Кэрол Боумэн - Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка

Когда Норман увидел, что мой сын успокоился, то попросил Чейза продолжить рассказ о том, что он видел.

«Я присел на колени за скалой. Кто-то, выстрелив со стороны долины, ранил меня в правое запястье. Я ползу за скалой, зажимая запястье другой рукой. Из запястья идет кровь, у меня кружится голова.

Кто-то из моих знакомых тащит меня с поля битвы и несет туда, куда несут всех раненых солдат. Это не похоже на обыкновенную больницу – просто кровати под тентом. Кровати там тоже не похожи на кровати – это твердые деревянные скамьи, на которых очень неудобно лежать».

Чейз сказал, что у него кружилась голова и он слышал пушечные залпы, когда ему перевязывали кисть. Он также сказал, что испытал кратковременное облегчение, находясь вдали от битвы. Но вскоре ему снова приказали идти в сражение.

«Я возвращаюсь на поле битвы. Куры ходят по дороге. Я вижу, как везут телегу с пушкой на ней. Пушка привязана к телеге толстыми веревками. У телеги большие колеса».

Чейз рассказал, что ему приказали обслуживать пушку, стоящую на холме, откуда открывался вид на главное поле битвы. Ему явно не понравился этот приказ, и он повторял, что скучает по своей семье. Когда он упомянул о семье, мы с Норманом переглянулись.

Но, прежде чем нам удалось выведать у него новые сведения, Чейз заявил, что образы начинают исчезать. Он открыл глаза, обвел взором кухню, снова посмотрел на нас и улыбнулся. Детский румянец вновь вернулся на его лицо. Норман спросил, как он себя чувствует. Чейз ответил: «Хорошо», спрыгнул с моих коленей, ухватил пряник и побежал играть в соседнюю комнату.

Когда Чейз исчез за дверью, Норман, Сара и я обменялись изумленными взглядами. Я посмотрела на часы, вмонтированные в духовку плиты. Прошло лишь двадцать минут с того момента, как Норман велел Чейзу закрыть глаза. Мне же показалось, что сеанс длился несколько часов.

Норман прервал молчание, повисшее в кухне, попросив налить ему еще одну чашку чаю.

Мы заговорили о том маленьком чуде, которое произошло только что перед нами. Норман выразил уверенность в том, что Чейз вспоминал прошлую жизнь. Он объяснил, что травматические события, пережитые в прошлых жизнях, такие, как пребывание на войне, а в особенности – трагическая смерть, могут стать причиной фобий в нынешней жизни. Могли ли эти переживания стать причиной страха перед громкими звуками? Вполне. Норман сказал, что мы должны подождать и посмотреть, не исчезнет ли страх.

Норман признался, что никогда прежде не работал с такими маленькими детьми, и потому удивлен, насколько легко Чейз вспомнил прошлую жизнь – никакая гипнотическая индукция не была нужна. Очевидно, воспоминания Чейза находились близко к поверхности, и потому потребовался лишь легкий толчок, чтобы они полностью проявились.

Сара, которая все это время тихо сидела на стуле, прислушиваясь к разговору, вдруг начала подпрыгивать на месте: «Экзема на его кисти. Это то место, куда он был ранен!»

Она была права. Рана на кисти, как описывал ее Чейз, в точности совпадала с тем местом, где у него постоянно возникало раздражение. Экзема на его правой кисти возникла сразу же после рождения. Когда он уставал или расстраивался, то начинал расчесывать пятно до крови. Сара говорила в таких случаях, что он «сдирает себе кожу до мяса». Я часто перевязывала ему кисть, чтобы он не расчесывал ее столь безжалостно. Меня очень беспокоило его состояние, и я показывала Чейза нескольким дерматологам, но ни тесты на аллергены, ни соблюдение диеты, ни мази не помогли.

К нашему удивлению, через несколько дней после регрессии экзема совершенно исчезла, и ее рецидивов мы больше не наблюдали.

Страх Чейза перед громкими звуками также полностью прошел. Фейерверк, залпы и другие громыхающие звуки никогда больше его не пугали. После регрессии Чейз очень полюбил играть на барабане. Когда ему исполнилось шесть лет, на день рождения он получил в подарок набор барабанов. Сейчас он настоящий ударник, и наш дом ежедневно наполняют громыхающие звуки.

Девятилетняя Сара внимала всему, что говорил Норман. И во время рассказа Чейза, казалось, она сама пребывала в трансе, впитывая каждое слово. Когда мы закончили прорабатывать переживания Чейза, она обратилась к Норману с просьбой провести то же самое с ней. Она призналась психотерапевту, что давно пытается побороть свой собственный страх перед пожарами.

Как и боязнь громких звуков у Чейза, страх Сары перед пожарами был необъясним. И хотя она призналась, что страдала от этой фобии уже давно, мы со Стивом узнали об этом только год назад, когда Сара решила провести ночь у своей подружки, Эйми, живущей в нескольких кварталах от нас. Девочки засиделись перед телевизором допоздна. В этот раз показывали фильм со сценами пожаров в домах. Сара пришла в такой ужас от этого фильма, что мать Эйми вынуждена была привезти ее домой посреди ночи, подняв нас с постели. Ничего подобного прежде не происходило, хотя Сара не раз проводила ночи дома у подружек.

Когда Сара появилась дома, ее глаза были красными от слез. Она сказала, что рыдала без удержу каждый раз, когда кто-то в фильме погибал в пожаре. Нас удивила реакция Сары, и мы спросили, случалось ли с ней подобное раньше. Тогда она призналась нам, что испытывала такой панический ужас перед пожарами, особенно перед пожарами в доме, что держала под кроватью специальную сумку, в которой находились все любимые игрушки и наряды Барби, чтобы все было под рукой, если придется спешно покидать дом. Нас это совершенно поразило, так как подобная предусмотрительность совершенно не вязалась с характером нашей независимой и гордой Сары. Откуда явился этот страх? Я не выпускала ее из объятий, пока девочка не успокоилась. Измотанная переживаниями, Сара наконец заснула. Но она нервничала еще несколько дней. Даже постоянные заверения в том, что сейчас она находится в полной безопасности, и проверка аварийных путей выхода не могли окончательно успокоить ее. Сара начинала дрожать каждый раз, стоило зажечь свечи за столом, и требовала, чтобы их тут же задули. Она не верила нам, когда мы обещали ей, что сможем защитить ее даже в том случае, если дом охватит пламя.

Так же как и в случае с Чейзом, я думала, что Сара сможет перерасти свой страх перед огнем. В конце концов, многие маленькие дети страдают от необъяснимого страха перед различными вещами, который исчезает, когда они вырастают. Кроме всего прочего я просто не знала, что я еще могу сделать. Но сейчас Сара сама ухватилась за возможность избавиться от страхов, увидев, что Норман проделал с Чейзом. И Норман согласился. Не вставая из-за стола, Норман начал инструктировать Сару. «Закрой глаза. Ощути ужас перед пожаром. А сейчас скажи мне, что ты видишь».

Руки Сары покоились на столе. Она зажмурилась, пытаясь сконцентрироваться, и начала описывать то, что видела. Я до сих пор не могла прийти в себя от рассказов Чейза о войне – он говорил о ней как взрослый человек. Я даже не знала, чего ожидать от его старшей сестры. Мне оставалось лишь слушать и наблюдать.

Сара описала простой двухэтажный деревянный дом, «по форме напоминающий амбар», окруженный лесом и земельным наделом. Прямо перед домом проходила дорога, поросшая травой. Она увидела себя девочкой одиннадцати-двенадцати лет. Сара рассказала, что проводила большую часть времени в работе по дому – помогала своей матери, а иногда и отцу ухаживать за животными. Она не ходила в школу, так как ее родители не верили в «образование для девочек». Она увидела также младшего брата, который не мог помогать родителям. Чтобы разглядеть его пристальнее, Саре пришлось зажмуриться еще сильнее, и она сообщила, что тот страдал от какого-то увечья.

Вплоть до этого момента Сара сообщала обо всем этом как наблюдатель, не допуская никаких посторонних эмоций. Тут Норман предложил ей «продвинуться в то время, когда появился страх перед пожарами». Характер рассказа тут же изменился. Сейчас она говорила о юной девушке в настоящем времени. Она полностью вошла в ужас ее положения.

«Вдруг я просыпаюсь и слышу запах дыма – я знаю, что дом горит. Мне страшно. Меня охватывает паника. Я вскакиваю с постели. Пламя и дым везде. Я бегу через весь дом, ищу своих родителей. Лестничная клетка и поручни объяты пламенем. Сквозь щели между досками пола пробиваются тонкие языки огня. Подол моей ночной рубашки охватывает пламя. Я бегу в комнату родителей. Я ищу их везде. Их нет там! Их кровати застланы. Где же они? Я продолжаю бегать по комнатам, пока не оказываюсь отрезанной от остальной части дома в дальнем углу комнаты родителей. Почему они не приходят спасать меня? Почему они не вытащат меня отсюда?»

Сара замолкла, чтобы перевести дыхание. Она все еще склонялась вперед, упираясь руками в стол. Ее лицо было бледным, но ей удавалось контролировать его выражение. Она переживала это воспоминание всем своим существом, паникуя, как маленькая зверушка, загнанная в угол бушующим пламенем.