Виктор Гламаздин - Библия G-модератора
Третья — о целевой направленности ("стиля") речи, о ее приспособлении под особенности аудитории.
Ибо: "Для каждого рода речи пригоден особый стиль, ибо не один и тот же стиль у речи письменной и у речи во время спора, у речи политической и у речи судебной", — утверждал дедушка Аристотель.
И утверждал, путаник и баламут, совершенно неправильно.
Главное — результат убеждения, а не его стиль.
Если вы, встав на карачки и завыв, убедили академиков РАН подписать смету на вашу работу, то и не фига по-интеллигентски изгаляться перед этими зубрилами-мудрилами.
И все попытки Аристотеля добиться того, чтобы в интеллектуальных битвах использовались только «истинные» средства убеждения провалились.
Предположение, что использующие силлогистику ораторы обязаны говорить только правду, было своего рода ложной посылкой.
И хотя публичные выступления стали намного логичнее, однако, они, к сожалению, не стали более правдивыми.
И вот уже третье тысячелетие ораторы с помощью логики вовсе не убеждают своих слушателей в истине, а программируют их на совершение определенных действий.
Самым великим оратором Древней Греции по праву считается афинянин Демосфен, родившийся и умерший год в год с Аристотелем.
Отец его рано умер, оставив семилетнего сына трем опекунам.
Они бесстыдным образом кинули опекаемого кроху на бабки.
Обобранный этими подонками малыш теперь мог надеяться только на самого себя. Но он не сдался. Не прогнулся. Не дал слабину. А, крепко сжал, как Брюс Ли в "Кулаке ярости", свои маленькие кулачки и решился отвоевать имущество у гадов-родственников самостоятельно, без чьей-либо дружеской поддержки.
Для этого юному Демосфену нужны были искусство говорить и знание закона.
Достигнув совершеннолетия, Демосфен взял к себе в дом оратора Исея.
Тот был ушлым говоруном, отлично разбирался и в риторике, и в праве.
Через два года обучения Демосфен подал жалобу архонту на своих опекунов-лиходеев. Теперь он до такой степени уже ознакомился с ораторским искусством и законами, что мог рассчитывать на верный успех своего дела в суде.
Процесс, пацаны, длился шесть лет.
Это было для молодого Демосфена превосходной школой. Он обрел уверенность в своих силах и опыт публичных выступлений.
Более того. Видя, как Демосфен успешно отстоял свои дела, его теперь стали просить о защите их интересов и другие граждане Афин.
И нашему герою пришлось срочно повышать свою квалификацию.
Демосфен тренировался либо в полном одиночестве, либо под надзором одного лишь учителя. В своем доме он устроил себе подземную комнату и в ней упражнялся в произношении речей месяцами, выбривая себе половину головы, чтобы такой внешний вид оградил его от искушения выбраться на улицу.
Чувствуя свою уязвимость перед уловками более опытных в публичном красноречии оппонентов, Демосфен выработал у себя такую манеру выступления, при которой практически не оставалось места для импровизации, а выкрики и замечания противников игнорировались или парировались заранее подготовленным текстом.
Однако искусственно правильное выступление была недостаточным для успеха. Тем более, что Демосфен претендовал на лавры лучшего из лучших.
А афинские граждане были чрезвычайно требовательны к силе и зажигательности речей.
Демосфен почувствовал острую необходимость в обретении приемов влияния на массы и тренировки мимики и жестикуляции. Он же пока имел несильный голос, слабое дыхание, монотонное произношение и картавость.
Фразы Демосфена страдали отсутствием чеканности и правильного ударения. Он не умел двигаться на трибуне, да еще нервно подергивал плечом.
И вот тут Демосфен удивил всех земляков. Он с таким упорством взялся за самосовершенствование, что еще при жизни стал живой легендой.
Перед такими тренировками меркнут все красивые сказочки о тренировках мастеров восточных единоборств, снятые наследниками Брюса Ли в бамбуковых зарослях гонконгских кинопавильонов.
Хотя, пацаны, не исключено, что все эти байки про Демосфена (и про Брюса Ли тоже) — полная лажа.
Когда независимость Эллады оказалась под угрозой капитального наезда со стороны беспредельщиков из Македонии, то Демосфен одним из первых почуял, словно старый боевой конь кобылу, эту опасность. И призвал греков к объединению против завоевательных устремлений македонского царя Филиппа II.
Очень скоро этот наглый воинственный баклан попытался вторгнуться в Среднюю Грецию через Фермопилы.
Теперь уже и до самых тупорылых греков дошло — грядет беспощадная македонская экспансия.
Демосфен тут же выступил перед народом с зажигательной речью. И воззвал к сопротивлению, возглавив борьбу за свободу Греции. Он направил энергию афинян на укрепление военной мощи государства. И постарался объединить против общего врага все греческие полисы.
И такая коалиция была создана.
Но, увы грекам, увы: при Херонее македонцы наголову разбили греков.
Афиняне, воодушевленные Демосфеном, решили идти до конца и погибнуть со славой.
Но эти усилия оказались ненужными: коварный разводчик Филя «великодушно» предложил мир афинянам.
И они, хлюпики и салабоны, сдались на милость победителя.
А Демосфен отправился в изгнание. Пережил Филиппа. И сынишку его — задиристого Александра — тоже пережил. Однако, в конце концов, все-таки погорел на политике.
Дело было так.
Когда пришло внезапное известие о смерти Александра, под предводительством Афин против оккупантов поднялась вся Греция.
Демосфен тут же вернулся с гордо задранной головой из ссылки и провел в различных уголках Эллады людные тусовки.
На большинстве из них оратору пришлось столкнуться с засланными казачками — агентами Македонии.
Однако сила выступлений Демосфена была столь велика, что половина Греции объединились с афинянами в союз.
Этот союз послал войско под началом афинского полководца Леосфена против македонского правителя Антипатра.
Увы, Леосфена замочили в бою.
Греческая братва, видя такой стремный расклад, повалила с поля боя, словно блохи от дуста.
И македонцы одержали победу.
Остатки греческого войска были вконец деморализованы.
Афины вынужденно подчинились всем, выдвинутым победителями условиям.
Одним из них была выдача Демосфена.
Тот по-быстрому смылся.
Но враги настигли-таки его. На одном из островов. В святилище бога Посейдона.
Демосфен успел принять яд. Прохрипел преследователям в хари: "Пидора-а-сы-ы-ы!". И рухнул мертвым перед алтарем…
В своих речах Демосфен, невзирая на пропагандируемую Аристотелем доктрину беспристрастности и логики в изложении текста, делал ставку на воздействие публичного выступления на психику людей, на их волю и эмоции.
Такому воздействию способствовали отлично поставленный голос Демосфена и тщательно проработанный им текст речи с опорными и кодовыми фразами.
Каждая такая фраза, в сочетании с превосходно отработанной мимикой и жестикуляцией, поэтапно трансформировала психику масс в нужном оратору направлении так, что люди сами не замечали момента, когда под воздействием речи Демосфена переходили на его сторону, даже будучи изначально настроены против идей выступающего.
На вопрос, что составляет самое существенное достоинство оратора, Демосфен неизменно отвечал: "Во-первых, пацаны, произношение. Во-вторых — произношение. И в-третьих — опять-таки произношение".
Как образец выступления Демосфена, отрывок из его речи против Эсхина:
"Скажи-ка мне, чмо помойное: кому ты враг — мне или государству? Ах, мне. Конечно.
Но тогда ответь: почему, когда, по-твоему, я был виноват и тебе представлялись законные поводы возбудить против меня обвинение, ты этого не сделал? Почему именно теперь, когда я выполняю волю народа и государства, когда я соблюдаю законы и постановления народного собрания, когда вышел срок, в течение которого можно было меня обвинить, когда против меня нет ни нового обвинения, ни улик, когда вся моя деятельность проходит с ведома людей и при полном контроле государства, а, следовательно, с его ведома и покровительства, значит, и под его ответственность, ты, вдруг, выступаешь против меня.
Смотри, падла, как бы не оказалось, что ты, на самом деле, враг именно государства и только прикидываешься моим личным врагом".
Следующий шаг в развитии искусства красноречия сделали специалисты Древнего Рима. Они обобщили опыт мастеров Эллады, дополнив их результатами собственных изысканий.
Красноречие Древнего Рима развивалось под влиянием греческого наследия и достигло расцвета во времена Римской республики.
