакома эта боль, я её проходил.

— Мы уже справились. Это совершенно точно. Вы помогли нам связать между собой фрагменты, которые мы видели по отдельности.

— Когда вы отождествлены с ситуацией, то невозможно увидеть её механизм. Из ситуации надо выйти, тогда механизм становится видимым. Выйдя из дуальной ловушки, вы сможете выводить из неё и других. Но вначале надо выйти самим. Испытав на собственной шкуре ловушку, вы должны найти выход и выйти, и только потом выводить всех остальных. В этом важность дальнейшей работы в группе — суметь помочь выйти всем остальным.

— Спасибо вам.

— Всё это тянулось очень давно — с самого детства. Я нигде не находил помощи. А сам разобраться был не в состоянии.

— Вам нужно было получить опыт. Когда происходит выход? Когда опыт уже практически получен.

— Есть все данные.

— Раньше это не могло произойти, потому что вы собирали опыт. Он накоплен, и сейчас возникла ситуация, когда можно его интегрировать. Но сам опыт запланировали вы, получить его хотели тоже вы. Наиболее болезненные и драматичные вещи в жизни — самый большой урок и самый большой подарок. То, что сложнее всего, приносит самый большой подарок.

— Главное моё переживание связано с тем, что я вошёл в страх.

— Это главное. Вы по-настоящему были готовы увидеть этот механизм. Наверное, вы боялись того, что я буду с вами делать? А мне делать ничего не надо. Вы дали внутреннее согласие и всё сделали сами.

— Я чувствовал поддержку, когда вы говорили: «Это не вы, а механизм». Это сразу срабатывало, и я мог отделить себя от механизма.

— Если вы отождествитесь с аппендицитом, то не дадите его вырезать, потому что кажется, что тогда вы умрёте вместе с ним.

— Важно знать, как делать такую операцию, потому что идёт очень сильный страх.

— Иногда я усиливаю страх для того, чтобы вы его могли увидеть. Когда врач пальпирует больное место, то по реакции видит, где есть нарушения. Он прощупывает тело, чтобы почувствовать, где находится больной орган.

— Внутреннее решение есть, и я действительно чувствую страх, который не могу скрывать.

— Этот страх указывает на породивший его механизм, и через это даёт нам возможность его увидеть и раскрыть.

— Такое признание у меня произошло впервые. Я мучился, искал людей, мне нужно было открыться кому-то. Но это невозможно. А самому себе хоть тысячу раз скажи, но ничего не изменится.